Ядро мирохозяйственной системы составляют около 500 ТНК, обладающих практически неограниченной экономической властью. При этом в развитых странах в каждой отрасли доминирующее положение занимают всего два-три супергиганта, конкурирующие между собой на рынках всех стран.
По оценкам журнала "Экономист", 5 крупнейших ТНК контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, а также самолетов, электронного оборудования, автомобилей и другой продукции. Особенно значительна степень концентрации в отраслях, связанных с информационными технологиями. Например, 2-3 компании контролируют практически всю международную сеть телекоммуникаций[8]. Экономическая мощь крупных транснациональных корпораций сравнима с ВВП средних государств, и они диктуют свою волю многим странам. На развивающемся рынке гражданского самолетостроения, объем которого в начале следующего столетия вырастет до 1 трлн. долл. и 16 тыс. новых самолетов в год, господствовали в основном три компании: "Эйрбас индастри", "Боинг" и "Макдоннел Дуглас". Они контролировали соответственно 30-35%, 60-70 и 3% рынка. Происшедшее в августе 1997 г. слияние "Боинг" и "Макдоннел Дуглас", стоившее 15 млрд. долл., усилило позиции американского капитала и оставило на рынке лишь две основные компании[9].
Всего в мире действуют около 40 тыс. транснациональных корпораций, имеющих в 150 странах 200 тыс. филиалов. Вместе с тем из этой довольно значительной совокупности ТНК, по мнению ряда экспертов, могут быть полностью отнесены к разряду действительно международных компаний примерно 1/10 от их общего числа. Еще 1/10 их общей численности близка к тому, чтобы стать полноправными, "настоящими" международными ТНК.
К числу крупнейших по величине зарубежных активов относятся следующие ТНК: "Ройал-Датч-шелл" (Великобритания - Голландия, основная сфера деятельности - нефтепереработка);
"Эксон" (США, нефтепереработка); "1ВМ" (США, компьютерная техника); "Дженерал мо-торз" (США, автомобилестроение); "Хитачи" (Япония, электроника). Среди 20 ведущих нефинансовых ТНК по этому показателю преобладают 6 американских корпораций, 3 представляют Японию, 3 - Германию, 3 - Великобританию (из них 2 совместно с Голландией), 3 - Голландию (2 - совместно с Великобританией), 2 - Францию, 2 - Швейцарию. Однако по объему продаж лидирующие позиции в мировой экономике до начала кризиса 1997 г. сохраняли японские ТНК: "Ито-чи", "Мицуи", "Мицубиси", "Сумитомо", "Мару-бени". За ними следовали американские ТНК: "Дженерал моторз", "Форд", "Эксон".
Борясь за рынки сбыта в глобальном масштабе, ТНК обеспечивают потребности в постоянных инновациях, смене технологий и научно-техническом прогрессе. Транснациональные компании создают скелет мировой экономики, кровь и плоть которой - средние и малые фирмы. Важно подчеркнуть, что законы свободного рынка не работают внутри ТНК, где устанавливаются внутренние цены, определяемые корпорациями. Если вспомнить о размерах ТНК, то окажется, что только четвертая часть мировой экономики функционирует в условиях свободного рынка, а три четверти - в своеобразной "плановой" системе. Таким образом, наметился переход к конвергентной экономической системе, сочетающей в себе плановые и рыночные начала.
Между тем, на фоне этих глобальных перемен в последние годы проявился исключительно важный, но пока еще малоизученный экономический феномен, который можно охарактеризовать как возникновение самостоятельного транснационального капитала, начинающего жить своей собственной жизнью. Количество глобальных экономических изменений переросло в качество и транснациональный капитал стал самостоятельным экономическим организмом со своей оригинальной структурой и внутренними целями развития.
Первой ласточкой в развитии этого феномена явилось возникновение евродолларов и еврорынков еще в 60-е годы. Именно тогда, воспользовавшись либерализацией валютного рынка, европейские банки стали привлекать частные вклады и предоставлять кредиты в долларах. Образовались еврорынки, не регламентируемые национальными законодательствами. На средства, привлекаемые с еврорынка, не распространяются резервные требования центральных банков, а процентные ставки по евровкладам освобождаются от подоходных налогов. Еврорынок получает конкурентные преимущества, поскольку стихийно складывающийся на нем уровень процентных ставок позволяет банкам выплачивать по заемным средствам в евровалютах больший процент и предоставлять кредиты по более низким ставкам. Вскоре начались выпуски еврооблигаций, эмиссия которых не регламентируется национальными законодательствами, а проценты выплачиваются держателям еврооблигаций без удержания налогов. Поскольку на операции в евровалютах не распространяются денежно-кредитные ограничения страны нахождения, банки в Лондоне стали самостоятельно устанавливать среднюю ставку ЛИБОР, по которой предоставляются кредиты в евровалютах. В 1973 г. еврорынки достигли уже значительных размеров и евроэмиссии явились важным источником средств для западной экономики. Появились еврокоммерческие векселя, оплата которых предусмотрена в евровалюте.
Благодаря развитию еврорынка появились новые международные финансовые центры - Люксембург, Сингапур, Гонконг, Панама, Багамские острова и др., деятельность которых освобождена от валютного контроля, а на получаемые доходы от процентов отменены налоги. Организационно еврорынок стал представлять собой несколько сотен крупных банков, расположенных в основных центрах Западной Европы и в тех странах, где не ограничиваются права банков на проведение операций в иностранных валютах с нерезидентами. Со временем возникли новые центры - ПИБОР в Париже, СИБОР в Сингапуре, КИБОР в Кувейте и др., уровень ставок по которым имеет тенденцию к выравниванию. Поскольку Лондон, являясь первым финансовым центром евродолларового рынка, сохраняет ведущие позиции, то ЛИБОР определяет ставки еврорынка.
В 1981 г. Нью-Йорк был объявлен свободной банковской зоной, где на операции, осуществляемые с нерезидентами, были распространены налоговые льготы, и их освобождали от валютного контроля и других ограничений, действующих на внутреннем рынке капиталов. Это расширило рынок евровалют на США.
Для повышения своей конкурентоспособности европейские центры стремительно либерализовывали свои финансовые рынки. Одновременно с этим стали создаваться новые международные финансовые рынки фьючерсов валют (Чикаго, начало 70-х), фьючерсов для процентных ставок (Чикаго, Нью-Йорк, 1978), валютных опционов (Филадельфия, 1982). Заемщиками еврорынка стали ТНК, финансирующие капитальные вложения в разных странах, и государства, имеющие дефициты платежных балансов. Ведущие транснациональные банки (ТНБ) с широкой сетью заграничных филиалов стали главными посредниками на еврорынке между ТНК, государствами и международными организациями, фактически осуществив его раздел.
Свободно перемещаемый в современном экономическом пространстве транснациональный капитал находится вне юрисдикции национальных государств. Естественно, он ищет наиболее доходные рынки и по большей части является спекулятивным. Если в 1990 г. в денежные спекуляции были вовлечены 600 млрд. долл. ежедневно, то в 1997 г. - уже более 1 трлн. долл., что в 29-30 раз превышает стоимость продаваемых за день товаров и услуг[10]. По оценкам "Гарвард бизнес ревю", на каждый доллар, обращающийся в реальном секторе мировой экономики, приходится до 50 долл. в финансовой сфере. Общий объем рынка вторичных ценных бумаг приближается к 100 трлн. долл., а годовой оборот финансовых трансакций достиг полуквадриллиона долл. Если учесть, что объединенный фонд 23 развитых стран составляет около 550 млрд. долл.[11], то становится очевидным, что даже при согласованной политике всех мощных государств они не могут направлять для борьбы со спекулятивными операциями суммы, сопоставимые с оборотами финансовых рынков. Это означает, что реальной силы, способной противостоять транснациональному капиталу, сегодня в мире не существует.
Если с помощью жесткого финансового контроля государство могло регулировать национальный валютный рынок, то в условиях либерализации финансовых рынков и смягчения валютного контроля транснациональный капитал получил возможность при желании обрушить финансовые рынки практически любого государства. В 90-е годы мы имеем совершенно новую историческую ситуацию, когда государства уже не обладают достаточной мощью для крупномасштабных финансовых интервенций, противодействующих движениям спекулятивного транснационального капитала. Например, Дж. Сорос, объявив в 1992 г., что датская марка упадет в цене, сделал ставку на 10 млрд. долл. и получил 2 млрд. долл. за две недели.
Летом 1997 г. базельский Банк международных расчетов опубликовал ежегодный отчет, где предупреждал о реальной угрозе банковской системе, ее постепенном выходе за пределы действенного контроля[12]. Как известно, мировой финансовый кризис не заставил себя ждать. Финансовые магнаты, владевшие огромными пакетами акций, обрушили в октябре 1997 г. даже нью-йоркский фондовый рынок, чтобы потом скупить эти акции по гораздо более дешевым ценам.
Колоссальный разрыв между реальным и фиктивным капиталом не дает возможности правительствам национальных государств осуществлять капитальные вложения, что приводит к снижению производства и заставляет искать новых заемных средств для покрытия государственных расходов. Большинство государств уже попало в безвыходную долговую яму, во многом организованную транснациональным капиталом. Государственный долг стран ОЭСР вырос с 40% ВВП в 1978 г. до 70 в 1994 г. Долги развивающихся стран достигли 1.5 трлн. долл. и перешли в разряд вечных. Даже у более или менее благополучного Чили они составляют сейчас 19 млрд. долл. (половина ВВП). Большая часть этих долгов, по-ЯЬди-мому, никогда не будет выплачена. Но для заемщиков из развитых стран это в конце концов не столь уж важно. Ведь известно, что более 20% от займов сразу же непосредственно возвращаются к кредиторам - в виде компенсаций за услуги, зарплат западным специалистам и пр.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17