Люди, интересующиеся политикой пассивно, не имеют устойчивых сильно выраженных политических убеждений. Свое отношение к политике они способны выражать главным образом в мнениях по текущим политическим вопросам, оценках действий правительства, политических лидеров и т.п. На их мнения особенно сильное влияние оказывает массовая информация, которую они мало способны оценивать и отсеивать сквозь призму своих собственных позиций и ценностей. Формируемые таким образом мнения неустойчивы, изменчивы, зависят от сиюминутной конъюнктуры, от последней «самой свежей» новости. «Пассивно интересующиеся» осуществляют индуктивное мышление в той мере, в какой события затрагивают их собственную ситуацию, но мало способны соединять представления, основанные на собственном опыте, с теми, которые они заимствуют из источников информации: их политическое сознание носит «клочковатый», мозаичный характер. То же можно сказать о тех, кто вообще не интересуется политикой, с той разницей, что в их системе представлений особенно велик удельный вес устойчивых, поддающихся лишь медленным изменениям стереотипов.
Независимо от индивидуальных и групповых различий громадное влияние на интенсивность, «силу» интереса к общественной действительности оказывает общая социально-политическая ситуация в стране. По данным ВЦИОМ, в 1989 г.- 13, а в 1992 г. всего 3% опрошенных россиян заявили, что они принимают участие в общественнополитической жизни. За тот же период доля опрошенных, не интересующихся политикой, возросла в два раза - с 12 до 25%, тех, для кого «самое главное - судьба моего родного народа», уменьшилась с 32 до 26%2(). Нетрудно догадаться о причинах такой динамики. 1989 - год первых в СССР свободных выборов, апогей надежд на демократическое обновление страны, порожденных перестройкой, политической мобилизации масс. 1992 - год краха этих надежд, политическая жизнь все больше сводится к борьбе в высших эшелонах власти и никак не контролируется обществом, политический плюрализм и парламентаризм не ведут к реальной демократии, сохраняется отчуждение государства и политики от общества.
Психологическую основу падения активного интереса россиян к политике помогают понять другие данные тех же анкет ВЦИОМ. В начале 1989г. 33, а в начале 1993г. 19% опрошенных согласились с суждением, что у них «по-прежнему нет возможности участвовать в политической жизни». Получается, что возможность участвовать тем или иным образом в политике расширяется, а реальное участие, желание участвовать, интерес к политической жизни еще в большей пропорции уменьшаются. Объяснение здесь может быть только одно: интерес к политике, участие в ней теряют смысл, ибо не дают практического эффекта, не увеличивают реального влияния людей на политический процесс.
Оценка возможностей
Осознание возможностей такого влияния представляет собой достаточно сложный психологический процесс, который получил в отечественной политической психологии и социологии название «оценка возможностей»21. Психическая основа оценки возможностей - самооценка личности, которую в общей психологии называют уровень «Я». В ней выражается ощущение силы субъекта в его отношениях с внешним миром; уровень «Я» тем выше, чем труднее те задачи, которые человек перед собой ставит в этих отношениях, чем выше его готовность преодолевать эти трудности.
Можно сказать, что интерес людей к познанию социально-политической действительности и особенно его активность, интенсивность зависят от оценки ими собственных возможностей влиять на нее. Разумеется, даже и не имея таких возможностей, люди могут интересоваться социально-политическими процессами в той мере, в какой они ощущают их влияние на собственные судьбы. Но в подобной ситуации речь идет о пассивном интересе, не предполагающем глубокого проникновения в причины и связи явлений. Он подобен интересу к погоде: она интересует всех, но мало у кого возникает желание понять природу климатических процессов. В условиях абсолютистской монархии или тоталитарного режима их рядовой подданный, разумеется, интересуется решениями властей, влияющими на его положение, но сами эти решения, как и всю систему власти он чаще всего воспринимает как фатально предопределенные, никак не зависящие от него самого, а потому и не заслуживающие особого размышления, познавательно-интеллектуальной активности. В подобной ситуации оценка возможностей измеряется нулевой или отрицательной величиной.
Как и уровень «Я» в общей психологии, оценка возможностей в психологии социально-политической может носить как осознанный, так и бессознательный характер. Примером ее осознания в понятиях обыденного здравого смысла могут служить фольклорные сентенции типа «плетью обуха не перешибешь». Но она может выражаться просто в невербализованном самоощущении слабости или силы социального субъекта в системе социально-политических отношений. Причем такое ощущение не обязательно вырабатывается самостоятельно каждым человеком: чаще всего оно является компонентом группового сознания или групповой культуры, приобретает черты группового или даже национального стереотипа, передается по наследству от поколения к поколению. Групповой характер возможностей (в отличие от индивидуально-личностного уровня Я) проявляется в том, что в социально слабых, бесправных и обездоленных слоях общества она обычно ниже, чем у тех, кто имеет доступ к собственности и власти или способны к коллективной борьбе за свои интересы.
В одном из современных американских исследований выяснялись корреляции между макрогрупповой идентификацией людей, оценкой ими общественно-политического влияния своей группы и ощущением собственной компетентности в политических вопросах (опрашиваемым предлагалось подтвердить или отвергнуть тезис «политика такая сложная вещь, что люди вроде меня не могут понять, что происходит»). Выяснилось, что признание собственной некомпетентности, означающее фактически ощущение человеком своей полной беспомощности в «большом обществе», социальный фатализм и пассивность характерны для тех, кто идентифицирует себя со «слабыми» группами (бедняки, черные, пенсионеры и т.д.)22.
Оценка возможностей влияет не только на интенсивность, но и на направленность социально-политических интересов. В советском обществе в период сталинизма и застоя был весьма велик интерес к международной проблематике: большой популярностью пользовались лекции о международном положении, телекомментаторы и журналистымеждународники; институты, изучавшие зарубежные страны, привлекали наиболее способную научную молодежь. Познавательная потребность устремлялась в те сферы, где можно было удовлетворить хотя бы простое любопытство и где что-то происходило, и отталкивалась от советской действительности, полностью не доступной ни для объективного анализа, ни для воздействия граждан.
Положение резко изменилось в годы перестройки: в центре интересов общества и его интеллектуальной элиты оказались проблемы собственной страны. Этот сдвиг объяснялся не только расширением потока внутриполитической информации и ослаблением цензуры: люди почувствовали, что судьбы общества уже не заданы неумолимыми законами системы, но зависят от борьбы различных общественных сил и возможно, от них самих.
Когнитивная типология представлений. Мифологический тип; популизм
Продуктом познавательного процесса являются социально-политические представления. Их группировку и типологизацию можно осуществить исходя из их содержания, заключенных в них идей, концепций, политических ориентации. В данной главе перед нами стоит иная задача: типологизация, построенная на познавательных, когнитивных характеристиках представлений, выявляющая их качества именно с точки зрения их познавательных функций. Здесь естественно возникает соблазн положить в основу типологии критерий истинности представлений, уровень их соответствия реальности. Однако этому соблазну лучше не поддаваться: ведь наши представления об истине в том, что касается дел человеческих - всегда субъективны. Поэтому лучше попытаться найти какие-то более объективные критерии; ими могут послужить описанные выше стимулы, способы (механизмы) и формы образования представлений, которые и определяют в конечном счете их познавательную силу и слабость. Каждый выделяемый таким образом тип представлений будет характеризовать то или иное сочетание этих стимулов, механизмов и форм, и каждый такой тип может быть выявлен на уровне как массового, так и идеологического сознания. Ибо, хотя эти виды сознания далеко не аналогичны, между ними существуют интенсивные взаимосвязи, которые порождают относительное, частичное соответствие абстрактно-идеологических и массовых представлений. Вместе с тем для каждого типа могут быть намечены обусловливающие его социально-психологические характеристики субъекта познания.
Посмотрим, как формируется один из таких типов. Если человек активно интересуется социально-политической сферой, он, наверняка, не ограничится позитивной или негативной оценкой интересующих его явлений, но попытается уяснить их причины. Иными словами, он будет осуществлять каузальную атрибуцию, которая, собственно, и составит основу его представлений об этих явлениях. Допустим, что субъект познания находится в ситуации крайнего информационного дефицита, обусловленного объективными (узость и тенденциозность источников информации, низкий уровень культуры и образования) или субъективными (слабость интеллекта) факторами. В этом случае велика возможность, что он будет мыслить по принципу конфигуративной (по терминологии Келли) атрибуции, приписывая причины негативных явлений исключительно действиям определенных политических лидеров (персонифицированная атрибуция), злонамеренных «плохих» социальных либо этнических групп. Причем выбор этих злых сил может производиться как на основе стереотипов, распространенных в данной социальной среде или усвоенных из источников информации, так и исходя из каких-то собственных впечатлений, изолированных элементов собственного опыта. Так возникает мифологический тип социальнополитических представлений, для которого особенно характерен поиск «козлов отпущения», склонность к концепции заговора в объяснении социально-политических явлений. Первопричиной всего позитивного, что происходит или может происходить в обществе, также оказывается наделенный мифическими чертами персонаж: богоданный монарх, харизматический вождь или герой.
Мифологический тип социально-политических представлений соотносится с идеологиями, ключевым моментом которых является понятие врага, подлежащего устранению. Эта черта характерна как для ультраконсервативных, так и для революционных идеологий - крайности в данном случае сходятся. Функция «жесткого» консерватизма - укрепление существующих порядков - недопущение сколько-нибудь существенного их обновления; «образ врага» необходим для того, чтобы свести к действиям «подрывных сил» объективные процессы, размывающие основы этих порядков. Эта потребность остается неизменной, идет ли речь о феодально-абсолютистском, право-буржуазном или тоталитарно-коммунистическом консерватизме.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
