Формирование армянской диаспоры: переселенческие волны, численность, зоны расселения

Первые армянские переселенцы появились на территории Северо-Западного Кавказа еще задолго до воцарения здесь Российской империи. Но возникают вопросы, связанные с датировкой и исходным пунктом миграции армян в данный регион. Анализ всех исследований в этой области позволяет выделить две основные версии. Согласно первой, армяне переселились в горы Северо-Западного Кавказа из Армении в X-XIII вв., этой точки зрения придерживаются авторы ряда краеведческих работ - Ф.А. Щербина, Г. Миронович, Е.Д. Аксаев. Вторая группа исследователей - И. Иванов, Л.А. Погосян, Е.И. Нарожный - считают, что миграция армян происходила в XV в., главным образом, из Крыма.

Подтверждением первой версии могут служить некоторые археологические находки. Например, в Темрюкском музее хранятся два мраморных обломка одной плиты - хачкара, датируемые XIII - первой половиной XIV вв. При этом отсутствуют сведения о месте и времени находки. Хачкар вполне мог быть обнаружен на Таманском полуострове, так как есть письменные свидетельства о присутствии здесь армян в XVI-XVIII вв. Так, например, Арби де ла Мортэ описывает Тамань как ‘колонию армян, грузин, мингрелов и черкесов, что наблюдается также в Темрюке, деревнях Адды’. Подобные сведения приводят в своих трудах Мартин Броневский и Ферран. По всей видимости, такой этнический состав сохранился еще со времен Золотой Орды, так как в последующем на Таманском полуострове постепенно происходило сокращение населения и существенный приток армян маловероятен. Так или иначе, датировка хачкара не может считаться абсолютным определением времени появления здесь армян. Не исключено, что крест-камень, в случае, если он был обнаружен на Тамани, был завезен сюда гораздо позже времени его изготовления.

В 1869 г. мещанином Иваном Середой между станицами Белореченской и Ханской были обнаружены руины церкви, датируемые 1171 г. Помимо прочих предметов, найденных при раскопках храма, извлекли также плиты с надписями на армянском и греческом языках. При переводе выявили схожие моменты. С одной стороны, совпадала датировка, с другой - было упомянуто о зодчем - каменотесе из Кафы Крымбейе (с греч.) или Хрытбее (с арм.), армянина по происхождению. Итак, мы имеем конкретную дату - 1171 г. и территорию. В это время здесь находились две епархии - Аланская и Матрахская (Зикхская), подчиненные константинопольскому патриаршеству. Таким образом, мы можем предположить, что ‘Белореченский храм’ принадлежал Греческой православной церкви, о чем позволяют также утверждать и греческие надписи на обнаруженных плитах, а армянский мастер, скорее всего, был нанят для строительства религиозного объекта.

Вышеприведенный факт является далеко не единственным свидетельством связей между армянами и народами Северо-Западного Кавказа. Известно, что отношения Армении с Аланией (в прошлом аланы заселяли значительную часть Северо-Западного Кавказа) имели многоуровневый аспект, что подтверждает династический брак между армянским царем и аланкой из знатного рода, паломничество группы алан в ‘страну Ноя’ и другие примеры.

Относительно пути следования армян-мигрантов на территорию Северо-Западного Кавказа, на наш взгляд, наиболее доступным, с учетом ландшафтно-географических характеристик, мог являться ‘трафик’ Крым-Тамань и далее в предгорные районы Черкесии. Толчком к переселению армян послужили, прежде всего, экономические причины. В итоге, уже с XIII-XV вв. на Северо-Западном Кавказе образовалась небольшая армянская колония, поддерживающая тесные торговые и культурные связи с крымской диаспорой. В последующем на базе этой малочисленной группы региона сформировался субэтнос черкесогаи (черкесские или горские армяне). В XVII-XVIII вв. в Черкесии стала происходить консолидация горских армян, образовавших целый ряд самостоятельных поселений, в которых возникли судебно-административные органы самоуправления общиной - ‘тхамада’.

Изменение геополитической ситуации на Северо-Западном Кавказе, усиление внутричеркесского противоречия, обострившегося после приближения границ Российской империи к географическим пределам Черкесии, повлияли на дальнейшую судьбу армянской колонии региона. Начался новый этап в истории АДСЗК.

В период активизации российской политики на Кавказе у черкесогаев прослеживается пророссийская ориентация. Участились контакты, главным образом, в экономической сфере - торговле. Одновременно стало происходить перемещение черкесогаев из Закубанья в подконтрольные российской администрации территории. Следует отметить, что в середине XVIII в. горские армяне жили практически повсеместно в Черкесии, как в черкесских аулах, так и в самостоятельных поселениях. Среди последних выделялся Гяурхабль, расположенный на реке ‘Маушек’ (по данным Н.Г. Волковой, на левом берегу реки Белой. Кроме Гяурхабля были и другие армянские аулы - Адепсухай, Егерухай, Хакубхабль, Хатукай и т.д. Также армяне проживали среди шапсугов - между реками Афипс и Абин, натухаевцев в селениях Хаджихабль, Шокон, Эним, в Анапе и в округе и в других местностях.

Первые сведения о желании черкесогаев перейти на российскую территорию относятся к 80-м гг. XVIII в. В указанный промежуток времени некий армянский священник обратился к Екатерине II с просьбой разрешить горским армянам, ‘коих будет около 500 семей’, переселиться во владения Российской империи. В 1787 г. из трех армянских аулов - Адепсухай, Гяурхабль и Хатукай - в город Нор-Нахичеван переехали черкесогаи ‘в числе 390 душ обоего пола’.

В 1791 г. армянским архиепископом Иосифом Аргутинским-Долгоруковым (Овсеп Аргутян-Еркайнабазук) был разработан план, согласно которому предполагалось заселить южную часть Самбекской степи нахичеванцами (имеется в виду армяне, переселенные в 1779 г. по указу Екатерины II из Крыма в низовья Дона), а в северную - переселить черкесских армян. Но осуществить вторую часть проекта не удалось из-за вмешательства влиятельного черкесского князя Джембулата Болотокова, который запретил армянам переселяться в Россию. Причиной воспрещения явились тесные аталыческие связи между княжеской семьей и черкесогаями аула Гяурхабль.

Тем не менее, переселенческий поток армян из-за Кубани с каждым годом усиливался. В 1796 г. кошевой атаман Черноморского казачьего войска получил донесение о том, что ‘многие из армян, живущие между закубанскими черкесами, желают перейти к нам на жительство не только фамилиями, но и целыми селениями’.

В 1799 г. на Ангелинском ерике близь куреня Новоджерелиевского возник аул Гривенский. Первоначально в нем поселилось ‘138 душ обоего пола’, принявших российское подданство. Этот аул являлся многонациональным поселением, в котором жили черкесы и ногайцы, а затем и закубанские армяне и греки. Численность армянского населения в нем постепенно росла. В 1840 г. сюда переселилось семейство Ованеса Айвазова, а в 1842 г. - еще 5 человек-армян. Вышеприведенные данные далеко не единичны. В 1842 г. Гривенский аул был переименован в Гривенско-Черкесскую станицу, а в 1846 г. его жители зачислены в войсковое сословие Черноморского казачьего войска. Но уже через год командующим войсками на Кавказской линии и Черномории генералом от кавалерии Н.С. Заводовским был разработан план расформирования Гривенско-Черкесского поселения. Согласно проекту, предполагалось переселить черкесов в Новоджерелиевскую станицу, а греков и армян - в разные поселения ‘за сто верст от Кубани’. Упразднение станицы началось в 1848 г. В это время в Гривенско-Черкесском проживало 54 семьи черкесов, 26 (135 человек) - армян и 7 - греков. Последние изъявили желание поселиться “совокупно в станице Переясловской, или, кто пожелает, Деревянковской…” Прошение было удовлетворено: греки и армяне переселились в Переясловскую.

Значительная часть горских армян, живших среди шапсугов и натухаевцев, с начала XIX в. стала переселяться в более безопасные места на Таманском полуострове. Одновременно происходили и переходы черкесогаев внутри территории Черкесии. По мнению Ф.А. Щербины, армяне, проживавшие на землях ‘демократических’ племен - абадзехов, натухаевцев и шапсугов, переселялись к ‘аристократическим’ черкесским народностям.

В 30-х гг. XIX в. происходил переход натухаевских, темиргоевских и хатукаевских армян, а также живших среди них шапсугских. В 1830 г. напротив станицы Казанской образовался небольшой аул хатукаевских черкесогаев. В 1835 г. в это поселение перешла еще одна группа армян из аула хатукаевского князя Педисова. В 1839 г. все жители армянского аула вблизи Казанской переселились в Армянский аул (Армавир), где основали Хатукаевский квартал.

В 1836 г. армяне аула Гяурхабль совместно с князем Джембулатом Болотоковым переселяются к устью реки Лабы. В 1838 г. после смерти князя гяурхабльцы вынуждены были перейти в район урочища ‘Домбай-тук’ (’Зубровое место’), расположенного недалеко от станицы Темижбекской. Здесь к ним присоединились егерухаевские армяне. В следующем году обе эти группы под предводительством генерала Г.Х. Засса переселяются в Армянский аул (Армавир), где основали два квартала - Гяурхабльский и Егерухаевский.

В 1839 г. возле Пашковского куреня возникло небольшое армянское поселение. В январе 1842 г. сюда переселилось 4 армянина, а в августе еще 13 человек. В 1845 г. в этом поселении уже проживало 95 армян (только мужчин), но в 1848 г. черкесогаи пашковского Армянского поселка переселились в станицу Переясловскую.

В 50-х гг. XIX в. центром концентрации черкесских армян становятся Армавир (Армянский аул возле Прочноокопской крепости по ходатайству священника Петроса Патканяна в 1848 г. был переименован в Армавир) и станица Переясловская. При этом были и более мелкие черкесогаевские общины, например, аул Карабета Талдустына, расположенный на левом берегу Лабы и включавший 47 дворов с 325 жителями. С 1859 г., когда черкесогаи переехали из Переясловской в Армавир, последний превратился в крупное армянское поселение. Первые десятилетия со времени основания Армянского аула (Армавира) население росло, главным образом, за счет новых переселенцев - черкесских армян. Так, например, в 1840 г. в ауле проживало около ‘1900 душ обоего пола’, а в 1876 г. - 3715 человек, среди которых 80,7% - горские армяне. Помимо вышеперечисленных армян, в Армавир во время Крымской войны при содействии адмирала Лазаря Марковича Серебрякова (Казар Маркосович Арцатагорцян) были переселены горские армяне из окрестных селений Анапы и Новороссийска.

С ростом экономического потенциала Армавира происходили этнодемографические изменения. В конце 80-х гг. XIX в. ‘иногородние’ превысили в численном отношении ‘коренных’ жителей - черкесогаев. В 1912 г. в Армавире, где проживало 43.946 человек, армяне составляли 17,6% или 7.800 человек, в том числе горские - 5.200 (11,8%).

Переселение черкесских армян на территории, подконтрольные России, было бы невозможным без согласия на то русской администрации. Спуская черкесогаев с гор, поселяя их на равнинах Кубани, даруя им некоторые привилегии, правительство преследовало сугубо определенную цель - положительного воздействия на проживающие в Черкесии народы. При этом переселения горских армян, а точнее перемещения, происходили в рамках одного региона, иными словами, протекал внутренний миграционный процесс.

В начале XIX в. наблюдался и приток армян в Северо-Западный Кавказ и из других регионов. Первоначально диаспора Кубани пополнялась за счет выходцев из российских городов - Астрахани, Кизляра, Моздока, Нор-Нахичевана и Ставрополя, а также, в меньшей степени, персидскоподданными армянами. Главным образом, это были купцы, имеющие свои торговые предприятия в области, и духовенство, переведенное сюда для налаживания религиозной жизни среди горских армян. Данная миграция не носила массового характера. Так, например, в 1827 г. в Черномории вышеназванных армян было всего 76 человек, из них 41 жил в Екатеринодаре. Вплоть до 50-х гг. XIX в. механический прирост оставался незначительным, а основными массивами компактного проживания армян были Армавир и Екатеринодар, где сосредоточилось от нескольких сот до более тысячи человек. В то же время в других местностях и городах численность армян, как правило, не превышала 100 человек. Так, например, в 1852 г. в Анапе и Новороссийске армяно-григориан значилось 67 и 21 человек соответственно.

Одновременно происходил и отток армянского населения. Наиболее масштабным было переселение из Армавира в Моздокское армянское общество в 1858 г. (16 семейств черкесогаев), но в 1863 г. все они (146 человек) вернулись на прежнее место жительства.

Начиная с 60-х гг. XIX в., происходит миграция на Северо-Западный Кавказ турецко- и персидскоподданных армян. Изменился не только характер переселения: увеличение доли иностранноподданных, но и социальный состав - преимущественно крестьяне. Зонами миграционного притяжения становятся районы предгорий и Черноморского побережья, обезлюдившие после массового исхода черкесов в Османскую империю. Таким образом, армяне поселялись на территориях, в которых имелись свободные земельные угодья, пригодные для сельского хозяйства.

Одной из первых возникла колония турецкоподданных армян в районе реки Шапсухо. Относительно датировки основания здесь армянских поселений мнения исследователей расходятся: одни считают, что это происходило в период Крымской войны 1853-1856 гг., другие указывают на более позднее время - 60-е гг..

На наш взгляд, армяне-мигранты появились в районе реки Шапсухо в 60-х гг. XIX в., а с окончанием Кавказской войны и уходом черкесов в Османскую империю, их поток увеличился. В 1864-1866 гг. в устье Шапсухо, недалеко от Тенгинского укрепления, возникает поселок Армянский, где уже в 1868 г. проживало 276 армян-амшенцев, в 1897 г. - 458, а в 1913 г. - 434. В 70-х гг. XIX в. - начале ХХ в. в пределах современного Туапсинского района был основан целый ряд армянских поселений - Яйли, Полковничье и др..

После образования 10 марта 1866 г. Черноморского округа и предписания российского правительства, согласно которому разрешалось иностранноподданным христианского вероисповедания обосновываться в новом административно-территориальном образовании, усилился приток турецкоподданных армян. В это время ‘признано было полезным населять его (от авт. - Черноморский округ) более привычными к подобным условиям греками и армянами, которые массами приходили из Малой Азии и получали значительные льготы при водворении’. Для этой цели в Турцию командировали посланников, которые привлекали на жительство в Черноморский округ армян и греков. Периодически в Порту направлялся агроном Хатисов, ‘чтобы приобрести оттуда армянских выходцев для первоначального заселения края’.

С образованием имения ‘Вардане’, принадлежащего великому князю Михаилу Романову, управляющим А. Старком было ‘выписано’ из Турции 18 армянских семей. В последующем число турецкоподданных армян в ‘Вардане’ росло и в 1896 г. составило 200 семей. Недалеко от имения располагалось армянское село Уч-Дере, где в том же году проживало более 100 семей.

Во время и после русско-турецкой войны 1877-1878 гг. в Северо-Западный Кавказ усилился приток армян-мигрантов; зоны притяжения оставались прежние. В 1878 г. только в Кубанской области значилось 6044 армян, при этом большая их часть по-прежнему была сосредоточена в Армавире и Екатеринодаре (от 70 до 80%). Несколько иная картина наблюдалась в Черноморском округе. Здесь армяне проживали на всей территории. Численность армянского населения округа росла быстрыми темпами. Так, например, в районе Вельяминовского укрепления в 1872 г. было зарегистрировано 222 армянина, в 1886 г. - 969 (только русскоподданных), а уже в 1895 г. - 3.748 (в 24 поселениях).

На 90-е гг. XIX века приходится пик переселенческой волны. Это было вызвано очередным всплеском репрессий в Турции, где в 1894-1896 гг. по приказу султана Абдул-Гамида Хана II в армянонаселенных вилайетах произошли массовые погромы. По некоторым данным, в пределы России, главным образом, на Кавказ, бежало до 40 тыс. армян.

Значительное число армянских беженцев нашли приют в Кубанской области и Черноморской губернии (от авт. - образована 25 мая 1896 г.). Об этом свидетельствуют статистические данные. Например, в 1896 г. в Черноморской губернии было зафиксировано около 23 тыс. армян, в то время, как в 1889 г. на всей территории Северо-Западного Кавказа проживало менее 10 тыс.. В губернии турецкоподданные армяне размещались во всех трех округах. В Кубанской области таковые фиксируются в городах Анапе, Екатеринодаре, Майкопе, в отделах - Екатеринодарском (в 1896-1897 гг. - в 9 населенных пунктах), Майкопском (в 1897-1898 гг. - в 5), Темрюкском (в 1898 г. - в 4), а также в селе Армавир (Лабинский отдел) и хуторе Романовский (Кавказский отдел). В городах Анапа, Екатеринодар и Майкоп было зарегистрировано соответственно 36, 120 и 19 (ноябрь-декабрь 1896 г.), 62, 120 и 11 (февраль 1897 г.) и 41, 26 и 27 (июнь 1898 г.) турецкоподданных армян. Наибольшее число вышеозначенных армян фиксируется в Екатеринодарском отделе (в 1896 - н. 1897 гг. - 819 человек).

В общей сложности, в 1896-1897 гг. на территории Северо-Западного Кавказа сконцентрировалось от 10 до 15 тыс. армян-беженцев. В конце 1897 г. всем губернаторам и начальникам областей Кавказского края было дано указание в кратчайшие сроки уточнить списки турецкоподданых армян и организовать их выдворение обратно в Турцию. Однако, как показывают рапорты полицмейстеров городов и атаманов отделов Кубанской области и Черноморской губернии, многие семьи отказались возвращаться на прежнее место жительства, так как им не гарантировалась безопасность. В результате местным властям были даны полномочия на принудительное выселение турецкоподданных армян. Но положительных результатов эта мера не принесла. Численность армян в регионе продолжала расти и на исходе XIX в. достигла 38 тыс. человек: в Кубанской области - 13 тыс. и Черноморской губернии - 25 тыс..

В начале ХХ в. тенденция к увеличению численности АДСЗК сохранялась. В 1904 г. в Кубанской области , помимо русскоподданных армян, проживало 2214 турецкоподданных и, судя по документам, около 100 персидскоподданных. В тоже время происходили перемещения армян как внутри региона, так и за его пределами. В результате изменилась общая картина размещения армянского населения. В период с 1900 по 1908 гг. в Черноморской губернии численность армян сократилась на 10 тыс. человек и составила 15 тыс., а в Кубанской области происходил обратный процесс: увеличилась с 13 тыс. до 21,3 тыс. человек. Таким образом, всего в регионе в 1908 г. проживало 36,3 тыс. армян, по сравнению с 1900 г. прослеживается общее сокращение на 1,7 тыс. человек.

Очередной приток армян-мигрантов наблюдался в 1915-1916 гг. - в период геноцида, учиненного младотурками над армянским населением Турции. В 1916 г. только в двух городах Кубанской области Армавире и Екатеринодаре было зарегистрировано свыше 1000 армян-беженцев (в марте 1916 г. в Екатеринодаре - 641; на 1 октября 1916 г. в Армавире - 498 человек). В виду хаотичного сосредоточения вынужденных переселенцев из Турции по всей территории Северо-Западного Кавказа точный их подсчет был затруднителен. Но, судя по косвенным свидетельствам, здесь насчитывалось не менее 20 тыс. армян-беженцев. Так, например, известно, что в 1915-1916 гг. вынужденные переселенцы из Турции в рамках Кубанской области основали 13 поселений, в которых в 1917 г. проживало 834 армянина. Подобная ситуация наблюдалась и в Черноморской губернии. Подтверждением нашей версии также служат и некоторые статистические данные. Известно, что в 1916 г. в Кубанской области и Черноморской губернии проживало 40366 армян, а уже к 1920 г. (фактически в рамках двух субъектов) зарегистрировано 73 тыс. человек. Совершенно очевидно, что столь масштабное увеличение за короткий срок не могло произойти вследствие естественного прироста, а было вызвано внешнемиграционным движением.

Миграционная притягательность Северо-Западного Кавказа для армян стала следствием заинтересованности в этом российской администрации, что явно прослеживается в период с конца XVIII до 50-х гг. XIX века, когда поощрялось расселение черкесогаев из Закубанья в подконтрольные России территории, и в 1860-1880-е гг. - привлечение из Малой Азии армян для освоения Черноморского округа. В результате ‘дозволенной’ миграции в регионе образовались армянские колонии - в Армавире, ‘Вардане’, Екатеринодаре, Уч-Дере и в других городах и местностях.

Но наиболее массовой была ‘стихийная’ миграция, причиной которой являлась политика геноцида, проводимая османо-турецкими властями по отношению к армянскому населению. Значительная часть армян-беженцев 2-ой половины XIX - начала ХХ вв. сконцентрировалась в Кубанской области и Черноморской губернии. Это было связано с тем, что: во-первых, данный регион находился в непосредственной близости от Турции, откуда и исходил источник миграционной активности армян; во-вторых, на Северо-Западном Кавказе в результате переселения черкесских народностей в Османскую империю обезлюдели значительные пространства, таким образом, потенциально появились свободные земельные угодья; в-третьих, в Кубано-Черноморье к 70-м гг. сформировались армянские общины, обладавшие материальными ресурсами и способные оказать первоначальную помощь соотечественникам-беженцам.

В результате стихийной миграции произошло увеличение численности АДСЗК: за период с 1889 по 1916 гг. более чем в 4 раза. В это же время сформировались и районы компактного проживания армянского сельского населения - в Черноморской губернии (повсеместно) и в Екатеринодарском (главным образом, в Закубанье), Майкопском (в пределах современных районов - Апшеронском (Краснодарский край) и Майкопском (Адыгея)) и Темрюкском (в пределах современных районов Краснодарского края - Абинский, Анапский, Крымский и Темрюкский) отделах Кубанской области. При этом возросла численность и ранее существующих общин (например, в 1871-1912 гг. - в Екатеринодаре в 7,4 раза, а в Майкопе в 1904-1908 гг. - в 4 раза).

Возникновение и деятельность армянских общественных организаций и партий в диаспоре Северо-Западного Кавказа

С формированием АДСЗК и становлением численно самодостаточных общин создавалась почва для возникновения и дальнейшего развития разного рода национальных общественных организаций. Сфера их деятельности осуществлялась (в зависимости от направления) в области культуры, образования, широко применялась благотворительность, и распространялась (в зависимости от статуса и территориального охвата) в рамках малой группы (общины или колонии) или же всей нации.

В XIX в. первой организационной формой, имевшей ярко выраженный этнический характер, был, так называемый ‘тхамада’, являвшимся коллегиальным субъектом самоуправления и выполнявший административно-судебную функцию в черкесогаевской общности. Однако, в отличие от подобных органов, существовавших в армянских колониях Астрахани, Кизляра, Моздока, Нор-Нахичевана и созданных непосредственно в Российской империи, тхамада сформировался в Черкесии, что наложило отпечаток на его внутреннее содержание.

В жизнедеятельности горских армян вплоть до 60-х гг. XIX в. господствовало патриархально-родовое начало. С образованием самостоятельных черкесогаевских аулов в XVII - XVIII вв. важной задачей являлась организация самоуправления в этнической однородной общине. Таковым субъектом становится тхамада. Данный орган родового управления состоял из нескольких старейшин, избираемых на всеаульном собрании. Все представители тхамады были равноправны, ведали делами сообща, на коллегиальных началах. Среди старейшин тхамады один, так называемый, ‘ерецпохан’, выполнял обязанности по хранению священной утвари, которую использовали при богослужении; следовательно он наделялся полномочиями ктитора.

Коллегиальность тхамады противоречит единоличной форме родового управления, при котором во главе общины (рода) стоял один человек. У черкесогаев таковых несколько, и это, несмотря на то, что аулы у них были небольшие и малолюдные. Чем же объясняется данное противоречие? Прежде всего, теми условиями, в которых жили горские армяне в Черкесии.

Как известно, первые армяне-переселенцы в Закубанье размещались дисперсно, отдельными семьями в разных черкесских аулах. Впоследствии, когда увеличилась их численность и расширилась торгово-экономическая деятельность, ‘эти разрозненные семьи, - как считает Ф.А. Щербина, - собирались в одно место и образовали аул, общину’. Объединение различных родов в рамках одного поселения, естественно, предполагало коллегиальную форму управления.

Несомненно, тхамада выполнял очень сложную и важную роль в общественной жизни горских армян. Что же представлял собой этот орган и какими полномочиями он был наделен? Тхамада - коллегиальный субъект самоуправления, состоящий из нескольких выборных и равноправных по рангу лиц, выполнявший административную и судебную функции.

В течение продолжительного совместного проживания армян с черкесами у первых сложились специфические обычаи и внутренние адаты - законы, которыми они (черкесогаи) ведали самостоятельно. В случае возникновения конфликтных вопросов между черкесогаями и черкесами, эти дела рассматривались черкесским судом при участии армян. Противоправные деяния, совершаемые черкесогаями внутри своего этнообщества, всецело входили в сферу деятельности и компетенции тхамады.

С переселением горских армян в подконтрольные России территории и образованием большого поселения - Армянского аула (Армавира), включенного первоначально в Урупский военный округ, в отношении внутреннего управления оно являлось независимым. Здесь по-прежнему, как и в горах Черкессии, во главе аула стоял тхамада. Однако с учетом изменившихся общественно-политических условий произошли преобразования в структуре управления. Определенный отпечаток в этом наложило и территориальное дробление Армянского аула, разделенного на четыре квартала. Всеаульное собрание уже являлось контролирующим органом, ограничивавшим или наделявшим дополнительными полномочиями тхамаду. В состав собрания входили главы или старшие члены семейств. В компетенции данного органа был также выбор старейшин, судей тхамады и ‘гоу’. Как мы видим, появилась новая структура - гоу, выполняющая роль уведомителей членов всеаульного собрания об очередном заседании. Всего гоу-крикунов было четыре - от каждого квартала по одному.

Собственно в тхамаде также произошли изменения: зачаточное разделение административных и судебных функций. От каждого квартала избиралось по одному ‘почетному старейшине’, в обязанности которым вменялось выполнение преимущественно административных функций. Со строительством церкви и появлением постоянного армянского духовенства утратила свое значение должность ерецпохана. Псевдорелигиозные функции тхамады были изжиты. В состав суда тхамады входило шесть человек. Эти судьи избирались на всеаульном собрании и давали присягу перед всеми собравшимися. По словам Дульветова, суд тхамады исполнял ‘свои обязанности чрезвычайно добросовестно’, так, что к нему ‘ обращались иногда даже жители соседних аулов’.

Как известно, 19 февраля 1861 г. был издан манифест Александра II ‘О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей’. Его практическая реализация среди горских народов началась после окончания Кавказской войны. В 1864 и 1867 гг. в Армавире собиралась специальная комиссия, которая вырабатывала условия выполнения данного манифеста. В итоге было принято решение, по которому зависимые слои горского общества - пшитли, оги, беколи и унауты выплачивали в качестве откупной определенную сумму денег.

Отмена крепостного права и уничтожение сословных перегородок повлекли за собой изменения в гражданском взаимоотношении черкесогаев. Произошло разложение общинно-родового органа - тхамады, на смену которому в середине 60-х гг. пришла власть сельского старшины. Было проведено окончательное разграничение между административной и судебной функциями управления. Суд, образованный из нескольких выборных лиц, выделился в самостоятельный орган. Сельский старшина до 1870 г. назначался администрацией Урупского округа. Однако в управлении Армавира принимали участие исключительно коренные жители - черкесогаи. Таким образом, даже при новой системе сохранились общинно-этнические принципы.

В 1870 г. Армавирское сельское правление было передано Баталпашинскому уездному начальству. В этом же году построили здание сельской управы и прошли выборы старейшины. Первым выборным сельским старшиной стал Осип Кусиков, у которого было четыре помощника (по одному от каждого квартала), один казначей и четыре рассыльных (гоу стали именоваться рассыльными).

В 1876 г. Армавир был переименован в селение. Одновременно органы управления получили статус волостных. Но данные преобразования не внесли практически ничего нового, за исключением того, что была усилена хозяйственная функция. По-прежнему в управлении участвовали коренные жители. И даже после введения 23 марта 1914 г. в Армавире городового положения вплоть до 1920 г. сельское управление продолжало функционировать наряду с городской думой и управой.

Совершенно очевидно, что армавирская система самоуправления, трансформировавшаяся впоследствии по аналогии с общероссийской, выполняла, главным образом, общинно-этническую роль, так как в ней принимали участие исключительно коренные жители. В то же время тхамада, а затем и институт сельского управления являлись официальными органами. Это позволяло более эффективно осуществлять проекты в области развития национальной культуры (строительство армянских церквей, школ и т.д.).

В 1889 г. в Армавире открылся филиал ‘Армянского благотворительного общества на Кавказе’, основанного в 1881 г. в Тифлисе. Следы деятельности данной организации на территории Северо-Западного Кавказа прослеживаются еще с 1882 г. В основном, это были кратковременные визиты членов общества в Армавир и Екатеринодар для сбора пожертвований на благотворительные цели. В состав армавирского правления входило 7 человек - А. Тарасов (председатель), О. Аладжев (вице-председатель), Арутюн Тарасов (кассир), Б. Кусиков, О. Гаспарян, О. Геворкян (члены) и А. Тер-Мкртчян (делопроизводитель). Основное внимание общество уделяло развитию сети национальных образовательных и духовных учреждений, устраивало театрализованные вечера и пр. (На фото - А. Тарасов )

С 1898 г. на Кавказе стали закрываться армянские общественные организации. 21 ноября 1899 г. было расформировано и армавирское отделение ‘Армянского благотворительного общества на Кавказе’. В 1900 г. бывшие члены правления армавирского филиала предприняли попытку организовать самостоятельное благотворительное общество. Ими был подготовлен устав и направлено прошение начальнику Кубанской области. Но местные органы власти затягивали данный вопрос, давая на то обтекаемые разъяснения, избегая утвердительного ответа. В итоге бывший председатель А.А. Тарасов обратился с просьбой к Я.Д. Маламе (начальник Кубанской области) о дозволении передачи мебели и 640 рублей, оставшихся после ликвидации ‘Армянского общества’, ‘Армавирскому обществу попечения о детях’, возглавляемому В.И. Лунином. Но и это ходатайство было отклонено и предписано, что ‘впредь до открытия действий нового армавирского армянского благотворительного общества принадлежащим ему имуществом распоряжаться никто не имеет права’.

В 1907 г. на Кубани был основан целый ряд армянских благотворительных организаций: в январе - в Екатеринодаре (председатель - Е. К. Пирумова), в мае - в Майкопе (председатель - В. Ризелян). Создавались и первые национальные женские общества: в Майкопе - ‘Армянское женское благотворительное общество’ и Екатеринодаре - ‘Армянское дамское благотворительное общество г. Екатеринодара’. Членами двух вышеназванных обществ были учителя, жены и дочери армянских купцов и промышленников. Основное направление деятельности женских организаций осуществлялось в области образования, шефство над сиротами и детьми из малообеспеченных семей. Для привлечения денежных средств, помимо членских взносов, устраивались кружковые сборы, концерты, вечера. Так, например, в апреле 1911 г. ‘в Майкопе в Пушкинском парадном доме состоялся вокально-музыкально-драматический вечер, устроенный местным женским армянским благотворительным обществом. Весь чистый сбор с вечера поступил в пользу недостаточных учеников армянского приходского училища’.

Благотворительные акции осуществлялись не только в рамках своего этнообщества. Многие армянские купцы и промышленники Кубани внесли существенный вклад в развитие образовательной и культурной сферы региона, являлись крупными жертвователями в различные социальные организации. Так, например, пожизненными членами ‘Комитета Попечения о бесприютных детях школьного возраста г. Екатеринодара’ были И.А. Аведов, Е.Г. Ашрапова, М.Я. и Я.Н. Богарсуковы, Г.А. и Н.Л. Тарасовы. Как правило, данное звание присваивалось лицам, оказывающим значительную финансовую и материальную поддержку.

Крупными благотворителями были именитые купцы и промышленники из черкесогаевского рода Богарсуковых. Один из них, Христофор Павлович, екатеринодарский купец 1-ой гильдии и личный почетный гражданин Екатеринодара, являлся попечителем областного комитета о тюрьмах, армавирского четырехклассного Александровского училища, екатеринодарской женской гимназии и др. Его сын Артем был членом правления ‘Черкесского благотворительного общества’.

Другой купец 1-ой гильдии, Х.Р. Хачадуров возглавил комиссию по строительству ‘Дома призрения’ для душевнобольных при городской больнице Екатеринодара, являлся попечителем двух учебных заведений.

Данный список можно продолжить, но это уже приоритет другого исследования. Нужно отметить, что благотворительные акции носили обоюдный характер. В тяжелые для армянского народа годы, когда десятки тысяч людей вынуждены были бежать из родных мест, спасаясь от геноцида, со всей Кубани в фонд помощи пострадавшим собирали денежные и материальные средства. Организованное в январе 1915 г. ‘Екатеринодарское Русское общество’ (под председательством С.И. Бабыча) ставило своей целью оказание помощи беженцам-христианам из Турции и Персии. Кубанцы принимали участие в реставрации и строительстве православных храмов в Армении - Карсе и Эриване.

В начале ХХ в. наблюдалась политическая активность АДСЗК. Прослеживалось влияние как национальных (’Гнчак’, ‘Дашнакцутюн’), так и общероссийских партий. Первые сведения, подтверждающие участие армян региона в деятельности армянских политических организаций, относятся к середине 90-х гг. XIX в. В это время в Армавир, Екатеринодар, ст. Крымскую попадали случайные номера газеты ‘Мшак’ - печатный орган ‘Армянского революционного союза’ (’Дашнакцутюн’). Известно также, что по всему региону велось негласное наблюдение жандармами за отдельными лицами, подозреваемыми в армянской агитационной деятельности. Так, например, в Анапе за С. Мовсесьяном (с 1896 г.), в Армавире - Г. Тарумянцем (с 1895 г.), в Екатеринодаре - Лусиковым, Хечоевым (с 1895 г.), Тер-Саркисян Мамулянцем (с 1899 г.), в Крымской - А.И. Давыдовым (с 1895 г.).

В регионе деятельность партий ‘Гнчак’ и ‘Дашнакцутюн’ получила благодатную почву. Здесь имелась многочисленная армянская диаспора, среди которой было немало выходцев из Турции (в Черноморской губернии - подавляющее большинство). Как известно, обе армянские партии считали своей задачей освобождение Западной Армении. Усилению влияния национальных политических организаций способствовали также некоторые действия царской администрации, ущемляющие права российских армян. В частности, - закрытие армянских школ на Кавказе (1896 г.) и закон о конфискации имущества Армянской церкви (1903 г.). Вышеназванные меры затронули и АДСЗК, негативно настроившуюся против самодержавия. Кроме того, армянские погромы 1902 г. в Армавире, спровоцированные черносотенцами, и возможность их повторения вовлекли в национальное движение и черкесогаев. 3 мая 1907 г. уполномоченные Главного союза русского народа А. Чмелев и В. Осипов предприняли попытку отлучения армавирцев от армянских партий. В этот день в здании Александровского училища (Армавир) собралось до 200 коренных жителей, преимущественно стариков, которым Чмелев и Осипов разъясняли позицию своей партии. Но диалог так и не сложился из-за крайне негативных выпадов Чмелева в адрес армян.

Социальный состав армянских партий ‘Гнчак’ и ‘Дашнакцутюн’ был довольно пестрым. В них принимали участие национальная буржуазия, духовенство, интеллигенция, служащие, рабочие, крестьяне. С одной стороны, вовлечению столь широких масс способствовало социалистическое направление партий. С другой - признание наличия вопроса не только турецких, но и российских армян.

Первые организационные структуры армянских партий возникают на Северо-Западном Кавказе в 1904-1906 гг. Группы Гнчак были образованы в Абинской (1905 г.), Анапе (1905 г.), Армавире (1904/1905 гг., с 1905 г. - отдел), Екатеринодаре (1904/1905 гг., с 1905 г. - отдел), Новороссийске (1905 г.) и Сочи (1905 г.). Более разветвленной сетью представлен ‘Дашнакцутюн’. В регионе имелись дашнакские группы - в Вардане (1905 г.), Лоо (1905 г.) и Новороссийске (1906 г.), подкомитеты - в Армавире (1905 г.), Екатеринодаре (1906 г.), Лабинской (1905 г.) и Сочи, комитет - в Безымянной волости (1905 г.).

Национальная партия ‘Гнчак’ эволюционировала от социалистической народного типа к социал-демократической. Ее национальная программа заключалась в завоевании независимости и создании единого армянского государства для достижения экономического и культурного прогресса. ‘Гнчак’ ставила вопрос о замене самодержавия демократическим конституционным строем. Агитационный материал партии поступал, главным образом, из Тифлиса и Эривани. На территории Северо-Западного Кавказа крупные партии гнчакской литературы были обнаружены при обысках жандармами в 1907 г. в Новороссийске у Мовсесяна и в Анапе у М. Швонда. Идеи ‘Гнчак’ находили отклик преимущественно у армянских рабочих - выходцев из Закавказья. В связи с этим наиболее активную деятельность на территории Кубани осуществляли отделы партии в Армавире и Екатеринодаре, при которых функционировали боевые группы - зимворы. Тем не менее, после поражения первой русской революции и преследования со стороны жандармерии в регионе заметно упало влияние партии. Незначительная пропаганда ‘Гнчака’ продолжала вестись в Армавире. В последующие годы восстановить структуру партии на Северо-Западном Кавказе не удалось.

‘Дашнакцутюн’, в отличие от ‘Гнчак’, пользовался гораздо большим влиянием у армянской диаспоры Кубани. Партия, благодаря гибкой политике, была ближе к российским армянам. После выхода закона о конфискации имущества Армянской церкви и закрытия национальных школ дашнаки возглавили движение по восстановлению прав армянского народа. Тем самым в ряды партии влилась национальная интеллигенция и духовенство, авторитет которых еще больше усилил влияние ‘Дашнакцутюн’. Финансовая база партии формировалась за счет членских взносов и добровольных пожертвований. Армянская буржуазия Кубани перечисляла на нужды ‘Дашнакцутюн’ значительные суммы. Ежегодно Александр и Михаил Тарасовы, жившие уже в Москве, отчисляли через Савелия Тарасова 50 - 60 тыс. рублей. В 1907 г. промышленники Е. Баронов, Х. Богарсуков и А. Каспаров передали партии 60 тыс. рублей. Значительные финансовые средства отчисляли братья Бабаевы, М.Р. Хачатуров и др. В случае невыдачи денег или их присвоения дашнаки прибегали к крайним мерам. Так, например, 22 июня 1906 г. в Армавире А. Овнатовым был убит купец Н. Шахназаров, отказавшийся перечислить 10 тыс. рублей. Такая же участь постигла и Е. Тер-Аветисянца, присвоившего партийные деньги.

Пик активной деятельности ‘Дашнакцутюн’ приходится на 1905 г. Это было вызвано далеко не только революционным подъемом по всей стране, но из-за нерешенности вопросов, касающихся собственно российских армян. По-прежнему оставался в силе закон о конфискации имущества армянской церкви, не прекращалась армяно-татарская резня в Закавказье. Кроме того, оставалась реальная угроза повторения армянских погромов в Армавире и возникновения подобных кризисных очагов в других районах Кубанской области и Черноморской губернии. В связи с этим в дашнакских подотделах в Армавире и Екатеринодаре были созданы отряды зинворов и комитеты самообороны. В армавирскую дружину ‘Потерик’ входили С. Шаханянц (руководитель), братья Тер-Аветисянцы, Е. Акубджанов и др..

С конца 1905 г. наметился спад деятельности ‘Дашнакцутюн’. Этому предшествовало возвращение (в августе 1905 г.) конфискованного у Армянской церкви имущества, прекращение армяно-татарских столкновений и манифест 17 октября об усовершенствовании государственного порядка. В целях партийной пропаганды дашнаки усилили свою структуру благотворительных обществ, которые, как уже было сказано, открылись в Екатеринодаре и Майкопе в январе и мае 1907 г..

31 января 1908 г. возобновило свою деятельность ‘Армянское благотворительное общество на Кавказе’ , обновленный устав которого практически полностью совпадал с прежним. В этом же году вновь было открыто его отделение в Армавире (6 апреля) и созданы новые - в Екатеринодаре (16 мая), Новороссийске (1909 г.), Сочи. Существенную роль в восстановлении общества и его расширении, сыграли дашнаки, которые внедрили сюда своих людей. В результате в правлении армавирского отделения все были партийцами (дашнаки), а в екатеринодарском интересы ‘Дашнакцутюн’ защищал Н.Ф. Сатунян, не входивший в администрацию филиала.

Весной 1908 г. в Кубанской области начались аресты дашнаков. В тюрьмах оказалось 47 активистов партии. С целью предотвращения дальнейших арестов и освобождения уже взятых под стражу Александр и Михаил Тарасовы послали на Кубань присяжного поверенного Якубова и члена Государственной Думы Аджемова. Для организации защиты Тарасовы выделили 200 тыс. рублей, а в Армавире было собрано 15 тыс. рублей. В результате предпринятых мер в Армавире еще до суда освободились 27 человек, многие из которых выехали за пределы Кубани.

Осенью 1908 г. аресты были продолжены, подверглись обыскам и армянские благотворительные организации. 15 декабря 1908 г. начальник кубанского жандармского управления доносил временному генерал-губернатору области М.П. Бабычу, что ‘сейчас Дашнакцутюн активной деятельности не ведет, замечается полное отсутствие партийных деятелей, а имеются лишь сочувствующие этой организации’.

Однако, несмотря на проведенные аресты и ликвидацию структуры ‘Дашнакцутюн’, судя по целому ряду архивных источников, партия ушла в глубокое подполье. С началом же Первой мировой войны дашнаки активизировали свою деятельность. Это было связано с заинтересованностью царской администрации в привлечении армянского населения на свою сторону (как известно, Кавказский фронт находился в армянских районах Турции). 17 сентября 1914 г. Николай II обратился с воззванием к армянам, в котором призывал к созданию добровольческих отрядов, обещал окончательное освобождение от турецкого гнета. С этой целью был основан военный совет, который имел своих представителей и в армянских общинах. Так как ‘Дашнакцутюн’ имел огромное влияние и авторитет среди армян, царская администрация пошла на сотрудничество с ним. Известно, что на территории Кубани было сформировано 4 добровольческих армянских отряда.

Мировая война стала настоящим бедствием для армянского народа. Десятки тысяч беженцев хлынули из Западной Армении на Кавказ, тысячи из них - на Северо-Западный Кавказ. Для оказания помощи армянским беженцам ‘Дашнакцутюн’ приступил к организации специальных комиссий. Например, екатеринодарская, возглавляемая Е. Пирумовой, взяла на попечение 350 человек, еще 900 помогла выехать в Закавказье. В 1915 г. в Екатеринодаре армянским благотворительным обществом был открыт для беженцев лазарет, главным врачом которого являлся Н.А. Сырмакешев. В данный период деятельность всех национальных обществ была направлена на решение беженского вопроса.

Культура армянской диаспоры Северо-Западного Кавказа

С образованием устойчивых и численно самодостаточных общин на территории Северо-Западного Кавказа создавались условия для развития национальной культуры. Как правило, в первую очередь формировались духовные центры - строились храмы, часовни, при которых открывались школы, библиотеки, функционировали хоры. Таким образом, армянские церкви выполняли в диаспоре не только религиозную функцию, но и являлись хранителями национальной культуры.

Первый объект ААЦ на Северо-Западном Кавказе сооружен в Ейском укреплении. Это была небольшая деревянная часовня. В 1802 г. ее перенесли в Екатеринодар. Здесь часовня располагалась недалеко от угла улиц Красной и Крепостной (ныне Пушкина), и простояла около 70 лет. В генеральном плане крепости и города Екатеринодара, составленном 30 сентября 1818 г. инженер-поручиком Барышкиным, армянская церковь (видимо, часовню именовали церковью) уже значилась. В 1834 г. армянскую часовню перестроили в церковь. В 1863-1865 гг. на обширном плановом месте в начале улицы Красной был выстроен новый армянский храм Сурб Аствацацин. В 1865 г. в нем производилась внутренняя отделка и устройство иконостаса, антиминс которого был перенесен из старой армянской церкви. Освящение приходского храма армянского общества города Екатеринодара провел управляющий Астраханской епархии архиепископ Кеворк Вегабедянц. На этом торжестве в качестве гостей присутствовали начальник области Ф. Н. Сумароков-Эльтон, городской голова К. И. Фролов, городская общественность.

Второй храм ААЦ был основан в Армянском ауле (Армавире). Его возведение началось еще в 1840 г. и завершилось в 1842 г. Существенную помощь в финансировании строительства этой церкви оказали именитые московские армяне Христофор и Оганес Лазаревы, пожертвовавшие 2000 рублей. Первый армянский храм Армавира был деревянный на каменном фундаменте и поэтому, из-за возникшего 15 августа 1842 г. внутри него пожара, он сгорел дотла.

В 1843 г. Астраханская духовная консистория назначает блюстителем армянской церкви Армянского аула ставропольского священника Петроса Патканяна. При нем началось возведение нового каменного храма (с 1843 г.). В самом ауле и окрестностях не было завода по производству кирпича, поэтому его приходилось завозить из Ставрополя, что требовало значительных денежных затрат. Из-за слабого финансового обеспечения возведение церкви Сурб Аствацацин затянулось на 18 лет.

Еще до завершения строительства храма в Армянском ауле в 1847 г. некто Гавриил Айвазов на собственные средства самовольно, без ведома на то властей, на центральной площади сооружает деревянную часовню. Поступок Айвазова является показательным примером. Черкесогаи, не имевшие на протяжении столетий своей церкви в Черкесии, с переселением на новое постоянное место жительства приобрели это право. Строительство храма, взамен сгоревшего, по вышеназванным причинам, затягивалось. Подходящего же помещения, в котором можно было бы совершать таинства христианских обрядов, в ауле не имелось. Поэтому инициатива Aйвазова получила одобрение не только среди местных жителей, но и Астраханской епархии, узаконившей строительство этой часовни и объявивший ее временным молельным домом.

25 августа 1861 г. храм Сурб Аствацацин освятил архиепископ Астраханской епархии Матевос. В последующие годы вокруг новой церкви была сооружена высокая кирпичная стена с бойницами и четырьмя бастионами на углах. Этот храм стал выполнять важную роль в жизни поселения. У церковной паперти собиралось аульное собрание, на площади, примыкавшей к храмовому двору, проводились базары, устраивались народные гуляния. О значении церкви Сурб Аствацацин свидетельствует и факт передачи ей в 1871 г. из общественных земель участка в 300 десятин ‘для обеспечения церковного притча Армяно-Армавирского селения на двух священников, одного диакона и двух причетников’. Храм Сурб Аствацацин становился символом Армавира, при котором устанавливались памятные плиты, возводилась часовня, производились захоронения людей, сыгравших важную роль в судьбе черкесских армян. Так, например, в 1866 г. в ограде храма Сурб Аствацацин при большом стечении народа был погребен монах Карапет Арцивян, который с 1815 по 1832 гг. жил и проповедовал у черкесогаев в горах Черкесии, а затем в 1832 г. временно обосновался в Екатеринодаре и в 1840 г. окончательно переселился в Армянский аул (Армавир). И сегодня на его белом мраморном надгробии можно прочесть: ‘Здесь покоится Вардапет (так именовали монаха черкесогаи, что в переводе с арм. означает ‘учитель, духовный наставник’) Арцивян - монах, отважный защитник, утешитель и спаситель черкесских армян’.

В 1868 г. на южной окраине Армавира в память об избавлении от опасности покушения на императора Александра II (в Париже 25 мая 1867 г.) при церкви Сурб Аствацацин была сооружена часовня, освященная архиепископом Астраханской епархии Кеворком Вегабедянцем.

Еще до начала Крымской войны 1853-1856 гг. на территории Северо-Западного Кавказа было четыре объекта ААЦ - 2 молельных дома (в Анапе и Армавире), одна действующая (Екатеринодар) и одна строящаяся (Армавир) церкви. Все армянские храмы располагались в районах компактного расселения черкесогаев. И это вовсе не являлось случайным совпадением.

Духовенство ААЦ было обеспокоено положением горских армян, утративших исконно национальные черты и находившихся на грани полной ассимиляции. Единственным связующим звеном черкесогаев со своим народом оставалась их приверженность христианству. В Черкесию, главным образом, из российских приходов ААЦ - Кизляра, Моздока, Нор-Нахичевана направлялись священники-миссионеры. Их визиты особенно участились в конце XVIII - 1-ой четверти XIX вв., то есть в период активизации политики России на кавказском направлении. Совершенно очевидно, что переходы армянских миссионеров через пограничные кордонные линии были бы невозможны без ведома и согласия российской администрации. Это являлось ответным шагом России на частые визиты в Черкесию турецких эмиссаров, проповедовавших среди закубанских горцев основы мусульманской веры и призывавших их оказывать сопротивление казачьим соединениям.

Полная ассимиляция армян, возможный переход в мусульманство вряд ли способствовали бы укреплению среди них пророссийской ориентации. Кроме того, нужен был положительный пример, демонстрирующий выгодность вхождения народов Кавказа в состав Российской империи, что способствовало бы ослаблению сопротивления горцев.

В 1-ой половине XIX в. наблюдалось усиление авторитета ААЦ. В разных районах Кавказа стали происходить переходы из мусульманства в армянскую веру. Один из ранних случаев отмечен в Александрополе (Гюмри) в 1839 г., в последующие годы этот процесс принял довольно распространенный характер. Опасаясь возрастающего влияния ААЦ, экзарх Грузии Евгений в 1841 г. ‘потребовал воспрещения армянскому духовенству обращать и крестить в свою веру иноверцев’ без сношения на это с духовным начальством православной церкви. В результате Католикос Всех армян Иоанес обратился в МВД, департамент Духовных дел иностранных исповеданий с просьбой разрешить возникшую конфликтную ситуацию. В 1842 г. армянской церкви разрешено было крестить мусульман. В итоге, за десять лет, с 1843 по 1852 гг., армяно-григорианство приняли 109 магометан. По данным Л.А. Погосяна, все они являлись крепостными черкесами армавирских армян, что представляется несколько сомнительным. Переходы закубанских горцев в армяно-григорианство происходили, об этом свидетельствуют некоторые архивные документы и исследования историков XIX в. Однако в число 109 входили далеко не только черкесы, но и другие, так как данная цифра относится не к узколокальной местности, а к Кавказу в целом.

В 1853 г. армянское духовенство уже обязано было направлять все дела ‘о переходе иноверцев в армяно-григорианство’ на рассмотрение в департамент Духовных дел иностранных исповеданий. В последующие годы данная процедура усложнялась, вводились новые условия. Тем не менее, крещение мусульман в армянскую веру продолжалось, в том числе и на Кубани. Здесь наиболее активно вели миссионерскую деятельность в этом направлении представители армавирского духовенства ААЦ, а в 90-е гг. и армянские священники Екатеринодара - М.С. Тер-Минасьянц и К.А. Захарьянц. При этом, нами не выявлены источники, свидетельствующие об обратном процессе - принятии армянами Северо-Западного Кавказа мусульманства.

Иной уровень взаимоотношений был между армяно-григорианским и православным населением Кубани. Православие являлось официальным религиозным течением в Российской империи, в силу чего большинство исследователей заключали, что оно оказывало влияние на АДСЗК. Массового характера этот процесс не носил, подобных примеров - единицы. Вместе с тем, в исторической литературе отсутствуют сведения о переходе православных в армяно-григорианство (от авт. - на Кубани), но, как показывают архивные документы, такие случаи встречались. В 1909 г. в донесении губернатора Ставрополья в департамент Духовных дел иностранных исповеданий говорилось о том, что переходы из православия в армянскую веру были ‘довольно часты’. По всей видимости, аналогичная ситуация не являлась исключением и в соседней Кубанской области, где численность армян превышала ставропольскую диаспору. И действительно, в 1911 г. здесь в разных административных единицах (городах и отделах) армяно-григорианство восприняло 14 православных, в том числе 12 женщин. Таким образом, мы можем предположить, что подобные переходы происходили преимущественно при смешанных браках, которые традиционно не были распространенным явлением для АДСЗК.

Как мы видим, процесс взаимодействия армян-приверженцев ААЦ с мусульманским и православным населением Кубани в отдельных случаях сопровождался более тесными контактами. Выделялись два уровня взаимоотношений: первый, условно назовем его ‘односторонним’, - переход из мусульманства в ААЦ; второй, ‘параллельный’ - переход из ААЦ в православие и наоборот.

В религиозном отношении АДСЗК в дореволюционный период была представлена армяно-григорианами (подавляющее большинство) и незначительным числом православных. Кроме того, здесь, главным образом, в Екатеринодаре и Новороссийске проживали малыми группами армяно-католики. Однако ни в Кубанской области, ни в Черноморской губернии армяно-католических приходов не было. Они располагались в Закавказье (Ахалцих, Александрополь, Тифлис и др.), на Западной Украине (Львов, Каменец-Подольский и др.). В связи с этим армяне-униаты посещали римско-католические костелы.

С увеличением численности армянских общин в Кубано-Черноморском регионе и формированием новых колоний, количество объектов ААЦ росло. По нашим подсчетам, к 1917 г. их было 13: 10 - в Кубанской области и 3 - в Черноморской губернии - церкви, молельные дома, самостоятельные часовни. В церковно-административном отношении все они входили в состав Астраханской епархии ААЦ (до октябрьской революции 1917 г.). При этом во многих армянских поселениях имелись постройки, также именуемые в народе молельными. Это были небольшие каменные сооружения. Постоянного духовенства при них, как правило, не значилось, христианские обряды проводили заезжие священники-миссионеры или же из числа самих жителей, обладавших духовным саном. Так, например, в одном из распоряжений главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, адресованном начальнику Кубанской области, говорилось ‘что духовные требы проживающих на побережье Черного моря армян, бежавших из Турции в наши пределы, за отсутствием там постоянных священников, назначенных армяно-григорианским духовным ведомством, совершают переселившиеся вместе в означенными беженцами в наши пределы армяно-григорианские священники, которые по разрешению Министерства Внутренних Дел не имеют на то права, как не приглашенные по распоряжению сего Министерства на службу в Россию’. В этом же документе упоминается имя одного из таких священников, некого Тер-Саркиса Мушегянца, с 1888 г. проповедовавшего в селении Картлах (или Партлах) Майкопского отдела.

Подобные молельные дома не были узаконены официальными властями. Вследствие этого отсутствуют данные об их количестве. По косвенным источникам, а также по сведениям некоторых информаторов, такие ‘народные молельные дома’ были во многих армянских селах Закубанья - в основном, амшеноязычных.

Как мы видим, структура ААЦ на территории Северо-Западного Кавказа являлась довольно обширной и охватывала все наиболее многочисленные общины региона. Это способствовало сохранению паствы и предотвращало массовый переход армян в другие христианские конфессии, главным образом, в православие. Но деятельность ААЦ не замыкалась исключительно на религиозной функции.

С утратой Арменией государственной независимости армянская церковь стала практически единственной представлять национальные интересы армянского народа на внешнеполитической арене. Одним из наиболее сложных участков являлась Османская империя, где положение армян было очень тяжелым. В XIX - начале ХХ в. в Турции участились армянские погромы, усилился процесс исламизации христианских народов. При таких условиях ААЦ не могла оставаться в стороне. Периодически к правительствам Англии, Франции и России и других мировых держав обращалось армянское духовенство с просьбой оказать давление на османо-турецкие власти. Но существенных сдвигов в решении армянского вопроса не происходило. В итоге это стимулировало процесс формирования в 1880-1890-х гг. национальных партий. Освободительное движение в Западной Армении приняло организованный и масштабный характер. В данном вопросе армянские политические партии, особенно ‘Дашнакцутюн’, объединили свои усилия с ААЦ.

Не оставалось безучастным в национально-освободительном движении и армянское духовенство Северо-Западного Кавказа, которое активно сотрудничало с дашнаками. В Кубанской области и Черноморской губернии священники ААЦ, как местные, так и приезжие, организовали сборы пожертвований, которые направлялись на нужды беженцев-армян или же передавались ‘Дашнакцутюн’. Со стороны российского правительства подобная ситуация первоначально встретила резко негативное отношение. На Кавказе был усилен надзор за армянами, особенно за духовенством ААЦ. Известно, что в поле зрения полиции находились армянские священники Армавира, Екатеринодара, Новороссийска. Так, например, с 1896 г. ежемесячно в штаб Кавказского военного округа поступала информация об армавирском духовнике Арсене Варданяне, сотрудничавшем с дашнаками. Из приезжих священников ААЦ наблюдение велось за турецкоподданными Исааком Давидовым (уроженец Иерусалима) и Самуилом Поповым (уроженец Вифлеема).

Правительство Российской империи не было заинтересовано в обострении отношений с Портой. Кроме того, царская администрация опасалась возможного территориального расширения освободительного движения - вовлечения в него армян Закавказья, что осложнило бы ситуацию на Кавказе в целом.

Как мы уже знаем, к концу XIX в. большая часть АДСЗК была представлена выходцами из Турции . Поэтому идеи о независимости Западной Армении находили поддержку и понимание у местных армян. Активизация же в данном направлении духовенства ААЦ способствовала более массовому проявлению антитурецких настроений среди армянского населения региона. Для ослабления накала, на территорию Кубанской области и Черноморской губернии воспрещался въезд армянским священникам, заподозренным в связях с ‘Дашнакцутюн’. На этом основании было отказано управляющему Астраханской епархии епископу Хорену Степане в ноябре 1895 г. в посещении Армавира, а александропольскому священнику Месропу Крикорову Бадоеву и вовсе воспрещалось пребывание в разных местностях Северо-Западного Кавказа. Подобные действия российских властей спровоцировали недовольство среди армянского духовенства, что послужило основанием для ареста и ссылки некоторых из них. Северный Кавказ был одним из мест, куда высылали армянских священников. Так, с 30 июня 1894 г. по 10 февраля 1895 г. в г. Ставрополе находился под надзором полиции армяно-католический священник г. Артвина Тер-Эпоян, а в ст. Исправной Баталпашинского отдела Кубанской области - архимандрит Эчмиадзинского монастыря Амаяк Аршаруни (с 24 июля 1897 г. по 28 июля 1899 г.).

Однако меры, предпринятые российским правительством, к существенным изменениям в сложившейся ситуации не привели. После очередных армянских погромов в Турции антитурецкие настроения среди российских армян нарастали в еще большей степени. С принятием же радикальных мер: закрытие в 1896-1898 гг. армянских приходских школ на Кавказе, конфискация имущества ААЦ в 1903 г. - спровоцировали антиправительственные настроения среди армян Российской империи. В результате в Елисаветполе (ныне Гянджа) и Тифлисе произошли кровопролитные столкновения армянского населения с полицией. Аналогичные случаи повторились и на Северном Кавказе: во Владикавказе и Армавире.

Вследствие столь массового сопротивления и во избежание наихудших последствий российское правительство пошло на уступки, отменив ранее принятые постановления: разрешило вновь открыть приходские школы и вернуло имущество ААЦ (в 1905 г.). Таким образом удалось снизить политический накал среди армянского населения. На Северо-Западном Кавказе ситуация сложилась не однозначная, здесь в Черноморской губернии, в отличие от Кубанской области, среди армян по-прежнему популярными оставались идеи о национально-освободительном движении в Западной Армении.

Одним из ключевых направлений деятельности армянского духовенства Кубано-Черноморского региона была область народного образования. Это являлось объективной реальностью, с которой столкнулись священники ААЦ. В XIX в. в АДСЗК входили разные этнические группы армян, из которых наиболее многочисленными были черкесогаи. Мы уже отмечали, что горскими армянами были утрачены практически все исконно национальные черты, в том числе и родной язык. При сохранении сложившейся самобытности черкесогаев усилился бы процесс консолидации данной общности и, как итог, произошло бы выделение ее в самостоятельный этнос, что при очевидном влиянии русской культуры могло привести к переходу в православие. Чтобы избежать подобного сценария, нужно было реанимировать исконно национальные черты у горских армян, а естественным проводником при этом служил армянский язык. Поэтому со строительством церквей в местах компактного расселения черкесогаев духовенство ААЦ настойчиво добивалось у местных властей разрешения на открытие приходских училищ.

История возникновения первых армянских школ на территории Северо-Западного Кавказа непосредственно связана с двумя одноименными храмами Сурб Аствацацин - в Армавире и Екатеринодаре.

Инициатором организации первого армянского училища в Армянском ауле являлся священник Петрос Патканян. По его предложению этим делом занялся моздокский армянин Давид Улуханян. В 1844 г. П. Патканян обратился к командиру Кавказского корпуса с просьбой о ходатайстве перед военным министерством о разрешении открытия в Армянском ауле национальной приходской школы. 10 июля того же года последовал положительный ответ. В 1845 г. на средства, выделенные купцом 1-й гильдии Д. Улуханяном, при церкви Сурб Аствацацин началось строительство здания армянского училища для мальчиков. Спустя год в нем уже проводились занятия. Здесь в течение 2-3 лет изучали закон Божий, армянский и русский языки, чистописание, арифметику и пение. В 1854 г. обязанности управляющего этой школой выполнял коллежский регистрат Ф.В. Глаголев, закон Божий и армянский язык преподавал иподиакон Давид Давидов. По данным за 1859 г., в армянском церковно-приходском училище для мальчиков было 3 учителя: 1 - русского языка, 1 - армянского и законоучитель, а обучалось 120 учеников.

Второе армянское учебное заведение также открылось в Армавире при храме Сурб Аствацацин в 1847 г. Это была церковно-приходская школа для девочек. Программа обучения была составлена по аналогии с уже существующим училищем для мальчиков, единственным отличием школы являлась ее платность.

1 июля 1863 г. открывается армянское духовное одноклассное училище и в Екатеринодаре для обучения детей черкесогаев. В последующие годы с увеличением численности армянской общины города, главным образом, за счет других этнических групп армян, в церковно-приходском училище черкесогаи уже не составляли большинства. Поэтому актуальность изначальной цели утратилась. Классы формировались отдельно - мужские и женские, что привело в дальнейшем к разделению армянского приходского училища на два самостоятельных. Но они располагались в одном здании, учительский состав также был общим.

Постепенно армянская приходская школа в Екатеринодаре обстраивалась. В 1878 г. в ней мещанином Хачкрузовым была ‘устроена библиотека для чтения’. Но, как показывают архивные документы, идея создания при армянской школе читальни возникла еще раньше, в 1876 г., когда с прошением об этом к начальнику Кубанской области обратился учитель Д. Н. Калфаян, на что в 1877 г. он и получил согласие. Однако из-за финансовых трудностей создать библиотеку в екатеринодарском армянском училище не удалось. В 1907-1910 гг. по проекту гражданского инженера Н.М. Козо-Полянского велось строительство нового здания для этой школы.

Функционирование на территории России армянских учебных заведений вызывало недовольство у некоторых представителей правящих кругов. Еще в 1868 г. министр внутренних дел в одном из своих отчетов отмечал необходимость обучения русскоподданных армян ‘в общих национально-русских училищах, а не устройством для них особых национально-армянских’. Но в тот момент российское правительство не решалось пойти на подобный шаг.

22 ноября 1873 г. постановлением Государственного Совета ‘об устройстве учебной части на Кавказе и Закавказье’ было утверждено ‘заведование всеми казенными, уездными и начальными училищами, а также общественными и частными учебными заведениями, равно наблюдение за церковно-приходскими школами иноверческих исповеданий, возложить : в губерниях и областях : на инспекторов народных училищ’. Данный указ вызвал возражение со стороны Патриарха-католикоса Всех армян, считавшего, что в случае его исполнения права автономной Армянской церкви будут нарушены. В результате были выработаны взаимно компромиссные условия, и в отношении армянских школ использовались особые правила, утвержденные 19 июля 1874 г. императором Александром II. Согласно им, в ведении ААЦ оставались только семинарии и приходские училища.

В последующие годы подобные попытки отстранения армянского духовенства от национально-образовательной системы предпринимались дважды. 16 февраля 1884 г. были введены новые правила для армянских церковно-приходских училищ, по которым они фактически прекращали свое существование. В итоге, в 1885 г. на Кавказе закрылось 500 армянских школ, в том числе 3 в Кубанской области: 2 в Армавире и 1 в Екатеринодаре. Отстранение ААЦ от учебного процесса вызвало возмущение со стороны армянского населения и духовных властей. Патриархом-католикосом Всех армян Макарием I было возбуждено ходатайство об изменениях в правилах 16 февраля 1884 г. Царская администрация пошла на уступки и уже в 1886 г. армянские школы вновь открылись.

22 марта 1889 г. вышел указ, согласно которому устанавливался образовательный ценз для всего педагогического состава армянских церковно-приходских училищ. Но из-за бюрократических проволочек многим учителям не были выданы установленные свидетельства на преподавательскую деятельность, и уже в конце 1895 г. они были отстранены от обучения. В результате некоторые армянские приходские училища оказались на грани закрытия. В 1895 г. вышло постановление главноначальствующего гражданской частью на Кавказе о передаче 168 армянских духовных школ в ведение местных областных и губернских дирекций народных училищ. В итоге это привело к их закрытию. На территории Северо-Западного Кавказа было опечатано 4 армянские церковно-приходские школы: по две в Армавире - 24 января 1896 г. и в Екатеринодаре - 18 октября 1897 г. В 1897 г. Кавказское учебное начальство потребовало от Католикоса Всех армян передать имущество всех закрытых училищ. Духовенство ААЦ отказалось выполнить данное распоряжение и объявило действия кавказских властей грабежом. 26 марта 1898 г. был издан правительственный указ, в котором Армянской церкви предписывалось вручить администрации учебного округа принадлежащее школам имущество или восстановить свои права судебным порядком, чем, собственно, и воспользовалось духовенство ААЦ, выиграв впоследствии все процессы.

В результате закрытия армянских церковно-приходских школ, в Кубанской области 240 детей были лишены возможности обучаться, 9 учителей остались без работы). В знак протеста коллежский регистратор Дмитрий Ячницкий на собственные средства в 1896 г. открыл в Армавире частное армянское училище без надлежащего разрешения. В этой школе обучались, главным образом, дети из ранее закрытых приходских. Д. Ячницкий был привлечен к ответственности. Но его дело продолжили учителя духовных училищ. В конечном итоге, когда в судебном порядке были восстановлены права ААЦ на имущество приходских школ, они вновь стали функционировать.

В 1904 г. российское правительство предприняло очередную попытку, направленную на закрытие армянских училищ. Министерство народного просвещения потребовало от наместника Кавказа провести ревизию всех армянских училищ и отстранить от работы в них учителей, не имевших государственный учительский ценз.

При выполнении вышеозначенного постановления пришлось бы уволить значительную часть педагогического персонала армянских школ. Следует признать, что едва ли администрацию Кавказа заботило положение армянских образовательных заведений, в данный момент она просто не решилась пойти на их закрытие. В регионе все еще сохранялась напряженность среди армянского населения, а потому любая провокация могла дестабилизировать ситуацию в крае.

Попытки российского правительства, направленные на отстранение Армянской церкви от национально-образовательной сферы, не прошли бесследно. В результате неоднократных закрытий приходских школ ААЦ стали создаваться частные и общественные армянские училища. Так в 80-х гг. XIX в. в Ейске существовала частная подготовительная школа Мелочянца, а в Армавире некоторые армянские учебные заведения преобразовались в общественные. В 1865 г. в Армавире была основана армянская одноклассная школа для мальчиков, которая в 1879 г. становится двухклассной, а с 1882 г. именуется Александровской. В 1866-1868 гг. в ней обучалось 77 детей-армян. В начале ХХ в. Александровская школа была преобразована в четырехклассную, а затем стала гимназией. Увеличилось число учащихся, в 1910-1911 гг. в ней обучалось 562 человека, в том числе 76 коренных армавирцев.

Другое армянское учебное заведение Армавира - женская одноклассная школа, основанная в 1866 г., в 1875 г. перешла в ведение инспектора начальных училищ Кубанской области. Но при этом она продолжала функционировать как национальная. В конце XIX - начале ХХ в. в ней обучалось более 300 учениц.

На содержание двух вышеназванных училищ армавирское армянское общество расходовало значительные средства. Так, например, в 1875-1877 гг. на обеспечение школы для мальчиков ежегодно выделялось 1350 руб. В последующем для этой цели из земельного надела села было отведено 3000 десятин, от которых школа получала до 10000 руб. прибыли.

Следует отметить, что далеко не все дети из армянских семей обучались в национальных учебных заведениях. Многие получали образование в русских школах , в том числе и православных приходских. Это давало возможность продолжать в дальнейшем обучение, а, следовательно, - карьерный и профессиональный рост. В частности, в одном из престижных учебных заведений региона - Кубанской войсковой гимназии в 1886 г. из всех учеников армяне составляли 6 - 6,8%, в последующие годы их число не сокращалось. В то же время в Армавире, где количество армянских школ было довольно значительным в русских училищах обучалось на порядок больше армян, чем в национальных. Здесь в 1901 г. в трех школах, открытых в начале ХХ в. ‘Обществом попечения о детях’, из 310 учеников 17 были армяне. Но особенно много армянских детей обучалось в армавирской мужской гимназии и женской прогимназии, в которой в период с 1901 г. по 1912 г. они составляли от 27,8% до 35,8% из числа всех учениц. В станицах же Кубанской области, где не было национальных образовательных заведений, дети из армянских семей, естественно, обучались в русских школах. Так, например, в Баталпашинском и Ейском отделах в 1895-1896 гг. 6 человек посещали православные приходские училища и 18 - станичные.

В конце XIX в. и особенно в начале ХХ в. количество армянских учебных заведений продолжало расти. Открывались новые национальные школы в городах Анапа, Майкоп, Новороссийск, Сочи, станице Баталпашинской, селах Вардане, Тенгинка, Уч-Дере и др. Нами не выявлены источники, свидетельствующие о точном числе армянских училищ, функционировавших на территории Северо-Западного Кавказа до 1917 г. По весьма относительным подсчетам, их было более 25-ти. Например, в Армавире в 1917 г. действовало 4 армянских школы: 2 приходских, 1 для девочек и 1 для детей из беженских семей. В то же время в Сочинском округе Черноморской губернии в 1913 г. было 10 армянских учебных заведений, а в 1916 г. их число достигло уже 14. Таким образом, при простом математическом сложении мы получим 18 национальных школ только в двух административных единицах, а если учесть, что практически во всех городах и в некоторых населенных пунктах Кубанской области и Черноморской губернии также функционировали армянские училища, то наше предположение представляется справедливым.

Со становлением институтов национального просвещения и строительством религиозных объектов ААЦ на Северо-Западном Кавказе к концу XIX - началу ХХ в. сформировались центры развития армянской культуры. В городах: Екатеринодар, Майкоп, Новороссийск, Сочи, помимо церквей и школ, функционировали армянские общественные организации - благотворительные и просветительные, попечительские советы, ансамбли художественной самодеятельности, любительские театральные труппы и др. Но, безусловно, крупнейшим центром являлся Армавир. Здесь к 1917 г. было 3 церкви и 1 молельный дом ААЦ, 4 национальные школы, благотворительные общества и т.д.

Развитие национально-театральной деятельности началось в Армавире еще в 80-е гг. XIX в.. В 1883 г. в доме некоего Аламяна с большим успехом прошел спектакль ‘Война Вардана’. В 1888 г. учителя армянских школ Армавира ставят еще две театральные пьесы, доходы от которых были переданы в фонд строительства национальной библиотеки. В январе 1894 г. местные любители в зале армавирского общественного собрания, также с благотворительной целью, сыграли в спектаклях ‘Пепо’ и ‘Ночное чихание впрок’. В 1907 г. в Армавире по инициативе И. Болотина, М. Джишитова, А. Мелик-Капланова, Т. Улубекяна и А. Яковлева было организовано ‘Общество любителей драматического искусства’, которым в 1910-1912 гг. ставились спектакли ‘Аслан Баласи’ с участием знаменитого армянского артиста Шаэна, ‘На пороге новой жизни’ по одноименной драме М. Апиняна, водевиль Парнакеса ‘200000′ и другие.

Становление армянских вокальных коллективов на Кубани также происходило в Армавире. В 70-х гг. XIX в. усилиями Ованеса Кусикяна и Тиграна Сеферяна были предприняты попытки организовать в селении хоры. Но существенных сдвигов не происходило. В 1884 г. в храме Сурб Аствацацин впервые пел хор, состоящий из учеников армянских школ. В 1896 г. в Армаивре Хачадуром Кара-Мурзой уже был организован церковный четырехголосный хор, который с 1908 по 1910 г. возглавлял Шаган-Симон (Симон Шаганян). Расширился и репертуар этого коллектива, исполнявшего армянские, русские, черкесские, турецкие и грузинские песни. Для говорящих на черкесском языке армян Шаган-Симон в 1900 г. выпустил крупным шрифтом книгу с песнями литургии, которая в последующем переиздавалась пять раз. С отъездом С. Шаганяна хор не распался, его возглавил М. Тарахчян. На территории Северо-Западного Кавказа это был единственный армянский коллектив подобного рода.

О значении Армавира как одного из центров развития армянской культуры не только регионального значения, но в масштабах Российской империи, свидетельствует и тот факт, что в конце XIX в. здесь предполагалось устроить духовную семинарию Астраханской епархии ААЦ. Идея о ее создании возникла еще в 1856 г., но по разным причинам реализация данного проекта откладывалась. В 90-е гг. XIX в. вопрос об открытии семинарии обсуждался более интенсивно. Одним из проблемных участков был выбор места строительства этого учебного заведения. Мнения разделились между Астраханью, центром епархии, и Армавиром. Последний вариант получил одобрение со стороны католикоса Мкртыча, поддерживало его и большинство АДСЗК. Так, например, майкопское армянское общество, обсуждая этот вопрос на всеобщем собрании, постановило: ‘принимая во внимание, что главный контингент армянского населения Астраханской епархии сконцентрирован на Северном Кавказе, прихожане г. Майкопа находят целесообразным открытие семинарии в Армавире; который помимо климатических условий и удобств в путях сообщения имеет свыше 10000 жителей армян. 11-13 августа 1895 г. в Армавире находился астраханский епископ Хорен. Им были проведены совещания с местным обществом, на которых рассматривался широкий спектр тем, в том числе и о возможности устройства семинарии. На этих собраниях стало ясным, что армавирское армянское общество не в состоянии обеспечить финансирование строительства семинарии. В 1899 г. вышеназванное духовное учебное заведение открылось в Астрахани.

Со становлением АДСЗК установились связи с другими общинами и родиной. По сведениям Симона Шаганяна, благодаря содействию Астраханской духовной консистории ААЦ, армавирцы совершали паломничество по святым местам в Эчмиадзине, Муше, Иерусалиме.

Со второй половины XIX века в регион из разных городов Кавказа приезжали профессиональные армянские творческие коллективы и деятели национальной культуры. В разные годы здесь были армянские певцы Амирджан, Бархударян, Джанпаян, Мамаджян, Налбандян, Шахламанян, композиторы Тигранян, Екмалян и др. Знаменитая тифлисская армянская драматическая труппа под управлением О. Абеляна и режиссерством А. Арменяна в 1904 г. ставила в Армавире спектакли ‘Коварство и любовь’, ‘Разбаники и Трильбы’, ‘Отелло’. В Екатеринодаре этот театральный коллектив гастролировал дважды - 5-6 мая 1911 г. и 16 мая 1913 г.

С конца XVIII века начал складываться современный этнический облик АДСЗК. И если в ‘дороссийский’ период армянская диаспора была представлена одним субэтносом, то уже к 1917 г. в Кубано-Черноморье проживали амшенцы, зоки, франги и др.

Численность АДСЗК росла преимущественно за счет механического прироста. При этом основной контингент переселенцев составили турецкоподданные армяне . В это же время на Северо-Западном Кавказе сформировались зоны компактного проживания армян : Черноморское побережье, предгорные районы, Екатеринодар, Армавир.

Политика российского правительства и местной администрации по отношению к армянским переселенцам в дореволюционный период претерпевала изменения. В конце XVIII - 80-ч гг. XIX века российские власти проявляли заинтересованность в привлечении армян на постоянное место жительство на Северо-Западный Кавказ. Появляются законодательные акты стимулирующие этот процесс. Но уже с конца 80-х гг. XIX века политика правительства была направлена на ограничение миграционной активности армян. Отменяются раннее дарованные льготы, издаются нормативные акты, согласно которым региональные надзирательные органы наделялись полномочиями на выдворение турецкоподданных армян за пределы Кавказского края. Однако на практике данные меры к существенным изменениям не привели.

В 80-х гг. XIX века на Кубани появляются первые армянские организации , число которых в начале XX века заметно возросло. Предпосылками к их созданию послужили: наличие большой диаспоры, активно вовлеченной в общественно-экономическую жизнь региона, нерешенность ‘армянского вопроса’.

Развитие национальной культуры АДСЗК осуществлялось по уже выработанной схеме. Первоначально происходило становление религиозных институтов: строительство церквей и часовен ААЦ. Практически одновременно создавались и национально-образовательные учреждения. Таким образом, выстраивалась эффективная система, способствующая сохранению этнической культуры. При этом роль армянского духовенства в данном процессе являлась первостепенной. Вмешательство же государственных структур, пытающихся внедрить русификаторскую систему путем отстранения ААЦ от учебного процесса, встретило сопротивление со стороны АДСЗК. Армянская церковь сохранила свои позиции в диаспоре, а процесс русификации не принял масштабного характера. Со второй половины XIX в. и, особенно, в начале ХХ в. в регионе стали создаваться армянские творческие коллективы, активизировалась гастрольная деятельность из разных городов Кавказа профессиональных деятелей национального искусства. Таким образом, происходил обмен информацией между армянскими общинами, а, следовательно, этнокультурное развитие местной диаспоры не носило изолированного характера.

Ко II Главе >>>