Но одним - страдания, другим же - радости бытия, как это обыкновенно и бывает в жизни. Маргарита Австрийская, отвергнутая Карлом 8 », направляясь к своему новому супругу и, попав в страшную бурю, изливала свою печаль и ожидание неминуемой смерти в словах горестной эпитафии, оказавшейся впрочем, явно преждевременной, а ее обидчик Карл8, безумно влюбившийся в Анну Бретонскую, теперь мог без всяких угрызений совести посвятить себя супруге. Герцогиня после ночи в Ланже испытывала постоянное влечение к королю. Она оказалась на редкость пылкой, требовательной и изобретательной партнершей и постоянно принуждала мужа к самым изнурительным подвигам сладострастия. Конечно, Карл 8» обожал любовные игры, этот утонченный вид любовных турниров не рыцаря с рыцарем, а рыцаря с дамой, не только позволяющий себя победить, но и частенько побеждающий якобы неодолимого соперника своей слабостью, сладострастной истомой, искусством пылкого и опытного тела. Но ради своей сладострастной королевы, надолго изгнавшей из постели короля всех незаконных любовниц и фавориток, он даже приказал украсить замок Амбуаз, построить там новые башни, возвести новые великолепные здания, украсить покои чудными гобеленами и устроить необычайно изысканную ванную комнату. Однако страсть подвигла его на большее, гораздо большее. Ради прекрасных глаз своей молодой супруги король начал готовиться к завоеванию Неаполя, хотя город этот лежал за тридевять земель от его владений, что требует некоторых пояснений.
Карл 8 считал себя прямым наследником анжуйских государей, владения которых еще столетие назад распространялись на южную Италию и Сицилию, а потому считал свои претензии вполне обоснованными, а возможность проявить свое королевское великодушие в благодарность за ночи любви совершенно необходимой. В течение года длились приготовления, и осенью 1493 года королевские войска выступили в поход. В сентябре 1493 года Карл во главе великолепно снаряженного и экипированного войска покинул Амбуаз и направился к Лиону, где должен был расстаться с супругой и в печальном, но героическом одиночестве следовать в Италию.
Ио, думая о предстоящих трудах бога войны Марса, король не мог, не умел унять сладостного безумия, зароненного в его сердце и чресла королевой.
Думая о том, чтобы покрыть себя неувядающей славой на полях Италии и, более того, предпринимая все это ради прекрасных глаз своей супруги, он вез с собой в особой, необыкновенно удобной, просторной и красивой повозке несколько молодых, красивых и весьма благосклонных к нему дам, в обязанности которых входило ни в коем случае не допустить вынужденного охлаждения его любовного пыла и ослабления или увядания копья Венеры. Итак, за ним следовал маленький гарем. Во время путешествия король верхом на своем белом иноходце постоянно, пока не простился со своей супругой в Лионе, путешествовал между экипажем королевы и повозкой с придворными дамами. Иногда он останавливал кортеж и помогал одной из длинноногих, стройных девиц сойти на землю. После этого они уединялись в кустах или за деревьями, росшими вдоль дороги, и отсутствовали, как правило, довольно краткое время. Королева плакала, но делала вид, что ничего не замечает.
Войска шли вдоль Луары, затем повернули в сторону Орлеана, Жьена, Кона и Невера и остановились в Мулене. Здесь после окончания своего регентства жила Анна де Боже. Она, даже теперь, выпустив из рук бразды правления страной, пеклась о ее интересах и потому пыталась отговорить Карла от предстоящего похода, но тот не желал ничего слышать.
Через два дня после отбытия из Мулена король прибыл в Лион. Здесь в честь королевской четы были устроены грандиозные празднества.
Его величество на шесть долгих сладостных месяцев задержался на берегу Роны. И хотя ему по прежнему верно служил его сераль, все же ему не удалось избежать очаровательных сетей местных молодых женщин и их неотразимого обаяния. Еще до того, как вступить в земли врага, он предался яростным плотским сражениям и битвам, немало изнурявшим его организм. Ходили слухи, что втайне от королевы он дал себе слово (ставшее, впрочем, известно придворным) овладеть всеми красавицами высшего лионского общества, прежде чем отбудет в Неаполь. И надо сказать, что скоро ему удалось завоевать благосклонность всех этих дам, ибо уже через несколько недель он познал их всех.
Увы, развратная жизнь начала утомлять его, по словам другого летописца, до такой степени, «что его плоть таяла на костях, а тело было похоже на проткнутый бурдюк, опустошавшийся в честь даме. Вот каковы были воистину галльский темперамент и пыл этого человека.
Кое-кто был очень встревожен подобной досадной слабостью короля и попытался объяснить ему, что величие трона не вяжется с постоянным развратом. Однако никому этого сделать не удалось, ибо Карла постоянно толкал на путь сладострастия герцог Орлеанский, который, как сообщает историк его времени Сен- Желе, был распорядителем фривольного времяпрепровождения государя. Что ж, следует признать, что расчет был верен. Силы довольно слабого короля и в самом деле следовало истощить, чтобы потом самому не только возглавить Итальянскую кампанию, но и, что было вполне вероятно, возложить королевскую корону на свою голову. Одним словом, разврат истощал Карла8, однако он худел, но держался, ибо Людовик Орлеанский совсем забыл, что худые люди нередко поразительно выносливы, особенно в любовных делах. Правда, король появлялся с огромными мешками под глазами и с явными признаками изнурения, но, тем не менее, был в отличном здравии.
Наконец в июле 1494 года король Франции решил начать поход в Италию. Но не тут-то было. Неаполитанцы, хорошо зная о слабостях короля к слабому полу, поспешили нанести предупреждающий удар. Они нашли в Лионе необыкновенно красивую, но совершенно незнатную женщину, которой было поручено задержать короля как можно дольше. И в самом деле, она поразила и покорила Карла.
Сторонники Франции недоумевали. Лодовико Сфорца, герцог Миланский поручил своему послу начать переговоры с Карлом 8.В итоге, король решил срочно выступать. 23 августа 1494 года армия вышла из Лиона в Гренобль, в котором королевская чета, наконец, рассталась. Прежде всего, войско двинулось прямо на Асти и даже через Альпы на Турин. Приближаясь к городу, король совершенно неожиданно для себя обнаружил, что денег для продолжения едва начавшейся кампании у него явно недостаточно - весьма запоздалое открытие, свидетельствующее не столько о том, что военные приготовления были чересчур огромны и тяжелы для казны, но еще и о том, как опасна даже государственной казне и государственным мужам всякая, и особенно королевская, склонность к чрезмерным и неумеренным удовольствиям.
Но и на сей раз счастье в любви не оставит Карла 8. Дамы слишком почитали короля Франции, и некая маркиза де Монферрат стала новой жертвой поклонения со стороны короля. Вот что говорит об этом Коммин: ...король пошел на Турин, где одолжил у мадам Савойской, дочери покойного маркиза Гульельмо Монферратского и вдовы Карла Савойского, ее драгоценности, которые заложил за 12 тысяч дукатов. Несколько дней спустя он прибыл в Казале к маркизе Монферратской, юной и мудрой даме, вдове маркиза Монферратского. Она так - же предоставила свои драгоценности, которые также были заложены за 12 тысяч дукатов. Армия возобновила свой путь на Турин и Асти, где герцог Миланский Лодовико Сфорца приветствовал его вместе со своей женой Беатриче. Зная характер короля и его чувственные наклонности, герцог привез с собой фрейлин герцогини, и множество дам ослепительной красоты, и те, разумеется, должны были играть отнюдь не второстепенную и малозначительную роль на переговорах.
Собственно, успеху этого дела способствовали три небольшие армии. Французы, швейцарцы и люди герцога Миланского действовали на суше, Людовик Орлеанский - на море. Все шло благополучно, им сопутствовал успех.
По этой причине король Карл смело вступил в пределы Флорентийской республики, чтобы либо вынудить свободолюбивых, а сейчас еще и склонных к восстанию флорентийцев встать за него, либо захватить их слабые города, дабы расположиться в них на уже начинавшуюся зиму. Некоторые небольшие города республики, действительно, встали на его сторону, в том числе и Лукка, давний враг флорентийцев, и выразили королю полную покорность и готовность служить его делу. Осторожный герцог Миланский, не желавший слишком явных и скорых успехов французов в Италии, отсоветовал Карлу продолжать военные действия в это время года. К тому же он хотел при помощи французских солдат получить несколько городов, среди которых были не только города Сарцана и Пьетрасанта, но и прекрасный город Пиза. Кстати, первые два, принадлежавшие ранее генуэзцам, были во времена знаменитого Лоренцо Медичи захвачены флорентийцами. Король двинулся через Понтремоли, город, принадлежавший герцогу Миланскому, и осадил Сарцану, очень сильный замок, лучший у флорентийцев, однако на свою беду из-за ожесточенных распрей плохо обеспеченный всем необходимым для обороны.
После нескольких удачных сражений французы вступили в Неаполь. Карл 8 был окрылен успехом и счастлив, к тому же встречавшие его неаполитанки отважно обнажали грудь при вступлении французов в город. Собственно, оказавшись в сердце Кампании, этом райском уголке у самого берега моря, он попал в то же положение, что и Ганнибал, за много веков до него оказавшийся в этих местах. Воины последнего, остановившись на постой в кампанском городе Капуе, предались таким «капуанским» радостям, что вскоре совершенно позабыли, зачем претерпели все ратные подвиги и тревоги, заставившие их перейти Альпы. Знаменитые «капуанские радости» как образец упоительно расслабляющего порока вошли в поговорку. К этому же, по-видимому, стремился и Карл 8, нисколько, однако, не отличаясь военными талантами великого карфагенского полководца.
Праздники в честь путешествующего короля-воителя, балы и турниры следовали непрерывной чередой один за другим. И обворожительные местные красавицы, являвшиеся на них в пышных и роскошных одеяниях, весьма охотно и часто оставались лишь в одних нитях жемчуга, легко заменявших им остальную одежду. Так пиры превращались в оргии, на которых все приглашенные мужчины стремились проявить свою мужскую доблесть и силу в делах любви на глазах друг у друга.
Между тем Анна Бретонская отправляла Карлу нежные послания, умоляя поскорее вернуться во Францию. В апреле 1495 года она под непосредственным влиянием Анны де Боже написала королю следующие строки: «Обязанностью Вашей является не медлить более с возвращением в свое королевство, ибо народ, который вас любит, горько оплакивает ваше отсутствие...
Получив это письмо, Карл 8 не придал ему особого значения, проникновенные слова не тронули его, ибо сейчас он был занят организацией великолепного пира в честь своей очередной любовницы Леоноры. У него не было особого желания возвращаться во Францию, ибо Неаполь, на его взгляд, был всего лишь промежуточным звеном на пути в Константинополь: «Наша цель не будет, достигнута до тех пор, пока мы не дойдем до земель неверных и не начнем с ними священную войну». Среди прочего король много распространялся о гареме султана Баязида, обладателем которого уже себя мнил.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
