Жизнь народов, с которыми Геродот знакомился в своих путешествиях, поражала его, прежде всего, тем, чем она отличалась от жизни эллинов. В этих рассказах об увиденном и услышанном историк много говорит о варварах, но мы не найдём здесь предвзятого, заведомо отрицательного отношения к ним. Напротив, Геродот отдаёт должное их достижениям, многое вызывает его одобрение и даже восхищение. Так, он уверяет, что вследствие воспитания у персов не было случая, чтобы перс убил своего отца или мать; сообщает, что у персов никогда не казнят человека за первое преступление, и находит такой обычай похвальным (Herod. I. 137–138). Весьма разумным Геродот считает вавилонский обычай: больному, которого выносят на рынок (у них нет врачей), следовать советам того, кто сам излечился от его болезни (I. 196).
«Отец истории» уже достаточно широко пользуется термином «варвары» (203 раза), и именно у него можно впервые в греческой исторической традиции встретить пассажи, в которых откровенно проводилась бы мысль об эллино-варварской поляризации, хотя отдельные идеи в отношении превосходства одних над другими и не выражались столь явно (как это мы видим у более поздних авторов).
Главную доблесть персов Геродот видит в мужестве (I. 136). Неоднократно в «Истории» обнаруживается гуманное отношение к варварам. Примером служит описание встречи опечаленного смертью сына Креза с его убийцей Адрастом, к которому Крез почувствовал жалость (I. 45), о великодушии Дария по отношению к Мильтиаду (VI. 41) и злейшего врага эллинов Ксеркса – к лакедемонским послам (VII. 136). Сообщая, что из всех известных ему народов «именно у персов более всего в почёте доблестные воины, Геродот тем не менее рассказывает о том, как Ксеркс повелел отрубить голову мертвому Леониду и посадить её на кол, объясняя приказ царя его ненавистью к Леониду: никого из своих врагов Ксеркс не ненавидел столь яростно, как Леонида. «Иначе никогда бы он не учинил такого надругательства над телом павшего» – замечает историк (VII. 238).
Греки проявляли большую терпимость по отношению к другим народам. Терпимость, однако, не означала признания равенства между греками и варварами. Даже Геродот, склонный преувеличивать вклад восточных народов (варваров) в развитие греческой культуры, тем не менее был уверен в нравственном превосходстве эллина над варваром, налагавшим, по его мнению, на грека определённые обязательства [38].
Э. Леви, посвятивший обстоятельное исследование образу варваров в труде Геродота, замечает, что «отец истории» при характеристике негреческого мира стремился выступать с двух позиций: во-первых, как истинный продолжатель традиций ионийской школы логографов, проявляющих интерес к разнообразным варварским народам, а во-вторых, как автор труда, в основе которого лежит описание масштабного конфликта между Европой и Азией, с несомненным акцентом на враждебность эллинов и варваров-персов. Следует учитывать, что на формирование мировоззрения Геродота оказывали влияние как та среда, в которой непосредственно произошло его становление как личности, так и его длительные путешествия, способствовавшие расширению его кругозора. В труде Геродота можно обнаружить не только его собственные субъективные суждения, но и положения, которые должны были отвечать потребностям той греческой аудитории, которым предназначалась «История», а также, возможно, и интересы отдельных политиков его времени. Поэтому различные мировоззренческие установки, реализуемые в труде Геродота, отчасти позволяют объяснить довольно противоречивый образ персов и положить конец долгой дискуссии о противопоставлении им персов и греков.
Отражением этой дискуссии в своё время стала монография С.Я. Лурье «Геродот», где автор доказывал, что «отцу истории» были чужды идеи как противопоставления варваров и эллинов, так и общегреческого единства [70]. Для Геродота термин «варвар» не имел того уничижительного значения, которое обычно ассоциировалось с ним, и в греческой идеологии он являет нам яркий пример направления, не совпадающего с превалирующим. Он писал свою «Историю» после окончания греко-персидских войн и в первые годы другой – Пелопонесской войны, т.е. жил и творил в мире, где господствовал уже не страх перед Персидской державой, а соперничество между двумя великими полисами Греции – Спартой и Афинами [28]. В книге С.Я. Лурье выражаются довольно парадоксальные суждения, например, о том, что Геродот характеризует Ионийское восстание как «блажь», «тупое упрямство». Однако свои идеи он выражал в призыве Аристагора Милетского в Спарте не только оказать помощь эллинам, но и завоевать всю Азию. Представления Геродота о персах и Персии в некоторых наиболее важных аспектах близки к тем, что мы обнаружили у Эсхила, афинский патриотизм которого не подлежит никакому сомнению.
Рассматривая образ варваров, в частности, персов у Геродота нельзя не задаться вопросом о его эллиноцентризме и этнополитической предосудительности. В этой связи текст труда галикарнасского историка распадается на две части: в первой, состоящей из отдельных логосов, где преобладают этнографические описания, Геродот стремится быть объективным в своих суждениях. Значительное большинство случаев употребления им определения «варвары» относится к последним четырём книгам, в которых в центре повествования оказываются Греко-персидские войны. Показательно, что из всех случаев использования этого термина, 26 приходятся на I – V книги, тогда как остальные 177 – на VI – IX книги. Э. Леви обратил внимание, что в первых книгах Геродот предпочитает называть различные варварские народы их этническими обозначениями, а не обобщённым термином «варвары» [135]. Термин «варвары» наряду с другими (персы, мидяне) употреблялся для обозначения многоплеменного войска Ксеркса, причём наряду с употреблением параллельно термина «эллины» в отношении греков. В контексте Греко-персидских войн Геродот применяет термин «варвар» и к царю Персии [70].
На основании сообщений Геродота известно, что термин «варвары» продолжал применяться к иноязычному населению [70]. Историк приводит прилагательное «варварский» в значении «чужеземца» при изложении двух оракулов Бакида [70]. В ряде случаев Геродот связывает термин «варварский» непосредственно со звучанием чужеземной речи [41]. Так, в частности, он сообщает, что пеласги говорили на «варварском языке», а при изложении обычаев египтян сообщает, что «варварами египтяне называли всех тех, кто не говорит на их языке» [41]. Однако, кроме примеров, когда «варвар» означает просто не говорящих по-гречески, Геродот приводит примеры и другого свойства. Так, в эпизоде с бичеванием Геллеспонта, Ксеркс, по словам историка, говорил варварские и нечестивые слова.
Геродот полагает, что поляризация эллинов и варваров не существовала извечно, а была результатом определённого развития. Он представляет греков и варваров некогда единым народом [9]. Заявленная здесь идея предваряет аналогичное суждение афинского историка Фукидида. Геродот нередко приводит этиологические мифы греков, в которых утверждалось бы генеалогическое родство эллинов с народами Азии. Примеры, когда Геродот называет варварами как в целом обитателей Азии, так и лидийцев, пеласгов, догреческое население Крита, египтян, фракийцев, скифов, персов, мидян, македонян, показывают, что ко времени завершения им своего труда эллинский мир уже противостоял варварскому миру, причём некоторые аспекты изображения варваров автором предполагают, что различие было не только языкового свойства, но и социально-культурного.
Но более всего эти различия проявляются при сравнении военных качеств варваров и эллинов. По мнению Б. Айзэка, Геродот не выражает какие-либо антивосточные чувства; он никогда не идёт так далеко, как более поздние авторы в поляризации греков и «других». Исследователь в качестве подтверждения своей точки зрения приводит целый ряд «положительных» суждений Геродота о восточных народах, в том числе персах, именно в связи с их военными качествами: «в то время в Азии не было народа сильнее и отважнее лидийцев»; «ведь из всех известных мне народов именно у персов более всего в почёте доблестные воины», или «главная доблесть персов – мужество» [91].
Однако здесь следует внести некоторые коррективы. В чём Геродот видит причину «мужества» персидских воинов, видно на примере описания им действий персов в битве при Саламине: «Между тем варвары на этот раз бились гораздо отважнее, чем при Эвбее. Из страха перед Ксерксом каждый старался из всех сил, думая, что царь смотрит именно на него» [70]. Следует также вспомнить и приводимый Геродотом диалог Ксеркса с Демаратом: персидский царь заявлял, что люди, находящиеся под началом одного человека, из страха перед ним могли бы прослыть лучшими «и под ударами бичей напали бы даже на численно превосходящего врага» [70]. И хотя Геродот считает, что персы могут быть даже отважными воинами (и в этом смысле он соглашается с Эсхилом), но непосредственное сравнение с эллинами, естественно, не в пользу персов.
Примером прямого противопоставления варваров-персов и эллинов может служить приведённая Геродотом речь Аристагора Милетского, обращённая к спартанцам: «Ведь варвары вовсе не отличаются мужеством, в то же время как вы достигли высшей военной доблести» [70]. Поскольку речь предназначена убедить спартанцев помочь Ионийскому восстанию, то мы вправе ожидать найти в ней ярко выраженный контраст между греками и персами. Повествуя о доблести греков, Геродот отмечает, что эта доблесть является их свойством. Он сообщает о прибытии в персидский лагерь неких перебежчиков из Аркадии. Когда один из персов спросил их, что теперь делают эллины, то аркадяне отвечали, что справляют олимпийский праздник, наградой победителю на котором будет оливковый венок. Тогда Тигран, сын Артабаза, воскликнул, что эти люди сражаются не ради денег, а ради доблести. Таким образом, имплицитно подразумевается, что высшей ценностью персов являются деньги, а греков – доблесть. Элементы греко-варварской поляризации можно обнаружить и при описании Геродотом двух сражений – при Саламине и Платеях. При описании Саламинского сражения Геродот сообщает, что эллины сражались на море с большим умением и в образцовом порядке; варвары же действовали беспорядочно и необдуманно [70].
В заключении своего труда Геродот проводит идею о непосредственной зависимости характера народов и их боевых качеств от принятого ими образа жизни. Эту идею он выражает в совете Кира персам: быть готовыми к тому, что «они не будут больше властителями, а станут поданы-ми, т.к. в благодатных странах люди обычно бывают изнеженными, и одна и та же страна не может производить удивительные плоды и порождать доблестных воинов» [9]. Однако далее Геродот добавляет, что персы, будучи хозяевами плохой земли, предпочли главенствовать над другими народами, чем быть рабами на плодородной земле (в связи с первоначальным намерением персов переселиться из Персии в одну из более благоприятных завоёванных стран). Здесь историк следует видению антитезы «свобода – рабство» во внешнем, так сказать, межгосударственном аспекте.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37
