Выводы из исследования Фейгина имели огромное значение для понимания причин политической и экономической стабильности в стране. В самом деле, основу системы ценностей в Америке составляют ценности индивидуализма. Правительство должно не нарушать права индивидов, а, наоборот, защищать их. (В некоторых культурах, как известно, предпочтение отдается нуждам и интересам коллектива. Отсюда и связь самоконцепции личности с членством в группе.) Индивидуализм выражает также идеалы свободной конкуренции, равенства возможностей, следствием чего является личная ответственность каждого за собственные удачи и неудачи в жизни. Специальное контент-аналитическое исследование теленовостей в 1981-1986 гг. показало, что американские журналисты трактовали бедность главным образом как индивидуальное, а не социетальное явление [20]. Индивидуалистическая точка зрения свойственна и научным исследованиям бедности. Х. Кербо проанализировал статьи, опубликованные в пяти социологических журналах с 1965 по 1975 гг., и установил, что большинство исследователей фокусировали свое внимание на описании характеристик малоимущих, вероятно, под влиянием доминантной социальной ценности. Он заключает: "То, что мы думаем и делаем относительно бедности, является в некоторой степени связанным с тем, что научные исследования говорят о природе бедности. Таким образом, существует циклический процесс, в котором наши культурные взгляды о бедности способствуют проведению исследований, которые впоследствии помогают поддерживать это культурное пристрастие" [21, p. 301-304]. Действительно, там, где преобладают ценности индивидуализма, люди чаще берут ответственность за экономические удачи и неудачи на себя. А там, где эти ценности отсутствуют, или там, где велико влияние социалистических идей, они чаще возлагают ответственность за бедность на структурные факторы. Так, в 1976 г. Европейское сообщество провело исследование восприятия бедности в девяти странах. В Великобритании, Ирландии и Люксембурге граждане чаще приписывали причины бедности самим малоимущим; в Италии и во Франции большинство обвиняло в этом общество; в Дании же опрошенные предпочли ссылаться на судьбу [10, p. 71].
Общая классификация ответственности за бедность скрывает весьма серьезные межгрупповые различия, продиктованные имущественным положением или партийной принадлежностью респондентов. В исследовании Фейгина люди с низким доходом чаще видели корни экономического неблагополучия в структурных факторах. Дж. Мак и С. Лэнслей установили, что бедные чаще объясняют бедность общественной несправедливостью и значительно реже ссылаются на лень и отсутствие силы воли, чем небедные [22, p. 206]. За этими совершенно противоположными объяснениями вырисовываются две тенденции. Первое: ответственность за свой успех экономически удачливые респонденты приписывают самим себе, а не социальному устройству; экономически несостоятельные опрошенные, наоборот, в своих неудачах обвиняют социальную систему. То есть подтверждается один из законов теории атрибуции - успех приписывается себе, а неудачи - обстоятельствам (ведь бедность есть не что иное, как социальная неудача, тогда как богатство есть социальный успех). Второе: похоже, что наблюдатели (небедные) мало или вовсе не учитывают конкретные жизненные обстоятельства бедных и ответственность за бедность приписывают их личностным характеристикам, в то время как сами бедные чаще учитывают свои "объективные" жизненные условия и рассматривают себя в качестве жертв сложившейся ситуации.
Стали ли мы жертвами социетальных факторов или широко распространенная у нас бедность является результатом индивидуальных характеристик людей (пьянство, лень, отсутствие силы воли и старания), не известно. В марте 1996 г., по данным ВЦИОМ, 88,4% россиян утверждали, что они живут "бедно" или "скорее бедно" [23, с. 81]; о динамике бедности см. [24, с. 18]. Как отвечают на этот вопрос сами россияне.
Задачи и гипотезы исследования
Задачами нашего исследования являлись: определение типичных форм атрибуции ответственности за бедность и выявление факторов, препятствующих ее преодолению; сравнительный анализ стратегий совладания с материальными трудностями у бедных и у обеспеченных групп респондентов; определение степени депривации бедных, в особенности тех, которые перешли в это состояние в результате экономических реформ; выявление личностных и социальных детерминант бедности.
Мы исходили из предположений, что, во-первых, у российских граждан должно преобладать структурное объяснение причин бедности, поскольку в России всегда доминировала коллективистская ориентация и индивидуализм никогда не поощрялся институционально. Кроме того, такая тенденция объяснения должна усиливаться из-за экономического кризиса, являющегося порождением структурных, социетальных факторов, а не индивидуального выбора. Во-вторых, поскольку стратегии поведения, ориентированные на обвинение в собственных неудачах внешних сил (даже при наличии объективных оснований), не являются адаптивными, у малоимущих слоев должны преобладать иррациональные, обвинительные стратегии, тогда как обеспеченные люди чаще должны использовать рациональные стратегии. В-третьих, так как в результате длительного экономического кризиса в категорию бедных перешли новые группы людей, должны существовать некоторые различия в установках, стратегиях поведения, личностных характеристиках, социальном происхождении между "новыми бедными" и традиционно малоимущими группами людей. В-четвертых, по сравнению с обеспеченными респондентами у бедных должны преобладать депрессивное настроение, негативная оценка своей жизни, низкое чувство возможного и, соответственно, неэффективные стратегии поведения.
Выборка исследования
Обследование проводилось в ноябре-декабре 1997 г. в Санкт-Петербурге. Опрошено 700 человек. Экспериментальный характер проекта требовал формирования целенаправленной выборки с равным количеством респондентов. В выборку были включены представители 7 социальных групп (приблизительно по 100 человек): 1) рабочие, 2) служащие бюджетных организаций, 3) служащие частного сектора, 4) руководители учреждений, 5) студенты, 6) безработные и 7) пенсионеры. Структура выборки позволила изучать индивидуальные различия на группах с разными возможностями и разными ценностными ориентациями. Выборка контролировалась также по полу и возрасту. Пенсионеры опрашивались по месту жительства, безработные - в двух районных Центрах занятости населения, остальные 500 человек - в 28 учреждениях (4 завода, 3 университета, 2 научно-исследовательских института, поликлиника, средняя школа, конструкторское бюро, общероссийская библиотека, аудиторская фирма, издательство, агентство недвижимости, юридическая фирма, компьютерная фирма, несколько торговых учреждений и др.). В сентябре-ноябре 2000 г. в Петербурге было проведено повторное обследование 700 человек по аналогичной выборке и по идентичным методикам. Второй опрос проведен по месту жительства респондентов. В данной статье анализируются данные первого исследования. Для подтверждения устойчивости данных в ряде случаев приводятся результаты второго исследования.
Методика исследования
В рамках настоящего проекта все основные переменные изучались с помощью специальных шкал и психологических тестов. С целью изучения атрибуции ответственности за бедность нами адаптирована методика Дж. Фейгина. В оригинальном варианте шкалы содержалось 11 причин бедности. Учитывая особенности нашей социально-экономической ситуации, были добавлены еще три пункта (полный список индикаторов см. в табл. 1). Респонденты оценивали каждую вероятную причину по 4-балльной шкале.
Чтобы выявить стратегии совладания с материальными трудностями, нами была разработана шкала, состоящая из 40 вопросов. Выявлены 14 основных стратегий: 1) "Стратегия отстраненного принятия ситуации" - пассивное принятие человеком сложившихся жизненных обстоятельств; 2) "Стратегия пассивной надежды" - ожидание какого-то события или надежда на чудо; 3) "Стратегия стойкости и самообладания" - сдерживание чувств и борьба для преодоления материальных затруднений; 4) "Стратегия поиска социальной поддержки" - обращение за помощью к родственникам, знакомым, в государственные или иные учреждения и проч.; 5) "Стратегия самовыживания" - отказ от платных услуг и переход на самообеспечение (работа на садовом участке, изготовление необходимых вещей или их ремонт собственными силами); 6) "Стратегия личностной адаптации" - стремление изменить что-то в себе, чтобы преодолеть критическую ситуацию; 7) "Рациональная когнитивная стратегия" - анализ ситуации, разработка плана действий и т. п.; 8) "Рациональная поведенческая стратегия" - попытки найти дополнительный заработок, более высокооплачиваемую работу и др.; 9) "Стратегия позитивного мышления" - концентрация на важных, полезных сторонах своей деятельности; 10) "Стратегия атрибуции вины на себя и на других" - поиск виновных, обвинение себя или кого-нибудь другого в неблагоприятном исходе событий; 11) "Стратегия избегания" - попытки скрыть свои затруднения или избегать общения; 12) "Стратегия депривационной адаптации" - жесткая экономия, продажа личных вещей; 13) "Стратегия смирения и бездействия" - сон, принятие лекарств, молитва; 14) "Стратегия бесплодного мечтания" - преодоление трудностей в мечтах.
Использовались также следующие шкалы и индикаторы. Индикаторы депривации и достатка включают 36 вопросов: 18 из них выявляют степень депривации или достатка в 18 сферах жизни (см. перечень в табл. 9), другие 18 определяют длительность депривации или достатка. Индикаторы жизненных перемен содержат вопросы об изменениях в материальном и социальном положении, во взаимоотношениях с окружающими, изменения мнений о самом себе, а также о том, стала ли жизнь у респондента лучше или хуже, удалось ли ему найти место в жизни и др. (см. табл. 7). Общая оценка жизни включает вопросы, связанные с тем, в какой мере респондент счастлив, насколько он удовлетворен своей жизнью; как бы он оценил свое настроение в последние дни; в какой мере чувствует усталость; в какой мере чувствует себя отвергнутым, забытым в обществе; удовлетворен ли они своим материальным и социальным положением (подробнее см. табл. 8). Личностные шкалы: шкала оптимизма измеряет диспозиционный оптимизм, определяемый как ожидания личности относительно благоприятного исхода будущих событий [25, p. 225]; шкала диспозиционной надежды - ожидания, связанные с достижениями цели [26; 27]; шкала локуса контроля - интернальность или экстернальность источника управления обстоятельствами своей жизни [28; 29]; шкала веры в справедливый мир - мнение о том, насколько люди получают то, что заслуживают [30]; шкала эгоизма - склонность добиваться своих целей, игнорируя интересы и чувства других людей [31]; шкала самоуважения - позитивность или негативность аттитюдов по отношению к себе [32, p. 100]. Для измерения веры в справедливый мир и самоуважения личности мы взяли методики Рубина и Пеплау (1975) и Розенберга (1965); использовалась лишь часть вопросов, выделенных авторами как основные или имеющие самые высокие факторные нагрузки (по три вопроса в каждой, на основе которых были образованы индексы). Такое "расщепление" методик в нашем случае объяснялось необходимостью не перегружать опросный лист. При повторном исследовании в 2000 г. была использована полная версия обеих шкал.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
