Ордена были даны с выбором, а именно, из командиров рот только: двум Финляндского полка (Белевцеву и Вяткину), закрывшим выход на Исаакиевский мост, трем Павловского полка (Макшееву, Федяеву и Ярцу), закрывшим выход на Галерную, и всем четырем Саперного бат. (Витовтову, Квашнину-Самарину, Баранову и кн. А. Н. Вадбольскому), приведшим свои роты на защиту Зимнего дворца. В Кавалергардском и Конном полках ордена были даны всем командирам полков, дивизионов и эскадронов, старшим полковникам и полковым адъютантам, и по 6 эстандарт-юнкеров было произведено в офицеры. При этом не была сделана разница между конногвардейцами, действовавшими в боевой линии, и кавалергардами, простоявшими в резерве. Кроме указанных, были еще денежные награды. Так, в Конном полку всем нижним чинам был дан значительно повышенный оклад, присвоенный до того только кавалергардам. Император Николай во все свое царствование продолжал оказывать особое расположение преображенцам, гвардейским саперам, конно-пионерам и конной гвардии.
Кроме наград отдельным лицам, были даны почетные вновь установленные награды свите и целым частям. Всем бывшим чинам свиты Александра I оставлены его вензеля, всем состоявшим к 14 декабря в ротах его величества Преображенского, Семеновского и Гренадерского полков даны такие же вензеля. Шефство новым императором сохранено в Измайловском полку и в Саперном батальоне. Мундиры Александра I даны не только в шефские Преображенский и Семеновский полки, но и в остальные гвардейские пехотные, кроме Московского и Гренадерского. Дан также мундир в Гвардейскую артиллерию и из кавалерии только в Кавалергардский, Конный, Гусарский и Конно-егерский полки. Заслуживают быть отмеченными еще следующие факты в области наград. Подпоручик Ростовцев при своем свидании с Николаем Павловичем 12 декабря усиленно просил не награждать его за сообщение о заговоре в гвардии. На это он получил в ответ заявление, что наградой ему будет дружба императора. Действительно, Ростовцев в свиту Николая попал лишь через 23 года и не за 14 декабря, но состоять при великом князе Михаиле назначен уже в январе 1826 г., а в поручики произведен 18 декабря. Типично для эпохи также, что брат Павла Ивановича Пестеля, Владимир Иванович, полковник Кавалергардского полка, был 14 декабря в строю полка и во главе своего 2-го эскадрона и 1 января награжден орденом Анны 2-й степени. Как уже указано, на другой день казни брата он был назначен флигель-адъютантом. Тем же приказом 14 июля в Кавалергардский полк из Конно-егерского полка переведен третий брат, поручик Александр Иванович. При этом для службы в самом дорогом и аристократическом полку ему было дано ежегодное пособие в 3000 рублей. Последними штрихами, связывающими гвардию с революционными вспышками 1825 - 1826 годов, явился ряд переводов в гвардию. Приказом 20 января 1826 г. в гвардию переведена в полном составе 1-я гренадерская рота Черниговского пехотного полка, как единственная оставшаяся на стороне правительства при восстании полка. Командир роты, капитан Козлов был осыпан наградами: 9 января произведен в майоры, 28 января переведен тем же чином в молодую гвардию и 19 марта капитаном в старую гвардию. По прибытии роты в Петербург 14 апреля 1826 г. Козлов получил 2000 руб., а солдаты роты по 2 руб. Рота включена в Московский полк целиком. Еще более типичным для эпохи явился перевод в гвардию лиц, сделавших доносы о заговоре - Шервуда и Майбороды. Унтер-офицер из вольноопределяющихся Шервуд из 3-го Украинского уланского полка был переведен 8 января в Драгунский полк и вскоре произведен в корнеты того же полка, а капитан Вятского полка Майборода был переведен в Гренадерский полк. Так были награждены лица каким то образом участвовавшие в подавлении восстания.
Глава 3.
При рассмотрении событий 14 декабря исключительно с военной точки зрения, как вооруженного столкновения войск двух враждебных сторон, военный разбор этих событий трудно укладывается в шаблонные рамки разборов как обычных для боевых столкновений с войсками иностранных враждебных армий, так и столкновений сторон в гражданских войнах. Вооруженное столкновение 14 декабря имело свои специфические отличия от обычных боевых столкновений названных категорий. Об отличиях от боев с войсками иностранных армий говорить не приходится, так как это ясно само собой; от столкновений гражданской войны главное отличие было в том, что в солдатской массе не было ни взаимного озлобления, ни сознательной принадлежности к тому или другому лагерю. Обе стороны считали себя лояльными исполнителями солдатской присяги и ждали, что и противная сторона к ним присоединится. У обеих сторон были периоды колебаний и сомнений в своей правоте. Только вожди и руководители действий обеих сторон были, и то не все, сознательными борцами. Озлобление явилось только от внешних причин - долгого стояния на морозе, а у конницы от обстрела, хотя и не очень действительного со стороны восставших. Отметив указанные особенности, можно перейти к попытке военного разбора событий 14 декабря.
Вождем восстания должен был явиться С. Трубецкой, руководимый Рылеевым и опираясь на военный опыт Булатова и Якубовича. Как известно, назначение Трубецкого состоялось перед самым выступлением, и ни он, ни остальные названные лица не взяли командования в свои руки, и импровизированными начальниками явились братья Николай, Михаил и Александр Бестужевы, Каховский, Е. Оболенский, Щепин, Сутгоф, Панов, А. П. Арбузов и другие молодые офицеры. Общим начальником был номинально под конец Оболенский, и каждый действовал по своему усмотрению. У правительственной стороны, естественный вождь Милорадович не принял никаких подготовительных мер и выбыл из строя в самом начале столкновения. Естественный его заместитель и помощник, престарелый командир Воинов растерялся и оказался совершенно не на высоте. Управление войсками и их военными действиями вынужден был взять в свои руки воцарившийся император. Как было указано выше, все его распоряжения по сбору войск на защиту Зимнего дворца, для окружения восставших на Сенатской площади и для вызова резервов из загородного расположения были, с военно-технической точки зрения, планомерны, разумны и своевременны. В отношении принятия решительных мер на самой площади Николай I проявил некоторое колебание. События могли бы принять другой оборот, если бы не настояния более опытных и решительных генералов - принца Е. Виртембергского, Толя и Васильчикова. Меры преследования разбитого противника были достаточно энергичны и настойчивы, меры охраны на случай новых покушений противника - даже чрезмерны, Правительство не сразу сумело определить, что противник разбит окончательно.
Организованного штабного аппарата не оказалось у обеих сторон. У восставших этот важный орган не был совершенно сформирован, и функции по связи несли молодые офицеры П. Коновницын и Палицын. Правительство не подготовило к использованию аппараты ни главного штаба, ни штаба гвардейского корпуса.
Связь была налажена импровизированно у обеих сторон. У восставших поднимать полки направилась часть главных руководителей, Бестужевы и Каховский, и в своих частях действовали М. Бестужев, Щепин, Сутгоф, Панов и Розен, но большею частью без связи друг с другом. Николаю I пришлось также использовать для проведения присяги всех строевых начальников от командиров полков и выше, которых он собрал 14-го с раннего утра. При этом была сделана колоссальная ошибка - дано приказание всем гвардейским офицерам собраться во дворец на молебствие, что оставляло вымуштрованную, покорную и лишенную инициативы солдатскую массу без обычных начальников тем более доступною для агитации противного лагеря. Так оказалось в Гренадерском полку, где офицеры после присяги отправились во дворец, проявилось в Московском, где командир полка собрал офицеров к себе. Наоборот - инициатива Геруа, оставившего ротных командиров саперного батальона в казармах, принесла правительству большую пользу. По возникновении восстания сбор войск производился всеми подручными генералами и адъютантами, что, впрочем, в известной степени соответствовало приемам эпохи, когда не существовало иной связи, кроме посылки адъютанта или ординарца. У восставших наиболее удачным явилось выполнение принятого накануне плана сосредоточения на Сенатской площади, что провели Бестужевы, Щепин, Сутгоф, Панов, Н. Бестужев и А. П. Арбузов подчас вопреки пользе дела.
Действия руководителей обеих сторон были крайне затруднены тем, что обе они черпали свою вооруженную силу из одного и того же источника - из рядов строевых гвардейских частей петербургского гарнизона. Поэтому, до последней минуты вожди обеих сторон не могли быть твердо уверены, какие именно войска окажутся на их стороне, какие - на стороне противника. Действительность показала, что расчеты и предположения обеих сторон далеко не оправдались. Надежды, возлагавшиеся на полки Кавалергардский и Измайловский, а также на шефские полки цесаревича, Конный и Егерский, не оправдались. Они оказались в строю правительственных войск. Поднять удалось лишь часть Московского и Гренадерского полков и весь гвардейский экипаж, где оказались энергичные руководители в лице Бестужевых, Щепина, Сутгофа, Панова, Арбузова, М. Кюхельбекера и Дивоза. Розену удалось нейтрализовать часть Финляндского полка. Правительство также не могло иметь точного учета своих сил. Уже ранее подозрительный для Николая Кавалергардский полк оказался в его руках. Наоборот, среди любимых шефских частей оказались неприятные неожиданности: сопротивление присяге у Измайловцев и отсутствие старшего офицера М. Пущина у конно-пионер. Переход на ту или другую сторону решался в частях иногда импровизированно, благодаря энергии отдельных лиц: так в Кавалергардском полку это сделал командир полка С. Апраксин, в Измайловском адъютант Николая Павловича - Кавелин, в части Московского полка, оставшейся в казармах (свыше 900 человек), и в конной артиллерии присяга осуществилась лишь после личного появления их шефа Михаила Павловича, рассеявшего версию об аресте своем и Константина. Если к решительной минуте в руках восставших оказалось до 3 тысяч штыков без конницы и артиллерии и без общего начальника, а у окружившего их со всех сторон противника около 9 тысяч штыков, 3 тысяч сабель и 36 орудий, то это еще не являлось окончательным показателем соотношения сил. Начальники не могли быть уверены, что в соответствующую минуту остальная артиллерия - 88 орудий и вызванные из-за города 8 батальонов и 22 эскадрона не окажутся в руках противника. Даже между войсками, собранными обеими сторонами на Сенатскую площадь, не было особой уверенности в настроении ни своем, ни противника. У московцев замечалось колебание, и их карре пришлось обставить со всех сторон свеже прибывшими гренадерами. 137 гренадер по одиночке перешло к правительственным войскам. С другой стороны, настроение финляндцев, отказавшихся стрелять по восставшим, могло передаться и другим полкам. Московцы и гренадеры считали, быть может - не без основания, что конная гвардия только демонстрирует и в удобную минуту перейдет на их сторону. Этим отчасти объясняются незначительные потери конной гвардии при выстаивании под огнем пехоты в 30 шагах, и атаке с этой дистанции: безуспешность атак, быть может, также основана не только на гололедице, гладких подковах и плохих палашах. Ведь 1-му и 2-му эскадронам конной гвардии и конно-пионерам удалось прорваться на быстром аллюре между сенатом и восставшими. Артиллеристы не очень склонны были действовать картечью. Командовавшему орудиями поручику Бакунину пришлось самым энергичным образом добиваться открытия огня первого орудия легкой первой роты. Что касается конной артиллерии, то Николай, после происшествия с присягой, не решился ее вызвать. Шефская батарейная рота Михаила Павловича, по преданию, не смогла вывезти орудий сразу, так как постромки оказались перерубленными. Вообще, состав сторон и принадлежность к ним той или иной войсковой части были не слишком большой прочности и устойчивости.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
