Коста Дзугаев
кандидат философских наук
Юго-Осетинский госуниверситет
ПРОБЛЕМА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЮЖНОЙ ОСЕТИИ КАК ОДИН ИЗ КЛЮЧЕВЫХ ФАКТОРОВ РОССИЙСКО-ГРУЗИНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Обострение российско-грузинских отношений, инспирированное режимом М. Саакашвили, с неизбежностью актуализировало проблему самопровозглашённых и всё ещё непризнанных государств на территории бывшей Грузинской Советской Социалистической Республики – Республики Южная Осетия и Республики Абхазия.
Логика политического процесса выдвинула на передний план и в полной мере проявила ранее не акцентирующуюся, но как бы подразумевающуюся позицию: грузино-осетинский конфликт с самого его начала по сей день (и вплоть до его завершения в тех или иных политических формах) является органичной составной частью российско-грузинских отношений. Отношения эти, разумеется, не ограничиваются постсоветскими временными рамками; напротив, они уходят корнями ко временам Георгиевского трактата, когда Россия, утверждающаяся на Кавказе, вняла мольбам последнего грузинского царя Ираклия II спасти погибающую единоверную страну (1). Отметим, что сокращение населения Картло-Кахетии на то время достигло катастрофической черты в 35000 человек (2, с. 98); примерно столько же избирателей было зарегистрировано в Республике Южная Осетия на парламентских выборах 2003 г. В настоящее время, выполняя антироссийский политический заказ, грузинские историки показывают Россию как завоевательницу Грузии, но в XIX и начале XX вв. грузины, в том числе выдающиеся представители народа, адекватно оценивали совершившееся историческое событие. «С этого памятного дня, - писал Илья Чавчавадзе, - Грузия обрела покой. Покровительство единоверного великого народа рассеяло вечный страх перед неумолимыми врагами. Успокоилась давно уже не видевшая покоя усталая страна, отдохнула от разорения и опустошения, от вечных войн и борьбы» (3, с. 216 – 217).
Царская администрация, застав в Закавказье застарелый конфликт между грузинской помещичье-тавадской верхушкой и осетинами-горцами, прилагала усилия к тому, чтобы нормализовать отношения грузинских властей и осетинских обществ Южной Осетии (4). Вместе с тем русские наместники, уступая настойчивым требованиям грузинских феодалов-тавадов, не раз направляли русские воинские контингенты в составе грузинских отрядов для наказания осетин, отказывающихся платить подати и не признающих грузинское господство. В первой половине XIX в. крестьяне Южной Осетии бунтовали против произвола грузинских князей-тавадов почти ежегодно, и столь же часто карательные экспедиции направлялись в осетинские сёла. При этом, что характерно, осетины не боялись вооружённой борьбы с грузинским воинством, но всегда старались по возможности избегать вооружённых конфликтов с русскими солдатами. Поражения, которые терпели восстающие горцы, по существу бывали отступлениями с поля боя, с последующим объявлением их зависимости от центральных властей – до очередного восстания. Накопившийся за те годы опыт медленно, но верно приводил осетин к выводу о целесообразности союза с Россией; несмотря на проявлявшуюся благосклонность российской администрации к грузинской правящей среде, в эти десятилетия окрепла и упрочилась политическая и культурная ориентация осетин на Россию, была осознана ими необходимость присутствия «Московского ока» для обуздания тавадско-помещичьего произвола.
Ко времени Российской революции осетины были глубоко интегрированы в грузинское общество. В свою очередь, грузинское общество уделяло постоянное и серьёзное внимание положению дел с осетинами – как проживающими в Южной Осетии, так и по отношению к осетинам в районах Грузии. Анализ показывает, что имела место тенденция строить с осетинами добрососедские отношения, положительно о них отзываться; причём эта тенденция была достаточно сильна и при ином обороте истории могла бы стать доминирующей с перспективой нормализации межнациональных отношений на европейски-цивилизованных началах. Возобладала, однако, иная тенденция – очевидно, значительно более укоренённая в грузинском обществе; проиллюстрируем её лишь следующими примерами.
В 1898 г. некто Novus с иронией пишет об осетинах, что «происхождение их покрыто мраком неизвестности. Сами они о своём происхождении достоверно ничего не знают», издевательски отзывается об учёных, исследующих осетинскую историю и этнографию, и, в частности: «Подоспел и г. Максим Ковалевский, который при отсутствии иероглифов и всяких клинообразных надписей стал читать историю Осетии на скалах Кавказа. Читал на них он, конечно, продукты собственной богатой фантазии, но результат вышел плохой: скромные и ни о чём не мечтавшие осетины возмечтали и много о себе возомнили. Сочинения г. Ковалевского для осетина то же самое, что талмуд для еврея» (5, с. 165 – 166). В 1903 г. некто Чакучи обрушивается с критикой на статью в «Духовном вестнике» (№ 22, 1903 г.), где говорится, что ранее весь Картли был населён осетинами, но их впоследствии грузины оттеснили частью к югу, в Боржомское ущелье, частью к северу – в Джавское ущелье; автор статьи категорически возражает против такой исторической версии и утверждает, что осетины спустились с гор (6). В 1904 г. «Могзаури» с тревогой сообщает, что «на самом деле ни в Картли, ни в Кахети нет такого селения, где бы не проживали пришельцы-негрузины, чтобы селение состояло исключительно из грузин. Везде в этих селениях можно встретить армянина, еврея, осетина, татарина, лезгина, молоканина, мугалойца, русского, эста, немца (…) осетинские хизаны превратились в хозяев Картли. «Всё наше, - говорят осетины, - мы не хизаны, а законные хозяева» . В Кахетии не было осетин, но их пригласили местные князья-помещики» (7, с. 334 – 335). В 1913 г. «Клде» выражает согласие с Арчилом Джорджадзе, весьма недовольным тем, что грузинское дворянство всячески способствует переселению осетин в Картли и тем сильно стесняет грузинских крестьян; на равнинах Картли возникают осетинские селения, и поощряется «нашествие осетин на Картли» (8). Тогда же некто Дзеверели бросает клич «родина в опасности», сообщая, что совет царского наместника на Кавказе рассмотрел вопрос о хизанах и решил передать хизанам все те пахотные земли, которыми они владеют на сегодняшний день, и таким решением почти половина Картли на льготных условиях переходит в руки пришлого хизанского населения, большинство которого состоит из осетин, и значит, карта Грузии основательно изменится (9). Вопрос о хизанах-осетинах активно обсуждался в обществе, и в декабре 1913 г. «Клде» публикует статью с аналитическим рассмотрением законопроекта о хизанах, подчёркивая, что законопроект 1852 г. был в пользу осетинских хизанов, владевших большей частью земель Картли (10). В 1910 г. корреспонденция в «Дроэба» предостерегает о том, что осетины приобретают земли в Телавском уезде и строят селения близко друг от друга, одним массивом, и этим ухудшается положение местных жителей-грузин (11).
Показательно, что в 1903 г. на своём II съезде хизанский вопрос рассмотрела РСДРП. Назвав хизанство «важнейшей формой порабощения», В. И. Ленин ввёл в аграрную программу требование о передаче хизанам земель, на которых они работали (12, с. 43). В Российскую революцию, таким образом, Южная Осетия вступала вполне готовой к самой решительной борьбе против своих угнетателей.
Мы укажем на ключевой эпизод революционного движения в Южной Осетии – борьбу южных осетин с войсками меньшевистского правительства Грузии в 1920 г.
Установление Советской власти в Северной Осетии, где постановлением Кавказского Краевого комитета компартии 23 марта 1920 г. был создан Южно-Осетинский ревком под руководством В. Санакоева, побудило правительство Грузии направить воинские подразделения к Рукскому перевалу с целью изоляции Южной Осетии от Советской России. Попытка была отбита горцами, которые арестовали меньшевистского комиссара и его милицейский отряд. Для руководства событиями в конце апреля в село Рук (Роки в грузинском произношении) были командированы с чрезвычайными полномочиями члены ревкома А. Джатиев и Н. Гадиев. 6 мая в Рук состоялось заседание повстанцев с прибывшими представителями Кавказского Краевого комитета РКП(б) Г. Девдариани и Г. Моцонелидзе. Главным вопросом было развёртывание вооружённой борьбы. Оценив ситуацию, большевики приняли решение объявить Советскую власть пока в Рукском районе, который в военном отношении легче было оборонять. 8 мая Советская власть в Рукском районе была объявлена, о чём было сообщено в Москву, с просьбой дипломатической поддержки.
Поддержка была оказана в виде известной ноты Чичерина от 17 мая правительству Грузии. В ноте МИД России обращал внимание на нарушение Грузией своих обязательств по удалению со своей территории всех иностранных войск, тем более недопущения появления новых английских частей в Батуми. «Мы с тревогой узнали, - говорится в ноте, - что в Южную Осетию, где провозглашена Советская Республика, направлены для уничтожения таковой власти грузинские войска. Мы настаиваем, если это верно, отозвать свои войска из Осетии, ибо считаем, что Осетия должна иметь у себя ту власть, которую она хочет. Вмешательство Грузии в дела Осетии было бы ничем не оправданным вмешательством в чужие внутренние дела» (13, с. 79 – 80). Следует подчеркнуть, что текст мирного договора между Россией и Грузией, заключённого 7 мая в Москве, давал все основания для подобной ноты.
В ответной ноте МИД Грузии писал: «Как Вам хорошо известно, процесс воссоздания Грузии в её неотъемлемых границах ещё не завершился (…). С удовлетворением отмечая выраженную в Вашей ноте тенденцию способствовать восстановлению Грузии в её исторических границах, Правительство Грузии крайне озадачено той частью Вашей ноты, в которой говорится о намерении Грузии подавить силой оружия Советскую Республику в Южной Осетии. Считаю своим долгом обратить Ваше внимание, что в пределах Грузии нет Южной Осетии (курсив наш, - К. Д.), а находящиеся в Грузии осетинские селения расположены в Горийском уезде Тифлисской губернии; селения эти находятся на бесспорной территории Грузии, южнее старой границы Тифлисской губернии (…). Нам кажется непонятным и основанным на недоразумении Ваше выступление в защиту Советской власти, якобы существующей в одной из провинций Грузии» (14).
Эта позиция правительства Грузии – яркое проявление грузинского национал-экстремизма, получившего государственную базу и посчитавшего возможным в новых историко-политических условиях отказать Южной Осетии в праве на существование. Ясно, что правительство тем самым оказывалось заложником губительной для него нацистской установки, игнорирующей реальность и ведущей власть к неминуемому падению. Грузинский национал-экстремизм, контролирующий по сути правительство Грузии, ошибочно оценивал стратегические тенденции политического процесса в Грузии и вокруг неё, что и доказали последовавшие события. Однако до краха грузинского национал-экстремизма тех годов должно было пролиться ещё немало крови.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
