Третья часть меморандума представляла из себя письмо с требованиями к США. Прежде всего. Американскому правительству предлагалось наказывать «недобросовестно отнесшихся к декларации о нейтралитете» чиновников. Во-вторых, Испания требовала ограничить прием кубинцев в гражданство США и свести к минимуму деятельность базирующейся на территории США Кубинской хунты. Кроме того, испанское правительство требовало от США заявлений только в духе дружбы к Испании. К этим утопическим, практически невыполнимым и спорным требованиям прилагалась трактовка существующих законов в интересах Испании. Трудно понять, в какой именно мере Испания надеялась на удовлетворении своих требований, но еще труднее представить себе как американские чиновники и судьи будут трактовать законы США в интересах Испании.
О существовании меморандума знали только послы держав в Мадриде, поэтому после составления первоначального варианта, в самом начале августа его текст был отправлен посланникам Испании в Петербург, Берлин. Париж, Рим, Вену, Лондон. Предполагалось, что они передадут его на подпись главам МИДа соответствующих государств.
Тем не менее, меморандум так и не был подписан. Неожиданно для испанского правительства наиболее активный и горячий разработчик обращения посол Великобритании Д. Вульф вдруг изменил свое отношение к нему и сообщил в частной беседе американскому послу Тейлору о его содержании. 9 августа Вульф рекомендовал Испании отказаться от подписания уже готового меморандума. На следующий день раздраженный Тейлор мотивированно убедил Тетуана в необходимости отказа от его меморандума, указывая на то, что его посылка лишь ухудшит испано-американские отношения. Кроме того, Тейлор неоднозначно намекнул на то, что положение СШ может ухудшиться после президентских выборов. «Испания должна использовать благоприятное время, которое остается для нее пока Кливленд и Олни находятся у власти для того, чтобы объединить действия с политическими усилиями для победы над кубинской революцией».[98] После недолгих раздумий правительство Испании решило отказаться от привидения в исполнения своих планов.
Таким образом, Лондон в своем фирменном и изящном стиле решил добиться улучшения отношений с США не за счет уступок, а за счет интересов Испании, фактически поучаствовав в создании манифеста лишь в той мере, в какой мере его можно было сделать неэффективным. О попытках Англии наладить партнерские отношения с США говорилось выше, добавим лишь, что и впоследствии Лондон будет самыми различными способами стремиться разорвать и без того слабые связи Испании с европейскими государствами, приближая тем самым испано-американскую войну.
В итоге меморандум не был подписан. «Ни одна из подписавших эту ноту стран не хотела портить свои отношения с США из-за слабой и отсталой Испании, тем более, что некоторые из них как, например, Англия и Германия, сами рассчитывали воспользоваться американо-испанской войной для реализации своих захватнических планов».[99]
Сложившуюся в 1896 ситуацию очень хорошо характеризует донесения русского посла в Риме Нелидова в Петербург: «Едва ли решится кто-нибудь открыто высказывать свой взгляд Вашингтонскому кабинету, добрыми отношениями с коим все дорожат более, чем дружбою отживающего Иберийского королевства».[100]
Посредничество Папы Римского, вторая коллективная нота
По мере ухудшения ситуации в конце 1897 испанская дипломатия предпринимает новые шаги с целью побудить европейские державы выступить с предупреждением по адресу США. В начале декабря 1897 министр колоний Испании Гуллон обратился к русскому посланнику Шевичу с вопросом, может ли он рассчитывать на поддержку великих держав во главе с Россией? Шевич вполне резонно и практично ответил, что «Россия при всем желании помочь Испании считает едва ли возможным вмешиваться в испано-американский конфликт, не касающийся непосредственно России».[101] Шевич предложил вынести этот вопрос на международный арбитраж. Гуллон отклонил это предложение, сославшись на то, что в данной ситуации ничего спорного «нет и не может быть», а Испания находится «единственно в положение законной защиты против агрессивной политики Америки».
Французский посланник заявил, что мысль о посредничестве кажется ему совершенно неосуществимой. С большим энтузиазмом к этой идее подошел Вильгельм 2, он даже хотел поддержать ее, но красноречивый Бюлов убедил его не делать это, опасаясь. Ято такая инициатива может быть использована основными противниками Германии – Англией и Францией, чтобы скомпрометировать Германию в глазах США и получить преимущества в торговле с ними за счет интересов Германии. [102] Кроме того, Бюлов опасался применения президентом нового закона, позволяющего дифференцировать таможенный тарифы по отношению к разным странам. Поэтому статс-секретарь предложил Испании обратиться к с просьбой к венскому двору, связанному с ней кровными узами, чтобы он выступил инициатором обращения к США.
Таким образом, в силу различных противоречий на международной арене ни одна из европейских держав, сочувствующих Испании и не желающих усиления США, не могла возглавить коллективное выступление на стороне Испании. Единственной нейтральной и в определенной степени влиятельной фигурой, выступление которой в качестве инициатора такой акции не привело бы к нежелательным изменениям в системе международных отношений, весной 1898 года оказался Папа Римский Лев 13. Именно к нему с просьбой организовать посредничество между Испанией и повстанцами и обратилась Германия.
Первого апреля слишком гордая Испания неосмотрительно ответила отказом на предложение Папы о посредничестве, мотивируя это тем, что Кубинское восстание – внутренне дело королевства, в котором ему не нужны посредники. Забегая вперед, скажем: уже через два дня, когда ситуация станет критической для Испании, последняя сама обратится к Папе за помощью, но в тот момент это уже окажется бесполезным. Как и следовало ожидать, неожиданный отказ Испании сильно удивил Германию. Комментируя этот шаг императору, статс-секретарь Германии фон Бюлов в типичной для него изящной и ироничной манере заявил: «Они изолированы, - ибо все хотят быть любезными по отношению СШ и уж во всяком случае, никто не хочет навлечь на себя их гнев. СШ – богатая страна, в войне с которой вы просто не сможете устоять. Я восхищаюсь мужеством. Проявленным Испанией, но еще больше я был бы восхищен проявлением практического здравого смысла с ее стороны».[103]
Третьего апреля испанское правительство заявило, что оно готово на посредничество Папы для достижения перемирия, но требует, чтобы американцы убрали свою эскадру из Ки-Уэста. На это требование заместитель госсекретаря Дэй нагло и по-хамски заявил: «местонахождение нашей эскадры – наше дело».[104] Мак-Кинли опять никак не реагирует на эти попытки Испании притушить все более разгоравшийся конфликт, а 4 апреля высказывается за американскую интервенцию на Кубу, без признания ее независимости.
Испанский же кабинет все не теряет надежды избежать или хотя бы отдалить войну с США. 6 апреля по просьбе Испании, дипломатический корпус Вашингтона в составе послов Германии, Австро-Венгрии, Великобритании, России, Италии и Франции посетил Мак-Кинли и вручил ему вторую коллективную ноту, в которой державы выступают «с настоятельным призывом к чувствам гуманности и умеренности президента и американского народа в их разногласиях с Испанией…и искренне надеются, что дальнейшие переговоры приведут к соглашению, которое, обеспечивая сохранение мира, дало бы все необходимые гарантии для восстановления порядка на Кубе».
Мак-Кинли уже через несколько часов собрал послов и зачитал им заранее заготовленный ответ: «правительство СШ оценивает гуманный и бескорыстный характер сообщения, сделанного от названных держав, и со своей стороны оно уверено в том, что одинаковое понимание будет проявлено в его собственных искренних и бескорыстных усилиях, направленных к тому, чтобы исполнить свой долг перед человечеством, положив конец ситуации, продолжение которой стало невыносимым».[105]
К обмену такими многозначительными и содержательными ни к чему не обязывающими нотами трудно было не отнестись с иронией. После этого нью-йоркский журнал “World” привел для своих читателей содержание нот в сокращенном варианте. Европейские державы заявили: «мы надеемся, что во имя гуманности вы не будете воевать», а Мак-Кинли ответил: «мы надеемся, что вы поймете, что это делается во имя гуманности».[106]
Фактически такая нота развязывала руки американцам. Мак-Кинли окончательно понял, что никто в Европе не будет препятствовать американским планам. Испании приходилось довольствоваться молчаливой поддержкой нескольких европейских государств и вступать в войну полностью изолированной, а США получали полную свободу в своих агрессивных действиях.
6. Дипломатия в период войны.
Как уже говорилось, все логика дипломатии предвоенных лет, да и всего 19 века, наводила на мысли о том, что единственной целью США в предстоящей войне с Испанией является остров Куба, наиболее дальновидные говорили еще и острове Пуэрто-Рико, который расположен очень близко от Кубы и чрезвычайно удобен для военных баз. Но большинство и подумать не могли, что правительство США позарилось и на Филиппины и в конечном итоге аннексировали именно их, а не Кубу. Ведь вся американская дипломатическая, политическая и общественная кампания США была сфокусирована вокруг кубинских событий, в то время как об аналогичном восстании на Филиппинах практически не говорили.
Ни в одной ноте протеста, ни в одном ультиматуме США не обмолвились о «зверствах» и «антигуманном отношении со стороны испанских войск к повстанцам», об интересах американских граждан на архипелаге. Война раскрыла американские карты и уже потом многие исследователи, задним числом ссылаясь на обрывочные цитаты официальных лиц и близких к Белому дому публицистов и журналистов, пытались представить Кубу лишь как ширму, необходимую для достижения основной – захвата Филиппин.
Мнение отечественных исследователей также разделилось. Большинство в своих работах либо не останавливаются конкретно на этом вопросе, либо пишут в традиционном ключе о том, что именно Куба привлекала Соединенные Штаты еще с начала 19в, именно ради нее США развязали войну, именно ей отдавалось главное место в стратегических планах боевых действий. В то же время Филиппины появились в планах США совершенно неожиданно и если не в ходе войны, то не более чем за пару месяцев до нее: «Филиппины свалились на США как премия в войне с Испанией».[107]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
