Войны, начинаемые Россией в фазе гармонии (если они не успевали быть доведёнными до конца) или ниспадающей фазе социальных циклов, либо заканчивались поражением, либо приобретали затяжной, изматывающий характер.
В середине ХIХ в. социальный кризис в России достигает критической точки, наиболее ярким проявлением этого стало тяжелое социально-экономическое положение в государстве, проигранная Крымская война, Кавказская война, приобретшая затяжной характер и, наконец, отмена крепостного права. Последнее можно считать началом выхода России из кризиса в фазу поступательного нарастания позитивных тенденций цикла, апогей которого приходится, примерно, на 1880-1890 -е гг.
Заслуживающим внимания представляется тезис Дм.Алейникова о том, что при всем многообразии написанной о Кавказской войне литературы можно выделить несколько историографических направлений: 1) российская имперская традиция, представленная в основном в работах дореволюционных авторов. В этих работах речь идет об «умиротворении Кавказа», делается акцент на «хищничествах» горцев, религиозно-воинствующий характер их движения, подчеркивается цивилизирующая роль России; 2) традиция сторонников движения горцев. Это направление находило приверженцев и в советский период (за исключением 40-х-сер.50-х -гг.) и в настоящее время, когда некоторые сторонники этой традиции переносят на политику Российской империи термин ХХ века «геноцид»; 3) геополитическая традиция, для которой борьба за господство на Северном Кавказе -- это часть присущего России стремления расширяться и «порабощать» присоединяемые территории (38).
Горские народы Северного Кавказа в рассматриваемый период уже очевидно тяготели к исламскому типу культуры. Деятельность созданных в августе 1814 г. по указанию Александра I в Тифлисе Духовной Осетинской Комиссии и в апреле 1829 г. по указанию уже Николая I Миссионерского Общества на Кавказе ни к чему не привели (39). Привлечение горцев «благами цивилизации, нашим роскошеством, вкусами, нуждами и требованиями от нас домашней утвари» (40) было не намного более успешным. «Политика России на Кавказе до Ермолова носила двойственный характер. С одной стороны, периодические военные экспедиции… С другой -- налаживались мирные отношения с горскими владетелями, они поступали на службу, получали жалование… Назначение Ермолова было связано с изменением политики России на Кавказе -- российский царизм вплотную приступил к завоеванию Кавказа» (41). И приступил не в самый лучший момент. Ниспадающая фаза цикла приводит либо к краху военных кампаний, либо они приобретают неопределенно затяжной характер (как, например, Ливонская война или война на Кавказе).
Формирование теократического государства частью народов Северного Кавказа -- это этап, значение которого трудно переоценить. Государство, известное как имамат Шамиля (имамат горцев Дагестана и Чечни) -- это выражение сущностных стремлений значительной части автохтонного населения Северного Кавказа. Его территория охватила, в общем, незначительную часть региона проживания Северо-Кавказских мусульман. Причины этого хорошо известны, и это еще один аргумент в пользу противников теории северокавказской цивилизации. Но поставим вопрос иначе. Не было ли возникновение данного государства самой реальной попыткой уже на политическом уровне стать органичной частью исламской цивилизации? На наш взгляд, это так.
Арабо-исламский историко-культурный тип, хотя и явил блестящие образцы государственности имперского характера (халифат Омейядов, а позже - Аббасидов), в целом, тяготеет, условно говоря, к «полигосударственности». Приведённые примеры единого крупного государства были недолговечны. На их руинах возникли новые государственные образования, нередко, на основе этнокультурных общностей ещё доисламского периода. В арабо-исламском мире столкнулись не только представители двух основных и множества второстепенных ветвей ислама, но и различные представления идеала государственности: теократического или светского. Демократичность конфессиональных институтов ислама (отсутствие единой иерархической структуры, возглавляемой конкретным лицом - лидером всех мусульман, общинный характер уммы и нек. др.) и этническая пестрота его неофитов предопределили существование множества исламских государств, объединённых общностью религии, а стало быть, и духовной традиции. По этой причине мы и берёмся утверждать, что возникновение имамата Шамиля было самой реальной попыткой на политическом уровне стать частью исламской цивилизации в качестве равнодостойного другим государства.
Уже упоминавшийся К.Ф. Дзамихов, характеризуя период истории Северного Кавказа с конца XVIII века до середины 1860-х годов, отмечает, что «положение усугублялось тем, что стадии кризиса традиционных общественных институтов северокавказского социума совпали с этапом колониальной политики царизма, то есть внутреннее разложение системы дополнилось и усилилось внешним воздействием, войной и агрессией со стороны более сильного государства…» (42).
С другой стороны, активное сопротивление царской армии подтолкнуло отдельные этнические группы к консолидации и государственному строительству. Возникая как теократическое государство по форме, имамат Шамиля был военизированным по содержанию.
Необходимость сопротивления русской армии стала главной причиной попыток создания своей государственности закубанскими адыгами. Первая такая попытка была предпринята в 1830 г. «При виде долгожданного национального флага тысячи мечей взлетели в воздух, и один всеобщий продолжительный вопль радости вырвался из необъятной толпы. Никогда до сей поры не было большего энтузиазма, ни решимости защищать … Отечество», свидетельствует Эдмонд Спенсер, посетивший Черкессию в этот год (43). Союз оказался недолговечным, прежде всего, из-за причин внутреннего характера, однако попытки создания своей государственности в этой части региона не закончились. Большое значение в политической жизни абадзехов, шапсугов, натухайцев и убыхов сыграло Адагумское собрание (февраль1848 - февраль 1849 гг.) (44), на основании которого сформировалась нестойкая конфедерация. Мухаммед Амин пытался развить, в том числе и силой оружия, достижения адагумского собрания. К концу 1850 г. почти все западные адыги были включены в новую систему государственного устройства (45). Абадзехи и шапсуги предпринимали попытки создания своего государства на Западном Кавказе даже в 1861 г., то есть уже после пленения Шамиля на Востоке (46).
Возвращаясь к истории имамата горцев Дагестана и Чечни, отметим, что длительный процесс его становления «… завершился только при Шамиле (1834-1859). К середине 50-х гг. третий имам стал «суверенным правителем, использовав сложный аппарат» (47).
В годы Крымской войны в полной мере и наиболее ярко проявилось стремление Шамиля к независимой политической линии. С одной стороны, это экстремальные условия войны, с другой -- ощущение собственной силы.
Однако, вместе с тем, период наивысшего расцвета государства Шамиля наметил и первые черты его упадка. Во второй половине 1850-х гг. проявились центробежные тенденции, что, вероятно, могло быть преодолено, если бы не «северный сосед». Россия, выходя из кризисного состояния, набирала силу в рамках последнего дореволюционного цикла (собственно, революция и была его концом). Окончание Кавказской войны, представлявшейся бесконечной, казалось современникам неожиданно скорым, хотя после пленения Шамиля в августе 1859 г., прошло еще почти пять лет, прежде чем эта война завершилась. Официальной датой прекращения Кавказской войны считается 21 мая 1864 г., хотя отдельные очаги сопротивления горцев прослеживаются вплоть до 1884 г.
Таким образом, включение Северного Кавказа в состав Российской империи было длительным процессом, начало которого относится еще к середине ХVI в. Процесс этот в геополитическом смысле имел «пульсирующий» характер: продвижение и укрепление России в этом регионе в целом совпадает с фазами циклов, близких гармоничному состоянию российского государства.
Северный Кавказ как социокультурное пространство представляет собой «буферную зону» между европейской христианской цивилизацией -- с одной стороны, и исламской цивилизацией -- с другой. Северо-Кавказский регион в этом отношении не исключение. В попытках наиболее приблизиться, если не к объективности, то к целостности восприятия Северного Кавказа как социокультурного пространства, отечественная историческая наука, несомненно, обогатилась бы серьезным трудом, рассматривающим данный регион не как отдельную цивилизацию или «периферию российской цивилизации», а как часть исламского типа культуры. Если допустить, что этот вектор влияния на смыслополагающие основы самоидентификации горцев имел значение (осмелимся предположить, что оно было весьма велико), то такой взгляд имеет право на существование. Тем более, регионы подобные изучаемому, как уже упоминалось, в рамках именно арабо-исламского типа культуры не редкость. Наиболее яркими примерами могли бы послужить отдельные африканские исламские государства, расположенные к югу от Сахары, а также мусульманские этнические и этнокультурные группы Балканского полуострова.
Кавказская война являет собой прямое следствие политики российского государства в данном регионе в конце XVIII - начале XIX вв., когда гармоничное состояние второго малого цикла и связанные с эти успехи, толкнули Россию на интенсификацию интеграции Северного Кавказа. Ниспадающая фаза цикла, в рамки которой почти точно укладывается вся Кавказская война, предопределила её затяжной характер. В этой войне с российской стороны, включая военных и мирных жителей, погибло не менее 77 тысяч человек (48). Погибшие горцы учёту не поддаются.
В строгом смысле слова, Кавказская война отличается от обычных войн отсутствием или не выраженностью ряда их непременных атрибутов. Сам термин «война», применительно к этапу интеграции народов Северного Кавказа в государственное пространство России с конца 1810-х до середины 1860-х гг., не вполне справедлив. Несмотря на весь его трагический характер, этап этот был достаточно логичен, и, более того, предопределён закономерностью эволюции внутренних российских социальных циклов, что мы уже попытались показать на предшествующих страницах.
После окончания Кавказской войны начинается принципиально новый период в истории региона и народов его населяющих (или населявших). Этот этап связан с началом процесса включения горцев Северного Кавказа в российское историко-культурное пространство, что не тождественно только государственности.
Залогом успеха в присоединении Северного Кавказа стало освоение этого региона представителями российского суперэтноса, которое приобретает решающее значение начиная с последней трети ХIХ в. В одном ряду с этим явлением стоит модернизация края, начало которой хронологически совпадает с массовыми переселенческими процессами.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31
