Рестросказательные объяснения, т. е. пересмотр отдален­ного прошлого в свете более поздних событий, «в высшей сте­пени характерны», по Вригту, для исторической науки. При этом он предостерегает, что, применяя ретросказательне объяснение, следует избегать абсолютизации прошлого, его переоценки.

Последняя легко может ввести в заблуждение, так как де­лает суждение историка вопросом его вкусов и предпочтений, в соответствии с которыми он отбирает важное или «ценное». Разумеется, этот элемент присутствует в историографии. В процессе понимания и объяснения более недавних событий историк, согласно Вригту, приписывает прошлым событиям такую роль и значение, которыми они не обладали до появле­ния этих новых событий. Поскольку полное будущее нам не­известно, мы и не можем сейчас знать все характеристики на­стоящего и прошлого. А это означает, что «полное и оконча­тельное» описание прошлого невозможно.

§ 8. О современной методологии

Современная методология - наиболее стойкая и сопротив­ляющаяся изменениям сфера. Независимо от того, насколько осознают данную ситуацию сами методологи, в целом вся те­оретико-концептуальная конструкция методологии базирует­ся на принятии научного знания как принципиально интерсубъективного и деперсонифицированного. Те методы, кото­рые она изучает и обобщает, рассчитаны на фиксацию данного без примесей субъективных наслоений. В современной методо­логии наиболее сильна абстракция (отвлечение) или демарка­ция (разграничение) от индивидуальных, психологических, коллективистских или исторических и культурных условий. Можно сказать, что сфера методологии - это та достаточно устойчивая среда, в которой арсенал средств, методов, принци­пов и ориентации имеется в наличии, готов к приме нению, а не изготовляется для каждого случая отдельно. Поэтому можно встретиться с определением методологии, которое отождеств­ляет ее с предельной рационализацией мировоззрения.

Многоуровневость методологии (о чем речь шла выше), как и сама необходимость ее развития, связана с тем, что в настоящее время исследователь, как правило, сталкивается с исключительно сложными познавательными конструкци­ями и ситуациями. Поэтому с очевидностью просматривает­ся тенденция усиления методологических изысканий внутри самой науки.

На этом основании выделяют внутрифилософскую и собственно профессиональную методологии, а период обо­собления методологии и приобретения ею самостоятельно­го статуса датируют 50-60-ми гг. XX столетия. Выделение методологии из проблемного поля философии в самостоя­тельную сферу объясняется тем, что если философия по су­ществу своему обращена к решению экзистенциальных проблем и дилемм, то цель профессиональной методоло­гии - «создание условий для развития любой деятельнос­ти: научной, инженерной, художественной, методологичес­кой и т. д.» [102].

Самостоятельный статус методологии объясняется еще и тем обстоятельством, что она включает в себя моделирующую мир онтологию. Поэтому на методологию возлагается задача изучить образцы всех видов, типов, форм, способов и стилей мышления. А на основании этого она становится реальным подспорьем в решении экзистенциальных вопросов. В. М. Розин специально оговаривает, какого рода проблемы будет призвана решать современная методология:

v  проблему преодоления натурализма философского и ме­тодологического мышления;

v  проблему реальности;

v  проблему выработки нового понимания и отношения к символическим системам и реалиям;

v  проблему антропологического и психологического го­ризонтов;

v  проблему высшего мира Космоса, Культуры, Реальнос­ти, т. е. того целого, которое едино для всех людей[103].

Концептуализация современной методологии с новой силой доказывает, что за ней закреплена функция определения стратегии научного познания. Первый постулат в выработке подобной стратегии может носить название «против подмены методов».

Уже достаточно тривиальным для современной методо­логии является суждение, что исследование предмета требует «своих», адекватных его природе методов Сочетание предме­та и метода, их органичность выделяется методологией как одно из самых необходимых условий успеха научного иссле­дования. Если предположить противную ситуацию, когда дис­циплины пытаются изучить свой предмет с использованием неадекватных ему методов исследования, то сразу станет по­нятной правомерность данного методологического постулата. Подмена методов может обречь исследование на провал или облечь его в одежды антинауки, чему особенно способствуют приемы аналогии, редуцирования, связанные с переносом особенностей и характеристик одной предметной сферы на другую, либо принципиальное их упрощение.

Когда проблемы не могут быть разрешены старыми мето­дами или изучаемый объект обладает такой природой, к кото­рой старые методы неприменимы, тогда условием решения задачи становится создание новых средств и методов. Мето­ды в исследовании являются одновременно и предпосылкой, и продуктом, и залогом успеха, оставаясь непременным и не­обходимым орудием анализа.

Налицо попытки разработать теории, суммирующие типич­ные методологические достижения или просчеты, например, теории ошибок, измерений, выбора гипотез, планирования экс­перимента, многофакторного анализа. Все эти теории базируют­ся в основном на статистических закономерностях и свидетель­ствуют о концептуализации современной методологии, которая не удовлетворяется только эмпирическим исследованием и при­менением многообразных методов, а пытается создать порожда­ющую модель инноваций и сопутствующих им процессов.

Для методологии характерно изучение не только методов, но и прочих средств, обеспечивающих исследование, к кото­рым можно отнести принципы, регулятивы, ориентации, а также категории и понятия. Весьма актуально на современном этапе развития науки, который именуют постнеклассическим,

выделение ориентации как специфических средств методоло­гического освоения действительности в условиях неравновес­ного, нестабильного мира, когда о жестких нормативах и де­терминациях вряд ли правомерно вести речь.

Весомым компонентом современного методологического исследования являются средства познания, в которых находит свое материальное воплощение специфика методов отдель­ных наук: ускорители частиц в микрофизике, различные дат­чики, фиксирующие работу органов, - в медицине и т. п.

Понятия «куматоид», «case studies», «абдукция» кажутся чуждыми слуху, воспитанному на звучании привычных мето­дологических языковых конструктов. Вместе с тем именно они указывают на то, что отличительная особенность совре­менного этапа развития методологии заключена во введении принципиально новых понятийных образований, которые часто уходят своим происхождением в сферу конкретных (ча­стных) наук. К таким понятиям можно отнести весьма популярные ныне синергетические понятия бифуркации, флукту­ации, диссипации, аттрактора, а также инновационное поня­тие куматоид (греч. - волна). Означая определенного рода плавающий объект, он отражает системное качество объектов и характеризуется тем, что может появляться, образовывать­ся, а может исчезать, распадаться. Он не репрезентирует всех своих элементов одновременно, а как бы представляет их своеобразным «чувственно-сверхчувственным» образом. Ска­жем, такой системный объект, как русский народ, не может быть представим и локализован в определенном простран­ственно-временном участке. Невозможно, иными словами, собрать всех представителей русского народа с тем, чтобы объект был целостно представлен. И вместе с тем этот объект не фиктивен, а реален, наблюдаем и изучаем. Он во многом определяет направление всего цивилизационно-исторического процесса в целом.

Другой наиболее простой и легкодоступный пример - сту­денческая группа. Она представляет собой некий плавающий объект, то исчезающий, то появляющийся, который обнару­живает себя не во всех системах взаимодействий. Так, после окончания учебных занятий группы как целостного объекта уже нет, тогда как в определенных, институционально запро­граммированных ситуациях (номер группы, количество сту­дентов, структура, общие характеристики) она как объект об­наруживается и самоидентифицируется. Кроме того, такой куматоид поддерживается и внеинституционально, подпиты­ваемый многообразными импульсами: дружбой, соперниче­ством и прочими отношениями между членами группы.

Особенность куматоида в том, что он не только безразличен к пространственно-временной локализации, но и не привязан жестко к самому субстрату - материалу, его составляющему. Его качества системные, а следовательно, зависят от входя­щих в него элементов, от их присутствия либо отсутствия и в особенности от траектории их развития или поведения. Кума­тоид нельзя однозначно идентифицировать с одним опреде­ленным качеством или же с набором подобных качеств, веще­ственным образом закрепленных. Вся социальная жизнь сплошь наводнена этакими плавающими объектами - кума-тоидами. Еще одной характеристикой куматоида следует при­знать определенную предикативность его функционирования, например: быть народом, быть учителем, быть той или иной социальной группой. От куматоида даже с учетом его динами­ки ожидается некое воспроизведение наиболее типических ха-рактериологических особенностей и образцов поведения.

Другой принципиальной новацией в современной методо­логии является ведение исследований по типу «case studies» - ситуационных исследований. Последние опираются на мето­дологию междисциплинарных исследований, но предполага­ют изучение индивидуальных субъектов, локальных группо­вых мировоззрений и ситуаций. Термин «case studies» отражает наличие прецедента, т. е. такого индивидуализированного объекта, который находится под наблюдением и не вписыва­ется в устоявшиеся каноны объяснения. Считается, что сама идея ситуационной методологии восходит к идиографическому методу баденской школы неокантианства. «Нам придется принять во внимание ситуационную детерминацию в качестве неотъемлемого фактора познания - подобно тому, как мы должны будем принять теорию реляционизма и теорию меня­ющегося базиса мышления, мы должны отвергнуть представ­ление о существовании «сферы истины в себе» как вредную и недоказуемую гипотезу».

Различают два типа ситуационных исследований: текстуальные и полевые. В обоих придается первостепенное значение ло­кальной детерминации. Последняя конкретизируется понятием «внутренней социальности» и понимается как замкнутая систе­ма неявных предпосылок знания, складывающихся под влияни­ем специфических для данной группы и ситуации форм деятель­ности и общения, как «концептуальный каркас» и социокультурный контекст, определяющий значение и смысл отдельных слов и поступков. Преимущества ситуационных исследований состо­ят в том, что в них содержание системы знания раскрывается в контексте конечного набора условий, конкретных и особых форм жизненных ситуаций, приоткрывая тем самым завесу над тайнами реального познавательного процесса.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71