Но во всех этих случаях мануфактура яв­лялась капиталистическим предприятием, так как работавшие в ней были наемными рабочими, продававшими свою рабочую силу капиталисту, ко­торый получал от эксплуатации рабочей силы прибавочную стоимость, основную часть своей прибыли, ради накопления которой он и действовал в качестве предпринимателя. Жажда прибыли — вот что двигало всеми помыслами капиталиста, и он всегда стремился к ее увеличению. Он старался возможно меньше платить рабочему и возможно больше заставлять его производить. В первом случае капиталист был заинтересован в том, чтобы в обществе было больше бедняков, лишенных и средств производства, и средств к существо­ванию и вынужденных вследствие этого продавать свою рабо­чую силу — единственное, что еще оставалось в их распоряже­нии. Чем больше таких людей, тем меньше можно платить за их труд, т. е. тем ниже заработная плата. Стремясь же повы­сить производительность труда наемных рабочих, предприни­матель-мануфактурист осуществлял детальное разделение труда на своей мануфактуре. Каждый рабочий выполнял лишь одну операцию, и это приучало такого рабочего к одним и тем же движениям, совершаемым одними и теми же инструментами.

Вследствие этого такой, как его можно назвать, частичный рабочий достигал большой быстроты в своих рабочих движе­ниях и производил большее количество однообразных опера­ций, чем тогда, когда он, будучи средневековым ремесленни­ком, должен был один изготовлять готовый продукт и вследст­вие этого от одной операции переходить к другой, от одного движения переходить к другому.

Но производительность труда повышалась и иным спосо­бом: путем усовершенствования орудий производства. Чем со­вершеннее инструмент в руках рабочего мануфактуры, чем он более приспособлен к той единственной операции, которую должен осуществлять частичный рабочий мануфактуры, тем меньше времени он затрачивает на производство этой операции, том больше он производит. А предприниматель крайне в этом заинтересован. Новый способ производства сулит всем, кто при­нимает в нем участие своими капиталами, большие прибыли. Поэтому количество мануфактур быстро росло. Каждый пред­приниматель имел обычно рядом с собою другого предприни­мателя, который конкурировал с ним, стараясь производить лучше и дешевле, ибо только таким путем он мог не опасаться своего конкурента. Поэтому капиталистический способ произ­водства всегда связан с улучшением и совершенствованием орудий производства, с революционизированием техники про­изводства. И именно это всегдашнее стремление капиталисти­ческого предпринимателя ввести новую, более совершенную технику и составляет основную прогрессивную черту этого спо­соба производства. Именно вследствие этого работающие в та­ком производстве приходят к мысли заменить руку человека механизмом, который производил бы ту же операцию, что и человек, но во много раз быстрее и точнее. Замена руки чело­века механизмом и вызвала появление машины, превратило мануфактуру в фабрику и привело к огромному прогрессу тех­ники, характерному для периода новой истории. Мануфакту­рист же прежнего времени интенсифицировал труд наемного рабочего более хорошей организацией своего предприятия, луч­шим обучением рабочих, вследствие чего многие из них делались настоящими виртуозами своего дела, наконец, усовершенство­ванием инструментов.

Исторические последствия нового, капиталистического спо­соба производства были колоссальны. Началась новая эра в истории человечества. Эти последствия прежде всего обруши­лись настоящей катастрофой на головы мелких производителей-хозяев и в городе, и в деревне. Эта катастрофа выразилась в обнищании трудовых масс города и деревни и в превраще­нии их в пролетариев, т. е. в класс таких людей, которые, будучи лишены средств и орудий производства и средств су­ществования, вынуждены были жить и существовать прода­жей своей рабочей силы.

Для того чтобы стала возможной эксплуа­тация наемных рабочих, необходимо было, чтобы массы людей потеряли орудия и средства производства и средства суще­ствования и вынуждены были жить про­дажей своей рабочей силы. Такое явление, т. е. потеря массами средневековых трудящихся — крестьян и ремесленников — средств производства и средств существования, во всем мире предшествовало возникновению капиталистического способа производства. В результате экспроприации у крестьянства зем­ли, без которой невозможно ведение сельского хозяйства, в ре­зультате разорения и обнищания ремесленников все средства производства — земля, орудия производства, а следовательно, и средства существования трудящихся оказались в руках не­многих, превратившихся в капиталистов, ибо они — эти не многие — получили в свое распоряжение не только то, что они за­хватили у трудовых масс, но и самих трудящихся, вынужден­ных продавать свою рабочую силу. Историю этого «так называемого первоначального накопле­ния» легче проследить на примере Англии, страны классиче­ского типа капиталистического развития. Англия — страна с большим количеством осадков, сырая и поэтому изобилующая лугами. С давних пор англичане поэтому разводили с успехом стада овец и овечью шерсть продавали во Фландрию, где из нее выделывали шерстяную материю и сукно. По мере того как рос спрос на сукно и шерстяную материю, дорожала шерсть, и в конце XV в. английские купцы стали организовывать сами мануфактуры для производства сукон. Спрос на шерсть рос, и вот представители господствующего класса Англии, стремясь расширить столь выгодное для них овцеводство, стали система­тически сгонять крестьян с земли, округляли свои земли за счет захватов, огораживали их, чтобы никто ими не мог пользоваться, и разводили большие стада овец. Уничтожались часто целые деревни, крестьяне, потерявшие земли и разоренные, уходили в города, где и старались получить работу на мануфактурах.

Замечательный английский мыслитель XVI в. Томас Мор гово­рил, что в Англии «овцы поедают людей». К середине XVIII в. крестьянство как класс вовсе исчезло в Англии. Земля оказалась в руках лордов, крупных землевладельцев, которые сдавали ее в аренду предпринимателям-капиталистам (фермерам), обрабатывавшим эту землю при помощи наемной рабо­чей силы. Так в сельском хозяйстве Англии возобладал капита­листический способ производства.

Хозяйственный прогресс был достигнут путем разорения мелких самостоятельных производителей, и так как мануфак­туры не могли, особенно вначале, поглотить всю массу сгоняе­мых с земли крестьян, огромное количество их было вынуждено бродить по стране в поисках случайной работы, а не находя ее,— заниматься попрошайничаньем, воровством и грабежами. Правительство издавало свирепые законы против бродяжниче­ства.

За кражу вещи, которая стоила столько же, сколько поросе­нок, полагалась смертная казнь через повешение. По закону короля Эдуарда VI, изданному в 1547 г., всякий уклоняющий­ся от работы отдавался в рабство тому лицу, которое донесет на него как на праздношатающегося. Уклонявшегося от работы могли пороть и заковывать в кандалы и таким способом при­нуждать к работе. Если рабочий самовольно отлучался на две недели, его осуждали на пожизненное рабство и на его лоб или на щеку ставили клеймо «S» (slave, т. е. раб); если он убегал в третий раз, его казнили как государственного преступника. Если такова была участь сгоняемых с зем­ли крестьян, то не лучшей была и судьба ремесленников. Распространение ману­фактурного производства на многие отрасли промышленности неизбежно приводило к разорению ремесленников, которые не могли конкурировать с более дешевыми и добротными товара­ми, создаваемыми на мануфактурах. Ремесленники вынуждены были ликвидировать свои мастерские и в лучшем случае нани­маться на мануфактуры, а в худшем — становиться в ряды бро­дяг и нищих.

Разорив своих собственных крестьян, господствующие классы Англии (в особенности та часть их, которая приняла непосредственное участие в капиталистическом производстве), подгоняемые нена­сытной жаждой обогащения, перебросили свою деятельность в колонии. Именно с этого времени колониальная политика европейских держав. колониализм со всеми его ужасами, порабощением народов, самым бесстыдным грабежом их и разоре­нием получает свое начало. Сначала испанцы и португальцы, затем англичане, т. е. английские феодалы, превратившиеся в капиталистов, и капиталисты, охотно приобретающие дворян­ское звание, направляют свои жадные взоры на вновь открытые страны. Испанские и португальские идальго, воинственные и же­стокие, буквально опустошили Центральную Америку. Англи­чане уничтожили туземное население Северной Америки, гол­ландцы проникли в Юго-Восточную Азию. При помощи обмана и прямого грабежа они добывали там колоссальные богатства и привозили их в Европу, где превращали в капитал, который служил дальнейшей эксплуатации своих собственных трудя­щихся масс. Все эти действия европейских захватчиков со­ставляют тоже важный элемент первоначального накопления.

От испанцев и англичан не отставали и голландцы. История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капиталистической страной XVII в.—дает нам не­превзойденную картину предательства, подкупов, убийств и подлостей. Нет ничего более характерного, как практиковав­шаяся голландцами система кражи людей на Целебесе для по­полнения рабов на Яве. Для этого готовили специально похи­тителей людей. Вор, переводчик и продавец были главными агентами этой торговли людьми, туземные принцы — главными продавцами. Украденных молодых людей заключали в целебесские тайные тюрьмы, пока они не достигали возраста, достаточ­но зрелого для отправки на корабли, транспортировавшие рабов. Колониальная система в целом способство­вала форсированному росту торговли и су­доходства. «Общества-монополии» были мощными рычагами концентрации капитала. Колонии обеспе­чивали рынки сбыта для быстро возникающих мануфактур, а монопольное обладание этим рынком вызывало усиленное на­копление. Сокровища, добытые за пределами Европы посред­ством прямого грабежа, порабощения туземцев, убийств, прите­кали в монополию и тут превращались в капитал, служивший для эксплуатации своего же народа, обнищавшего в процессе первоначального накопления. Колониальная система, просуще­ствовавшая вплоть до наших дней, держала порабощенные ею народы в тисках безудержной эксплуатации, для успеха кото­рой империалисты-колонизаторы оставляли население колоний жить в невежестве и нищете, правильно полагая, что чем хуже живет народ колоний, тем меньше можно ему платить за его труд: они препятствовали промышленному развитию колоний, заставляя колонии производить сырье для своей промышленно­сти и покупать готовые изделия метрополии. И такая политика продолжалась столетия, причем на смену старым эксплуататорам, испанским, английским, голландским и французским ка­питалистам, пришли монополисты США, самые грозные и самые грязные эксплуататоры, выполняющие роль жандармов — охранителей реакции во всем мире. Коло­ниальная система провозгласила наживу конечной и единст­венной целью человечества.

Страницы: 1, 2, 3