Развитие стихийно-рационального социального познания сокращает сферу влияния мифологических стереотипов, этнических и социальногрупповых предрассудков, «комплекса врага» и тому подобных психических образований, питающих агрессивность в общественно-политических отношениях. После молодежных бунтов на расовой почве, прокатившихся в Великобритании в начале 80-х годов, социопсихологи Джаспарс и Ньютон провели серию интервью с белыми и цветными молодыми людьми: характерно, что не только цветные, но и белые были более склонны объяснять конфликты системой расовой дискриминации, чем свойствами или поведением представителей другой расы27. Этот и многие другие примеры показывают, что стихийный рационализм способен преодолевать наиболее примитивные виды персонифицированного или группового обвинительного «приписывания причин» и подводить к «системному» объяснению социальных явлений; не в последнюю очередь потому, что в той или иной мере он питается научными социальными знаниями, проникающими в массовое сознание.
Рефлективный и инертно-фаталистический типы
Еще один тип социально-политических представлений можно назвать рефлективным. Он характерен для людей, испытывающих сильный интерес к общественно-политической жизни, отличающихся высокой интеллектуальной активностью, стремящихся сконструировать логически взаимосвязанную и обоснованную картину социально-политической действительности или каких-то ее сфер. По данным американских эмпирических исследований, высокий уровень согласованности знаний типичен, с одной стороны, для политической и идеологической элиты, с другой - примерно для одной трети рядовых граждан, в основном наиболее образованных. Их отличает «монополюсность» представлений, как бы подчиненных какой-то одной «главной» идее. Таким образом, очевидно существует связь между целостностью системы представлений и тенденций к их «идеологизации». Как мы видели, «многополюсный» стихийно-рациональный тип представлений проявляет противоположную тенденцию - «отталкивание» от идеологизации. Отсюда было бы неправомерно делать вывод об идеологическом догматизме как неизбежном следствии более интеллектуального, стремящегося к целостности представлений типа познания. Скорее можно говорить об определенном риске догматизации, с которым сталкиваются люди, испытывающие потребность в такой целостности. Риск обусловлен тем, что более интеллектуальные и образованные люди активно используют в своих размышлениях идеологический материал, из которого они черпают готовые, логически организованные системы представлений. Не случайно мы встречаем так много идеологически зашоренных людей среди представителей интеллигенции, особенно профессиональных идеологов - преподавателей гуманитарных дисциплин, научных работников, публицистов.
Если рефлективное познание сопряжено с опасностью чрезмерной идеологизации, то оно же способно эту опасность преодолевать. Преодолевают ее творческая сила и самостоятельность индивидуального интеллекта, способные сломать рамки идеологических схем. С другой стороны, многое зависит от качества тех идеологий, на которые преимущественно ориентируется познающий субъект. Идеология идеологии рознь: они различаются не только своим непосредственным содержанием, но и мерой открытости, способностью осваивать новый опыт, учитывать и совмещать различные точки зрения по конкретным проблемам. По эмпирическим данным, американцы и западноевропейцы с умеренно левыми и центристскими взглядами вырабатывают более сложные и гибкие системы социально-политических представлений, чем левые радикалы и правые консерваторы. Причем среди сторонников жестко консервативных идей особенно много людей с низким уровнем образования, использующих наименее «интеллектуальные» источники информации, тех, кто смотрит телевизор, но не читает газет и журналов28. Таким образом слабая интеллектуально-познавательная активность ведет к тем же результатам, что рефлективное познание, опирающееся преимущественно на догматизированный идеологический материал.
Наиболее низкий уровень познавательной активности лежит в основе того типа социально-политических представлений, который может быть назван инертно-фаталистическим. Психологически определяющим для него является восприятие социально-политической действительности как сферы действия сил и процессов, не поддающихся ни пониманию, ни контролю индивида и его социальной группы. При общем низком уровне интереса к общественно-политическим событиям и слабой информированности представители этого типа могут интересоваться теми из них, которые непосредственно затрагивают их личные судьбы. Однако поскольку происходящее на общественно-политической арене кажется им хаосом событий, не подчиненных какому-либо организующему принципу, они не испытывают желания понять причины и связи явлений. Их представления о конкретных процессах и событиях случайны и изменчивы, зависят от тех сведений и интерпретаций, которые в последний момент поступили к ним от доступных источников информации, от «чужих мнений» или стереотипов, распространенных в их социальной среде.
Предлагаемая типология социально-политических представлений, как и всякая типология, разумеется, условна и относительна: она намечает лишь модели некоторых познавательных процессов и отнюдь не должна рассматриваться как какая-то жесткая классификация людей по признаку их когнитивно-психических характеристик. Важно иметь в виду, что «чистые» представители названных типов встречаются в жизни относительно редко. Большинство людей используют различные способы выработки своих представлений, причем эти способы и типы представлений могут особенно резко различаться в зависимости от конкретного объекта или сферы действительности. Например, один и тот же человек может иметь стихийно-рациональные представления об экономических отношениях и мифологические о сфере этнических и национально-государственных отношений или вовсе ничего не думать и не иметь сколько-нибудь значимых сведений о мало интересующих его сферах. В 80-х годах половина опрошенных американцев не знали, какая партия контролирует конгресс и 40% - считали народ Израиля арабской нацией29. Подобная степень невежества в конкретных вопросах внутренней и внешней политики - не означает, что эти люди не имеют рациональных представлений или идеологических стереотипов по ближе затрагивающим их проблемам общественно-политической жизни.
4. От старого знания к новому
Когнитивный диссонанс
Одним из важнейших качеств социально-политических представлений является уровень их динамизма, способности к изменению и обновлению под влиянием новых знаний и опыта. Механизм реакций человека на новую информацию, противоречащую его сложившимся представлениям (убеждениям, ценностям) интенсивно изучается в социальной психологии. В исследованиях по этой проблеме центральную роль играет концепция когнитивного диссонанса, сформулированная в 50- годах американским социопсихологом Л. Фестингером. Суть ее состоит в том, что при конфликте двух релевантных, т.е. соотносимых по своему объекту, относящихся к одному и тому же вопросу, но несовместимых между собой «когниций» (знаний), человек испытывает чувство психологического дискомфорта. Дискомфорт становится побудительной силой психической активности, направленной на преодоление конфликта. В зависимости от индивидуальных особенностей людей, культурных и иных факторов конфликт преодолевается разными способами. Человек может усвоить новое знание и отбросить старое или же, напротив, он может стремиться укрепить старое представление, всячески преуменьшая значение и достоверность новой информации, психологически «отворачиваясь» от нее. Фестингер приводит пример курильщика, получившего информацию о том, что курение вызывает раковые заболевания. Знание об удовольствии, доставляемом курением, вступает в конфликт со знанием об его губительных последствиях. Под влиянием новой информации одни курильщики предпримут волевые усилия, чтобы преодолеть вредную привычку, другие будут искать аргументы, снижающие ее достоверность30.
Нетрудно найти примеры, подтверждающие действие механизма когнитивного диссонанса в социально-политической психологии. Вернемся к ситуации, которая уже упоминалась выше и особенно близка опыту российских читателей. За относительно краткий период, начавшийся в годы перестройки, множество советских людей перешли от веры (пусть довольно вялой и формальной) в социализм сначала, к идеологии глубокого реформирования, «очеловечивания» социализма, а затем и к полному отказу от этой веры и переориентации на «западные» социально-политические ценности. Решающую роль в этом процессе сыграла новая информация (не только фактическая, но и аналитическая и обобщающая) о том, «как мы жили и как живем», ставшая доступной благодаря гласности. В то же время другая, меньшая часть общества, напротив, укрепилась в консервативных- коммунистических и национал-патриотических воззрениях, предельно идеализируя старые тоталитарные порядки. Их сопротивление новому привело страну в октябре 1993 г. на грань гражданской войны. По всей вероятности, среди тех, кто, потрясая красными знаменами, портретами Ленина и Сталина, выходил на митинги оппозиции, было немало таких, кто десятью годами раньше не проявлял никакого идеологического рвения, ругал власть и жаловался на тяжелую жизнь.
Характерно, что и сторонники противоположного «рыночного» мировоззрения тоже отсекали от себя информацию, противоречащую их вновь обретенным взглядам. И в реформаторской прессе, и в обычных частных разговорах западный мир представал чуть ли не земным раем, все что еще недавно говорилось о «пороках капитализма», в том числе и вполне достоверные знания об его теневых сторонах, старательно изгонялось из памяти.
Все эти сдвиги в общественном сознании частично объяснимы психологической теорией когнитивного диссонанса. В известных опытах Дж. Брема этот феномен исследовался в связи с процессом принятия решения. Испытуемым предлагалось оценить два бытовых электроприбора. Затем им передавался выбранный прибор и вновь предлагалось оценить оба прибора - выбранный и отвергнутый. Выяснилось, что испытуемые значительно повысили оценку ранее выбранного прибора и снизили отвергнутого. Иными словами, они испытали потребность в подкреплении принятого решения, обусловленную когнитивным диссонансом - противоречием между знанием, обусловившим принятое решение, с одной стороны, и данными (негативными характеристиками выбранного и позитивными отвергнутого объекта), ставящими это решение под сомнение, - с другой. Диссонанс преодолевался путем завышения качеств первого и занижения второго31. В идеализации Запада советским общественным мнением в сущности проявился тот же психологический механизм.
Приведенные примеры показывают, что теория когнитивного диссонанса позволяет проникнуть в некоторые психологические механизмы, регулирующие идейно-политическую дифференциацию общественного сознания в условиях резкого обновления социального опыта и знаний (вероятно, излишне добавлять, что она регулируется отнюдь не только этими механизмами). Теория помогает понять психологическую природу отторжения нового, консервативного синдрома, присущего многим людям и социальным группам, объяснить, почему расхождения во мнениях, в принципе, преодолимые на основе их рационального, логически обоснованного сопоставления и синтеза, нередко перерастают в непримиримую конфронтацию. Однако такое объяснение сталкивается с рядом трудностей, связанных с недостаточной ясностью самой теории Фестингера.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
