За всю историю человечества ещё не бывало реального рационализма и сциентизма. Из-за нищеты философии стало научно слабым мировоззрение, рассматривающее науку и ее успехи в качестве главного фактора прогресса в истории и средства решения общественных проблем. Сциентизм всегда был и является псевдосциентизмом, и стал он таковым из-за принижения социальных наук, не имеющих якобы познавательного значения, и отрицания гуманистической сущности науки. Псевдосциентизм, разумеется, не в состоянии обеспечить социальный прогресс, улучшить жизнь людей. Слабость псевдосциентизма стала благоприятной почвой для возникновения философско-мировоззренческой позиции, сторонники которой подвергают резкой критике (или, в отдельных крайних случаях, вообще отвергают) науку и технику. По этой причине гуманисты критикуют предметно-деятельностный подход. Однако я полагаю, что критики заслуживает не сциентизм как таковой, а лживая научность существующего сциентизма. Если Бердяев хотел спасти человечество от порабощения научным Логосом, или от сциентизма, то я считаю необходимым способствовать тому, чтобы вылечить «больной» сциентизм от интеллектодефицита. Со «здоровым» сциентизмом будет здоровым и человечество.
Нищета философии активизировала иррационализм. В середине ХIХ в. начался отказ от традиций, которые признавали разум опорой человеческого существования. Датский философ С.Кьеркегор выступил против притязаний разума, а Ф.Ницше объявил разум «больным пауком», ткущим паутину, опутавшую жизнь людей и превращающую ее тем самым в нечто высохшее и обескровленное. Если в свое время к идеям Кьеркегора, Ницше и других критиков разума отнеслись как к бреду шизофреников, то ХХ век востребовал и переместил их идеи в центр интеллектуального пространства. Эти критики разума, не случайно ставшие в свое время клиентами психических клиник, в ХХ веке были реабилитированы и стали почитаемы. Возникла даже некая хронологическая аберрация: Гегеля стали воспринимать как далекое прошлое, а Кьеркегора — как современника. Идеи критиков разума привлекли внимание З.Фрейда, М.Хайдеггера, Х.-Г.Гадамера, Ж.Деррида, Л.Шестова и других мыслителей прошедшего века. Общество объявило их выдающимися мыслителями и тем самым продемонстрировало свою готовность принять критику разума. Кроме того, наука показала свой «звериный оскал» в первой и второй мировых войнах, продемонстрировав возможность её использования для массового уничтожения человечества и его культуры в газовых атаках и бомбардировках мирных городов. Не удивительно, что наиболее проницательные мыслители в момент, казалось бы, наибольшего торжества идей классической философии вдруг заговорили о сомнительности исторического прогресса, релятивности истины, иррациональности истории и самой души человека.
Во времена, совпавшие с жизнью К.Маркса, давление социально-экономических факторов на все сферы жизнедеятельности людей обнаружились столь отчетливо, что никто уже не сомневался в первичности, базисности материального, экономического интереса. Материальные потребности стали ведущими, соответственно изменилась структура духовного опыта людей. Стало моральным все, что приносило материальный успех. Не честность и не добродетель завоевывают уважение людей. Достоинство человека стало определяться размером богатства. И «…сегодняшнее поколение американцев сосредоточено на деньгах больше, чем предыдущее», — делает вывод социолог Р.Вутнау из Принстонского университета, проводивший всесторонний опрос общественного мнения. По данным его исследования, «многих американцев беспокоит то, что деньги ценятся больше, чем уважение к людям, честность в работе и участие в деятельности своей общины». Философия Маркса «научно» утвердила первичность материального. Марксизм сделал материализм, который как способ осмысления мира хронологически прослеживается от античности и наблюдается практически во все философские эпохи, одним из основных направлений философии. Новации, внесенные марксизмом в материализм, заключаются в применении материализованной гегелевской диалектики в представлении о сознании как свойстве высокоорганизованной материи — мозга и о практике как критерии истины, в материалистической теории отражения и создании на этой основе материалистической теории познания и материалистического понимания истории. Главное «достижение» марксизма — в рассмотрении материалистической диалектики как критической и революционной, нацеленной не на осмысление мира, а на его преобразование, причем революционным путем.
Определение материи, данное Лениным, является наиболее общепризнанным в современном материализме: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существует независимо от них». Из определения, кроме всего прочего, вытекает принципиальная познаваемость материального мира, что означает согласование, совпадение содержания законов мышления и законов объективного мира. Объясняется факт такого согласования следующим образом: мышление — продукт человеческого мозга; но и человек, и его мозг — продукты природы, которые развиваются вместе с ней. Следовательно, в конечном счете, мышление — продукт природы, а потому его законы совпадают с законами объективного мира. По моему мнению, Маркс оперировал примитивной логикой. Вне всякого сомнения, человек и его мозг — продукты природы. Человек рождается с мозгом, но без той способности к мышлению, которую он приобретает в процессе своей жизни. Мышление — способность человеческого мозга, приобретенная в благоприятной, с точки зрения развития этой способности, социальной среде. Мозг при определенных условиях может и не развиваться. Не имеется в виду какая-либо болезнь. Отсюда следует, что мышление имеет не природную, а социальную основу. Мышление — не продукт природы, а потому его «законы» автоматически не совпадают с законами объективного мира. Стереотипы поведения человека заложены не в нем (т.е. генетически), а вне его, в социальном содержании общения. Сущность человека — не в его генотипе, а в совокупности всех общественных отношений. Если бы человек рождался с уже твердыми, как бы запрограммированными природой убеждениями, то материализм мог бы претендовать на доминирование в философии. Ошибочно отождествлять строение материи и общественную жизнь. В корне неверно выделять социальные группы как элементы в структуре материи. Для учения Маркса противоречия есть источник развития исторического процесса, экономических и социальных отношений. Опираясь на надуманный закон единства и борьбы противоположностей, Маркс исследовал общественное бытие, обостренное отнюдь не объективными противоречиями. Он исследовал ущербное капиталистическое общество с несовершенной экономической системой, социально «безответственное» и духовно неполноценное общество. Такая историческая практика не могла быть основой объективного познания и критерием истины. Социальная практика вообще не является критерием истины, поскольку она — результат деятельности людей. Практика общественной жизни может служить лишь объектом научного исследования для выявления причинной обусловленности реальных событий и явлений. Установленная детерминированность фактов общественного развития необходима для сопоставления ее логики с логикой действий законов объективного мира. Недостаточное понимание Марксом сущности диалектического движения (надуманность социальных противоположностей и абсолютизация борьбы между ними, ошибочное применение закона отрицания отрицания), природы рынка, а также ошибочная оценка классового фактора при анализе противоречивого исторического процесса, предопределило монистическое решение основного, как принято считать, вопроса философии и квалифицировало материю как единую основу всего сущего. Материалистическое понимание истории, общества кажется великой премудростью только извращенному сознанию. Материализм и идеализм — это ошибочные крайности «нищеты» философии. Диалектический и исторический материализм — это утопии. Я уверен, что в скором времени материализм и идеализм заменит такой тип и такой способ философствования, который будет признавать материю и дух неразрывными элементами общего — сущего (всего существующего), во взаимосвязи и взаимозависимости которых объективная материя будет определяющей стороной (содержанием), а дух (сознание) — разновидностью ее субъективного осмысления (формой). Вообще, вопрос о первичности материи или сознания я считаю научно некорректным. Учение Маркса о первичности материи, о повторяемости в истории, о наличии в истории объективных, не зависящих от сознания человека законов, которые можно выявить, можно использовать, направляя, ускоряя или замедляя развитие общества, — не что иное как выдумка.
Отличительной особенностью философии реального рационализма станет то, что ее представители будут признавать единство и согласованность материи и сознания, содержания и формы. Задачей новой философии станет эволюционная унификация множественности в единое «тело» социума. Я думаю, что новый и постмодернистский характеры философии будут иметь нечто общее, поскольку важнейшей парадигмальной презумпцией последнего является презумпция отказа от интерпретации субъект-объектных отношений в качестве жесткой оппозиции. Философские концепции, ориентированные в интерпретации мироустройства и миропознания на доминирование духовного или материального начала, со временем померкнут. Материя и здоровый дух — едины. Материя как чувственно ощущаемая вещь не может активно развиваться, преображаться без умственной деятельности человека. Сознание человека — творческий преобразователь природного и единственный созидатель социального мира. Некие универсальные принципы спонтанной самоорганизации материи, которые являются каркасом синергетического подхода, нельзя применять к изучению социального мира, это антинаучно, потому как общество — не часть природы. Идея активного управления материей со стороны духа является, по моему мнению, научно состоятельной. Люди являются постоянно действующей силой, «мотором» исторического процесса, а идеи придают смысл предметной деятельности человека. Прав Джордж Сорос, утверждая, что «…между мышлением и реальностью — существует двусторонняя зависимость, иногда порождающая механизм обратной связи»[15]. Человеческий мозг осмысливает приобретенные знания и творит новые, не имеющие аналогов в реальности, осмысливает состояния материи и общественного бытия, понятия, категории. Наиболее объективированное и активное индивидуальное сознание рождает идеи, соответствие реальности которых определяется согласованностью теоретически обоснованной необходимости и практически приемлемой возможности. В моем понимании идея — это форма применения в мышлении новых моделей состояния материи и состоянии общества. Воплощаемые в реальность идеи, с точки зрения людей, влияющих на их реализацию, меняют мир. Перефразируя суждения Платона и Аристотеля, можно сказать, что нереальные идеи — либо необходимость без возможности, либо возможность без необходимости. Ведь какой-либо замысел становится реальностью тогда, когда желания совпадают с возможностями. Философская картина мира — это картина, бесконечно создаваемая пытливым интеллектом. Все существующие научные картины мира были несовершенными, потому что были противоречивыми. Я считаю, что Гегель ошибался, утверждая, что «индивидуальное человеческое сознание есть сокращенный, сжатый во времени инвариант сознания родового, общественного. Ему остается лишь усвоить, «распредметить» путь, уже пройденный, освоенный мировой культурой. Ступени на этом пути — это категории диалектики, заключающие в себе огромную продуктивную творческую силу именно потому, что они не «выдуманы», а взяты из всемирно-исторического опыта, из жизни и борьбы поколений». Изменившееся состояние материи и состояние общества становятся новым содержанием, которое постепенно отбрасывает старые формы, переставшие соответствовать ему. Новое содержание преобразует, побеждает, подчиняет себе все формы старого отражения. Так восстанавливается соответствие между новым содержанием и старой формой. Происходит как бы взаимопереход бытия и сознания и наполнение старой формы новым содержанием. Измененные материя и сознание являются снятыми моментами. Образующими моментами развития общества являются взаимопереходы сознания и общественного бытия. Отсюда следует, что общество как организационное творение не является саморазвивающейся системой. Степень объективности идеи определяет соответствующий уровень гармоничности жизнеустройства общества. Разрыв между человеческим и технико-экономическим развитием, разумеется, не способствует повышению уровня гармоничности. Между сознанием и страданиями человека никакой связи быть не может. Гегель и многие ученые ошибочно приписывали сознанию неизбежность и способность выносить напряжение жизненных противоречий.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30
