Следующий принцип, присущий ризоме, – это принцип «незначащего разрыва», согласно которому корневище может быть разорвано в любом месте, но несмотря на это оно возобновит свой рост либо в старом направлении, либо выберет новое [164, с. 9]. Именно это и осуществлено в компьютерных сетях. Ввиду разветвлённой и многоканальной структуры Интернета стала практически невозможной изоляция какой-либо её части.
И, наконец, последними принципами, заложенными в основу построения ризомы, являются «картография и декалькомания». С их помощью Ж. Делёз и Ф. Гваттари заявляют, что ризома – это не механизм копирования, а карта с множеством входов. Противопоставляя кальку и карту, теоретики шизоанализа подчёркивают, что последняя по своей природе открыта, подвижна, переворачиваема и восприимчива к изменениям. Калька же, наоборот, не подвержена модификации, она не создаёт ничего нового и лишь копирует имеющиеся линии и очертания. Рисунок на карте никогда не может считаться окончательным – он постоянно меняется, как и меняется сама действительность. В то же время карты могут существовать независимо от того, существует ли что-либо вне карты, тогда как кальки существуют только как представления, слепки референта. То есть карта, в противоположность кальке, не репродуцирует реальность, а экспериментирует, вступает с ней «в схватку» [164, с. 12]. Подобно ризоме Интернет – это принципиально незаконченная, неиерархическая, динамично развивающаяся система. В киберпространстве сети нет фиксированных, неименных маршрутов, оно не расчерчено линиями проторенных магистралей, а скорее напоминает сеть полевых степных дорог, которая постоянно меняет свою конфигурацию: зарастают одни пути, прокладываются другие, рядом с размытой дождями колеёй, возникает новая, которая тоже просуществует недолго, и так до бесконечности. Очевидно, что непрерывно происходящие процессы изменения не позволяют сети стать хотя бы на некоторое время тождественной самой себе, что делает невозможным её калькирование. Интернет – это номадическое пространство – среда обитания кочевников, и подобно карте не может быть заключён в рамки какой-либо структурной или порождающей модели [52]. Посредством системы «линков» (гиперссылок) человек может путешествовать в пространстве Интернета адекватно её структуре, то есть хаотично.
Ризоморфная конструкция Интернета влияет на социальные отношения, выстраиваемые вокруг глобальной сети, способствует формированию в обществе сетевых, децентрализованных структур и утверждению новых принципов в повседневной жизни. Итак, важнейшим социокультурным каналом воздействия информационных технологий является создание сетей. В этой связи стоит остановиться на концепции социальных сетей Б. Уэллмана [180, с. 227–252]. Он отмечает, что структура связей одного человека с другими может рассматриваться как сеть. Б. Уэллман утверждает, что именно в сетях, а не в группах, люди находят общность: «Хотя люди зачастую смотрят на мир с позиции группы, действуют они в сетях. В обществах сетевой структуры границы проницаемы, взаимодействия различны, связи перебрасываются между многочисленными сетями, а иерархии могут сглаживаться и обращаться. Переход от групп к сетям можно наблюдать на различных уровнях. Торговые и политические союзы утрачивают сплочённость в рамках мировой системы. Организации образуют сложные сети, объединяясь и обмениваясь, а не образуя картели; рабочие находятся в подчинении множества себе равных, а не только начальства… Сообщества обширны, слабо связаны, разрежены и отрывочны. Большинство людей действуют в многочисленных, слабо связанных неполных сообществах, когда имеют дело с сетями родных, соседей, друзей и сослуживцев. Вместо того чтобы соответствовать одной группе, каждый человек обзаводится своими собственными “личными сообществами”». Б. Уэллман показывает, что сложные социальные сети существовали всегда, но новейшие технологии делают их главенствующей формой социальной организации. «Когда компьютероопосредованные коммуникационные сети связывают людей, учреждения и знания, они становятся компьютероподдерживаемыми социальными сетями». Сообщество же Б. Уэллмен определяет как сеть межличностных связей, обеспечивающих общение, поддержку, информацию, ощущение сопричастности и социальную идентификацию.
В Интернете в настоящее время возникает большое число самоорганизующихся сообществ. Причём это не только сообщества хакеров, противопоставляющие себя другим пользователям Интернета и осуществляющие систематические несанкционированные доступы в компьютерные системы и сети в целях развлечения, мошенничества или нанесения ущерба [129, с. 73]. Многие интернет-сообщества носят конструктивный характер и нацелены на «обживание» интернет-пространства, его опривычнивание. Так, пользователями Интернета совместно составляются энциклопедии, облегчающие ориентацию в Сети, одной из которых является everything.com¸ Совместной сетевой деятельностью занимаются и российские пользователи Интернета. С 2006 г. ведётся составление всероссийской учебной энциклопедии в среде ВикиВики – #"_ednref5">ложных временных протяжённостей [134, с. 74]. Событийность повседневности тесно связана с нелинейностью времени, с тем, что в математике называют дробной размерностью и описывают в рамках фрактального подхода.
Представление о фракталах ввёл в науку сотрудник исследовательского центра корпорации IBM Б. Мандельброт, опубликовавший в 1983 г. книгу «Фрактальная геометрия природы». Выделенные и построенные им математические объекты характеризовались необычным даже для математики свойством. Если привычные геометрические образы (одномерные линии, двумерные поверхности и т.п.) обладали целочисленной размерностью, то для новых геометрических фигур была характерна дробная размерность. Такая размерность позволила весьма точно описывать очень изломанные линии, вроде тех, которыми описывается цепочка фиордов вдоль морского берега. Отсюда и термин «фрактал», подсвеченный первичным смыслом латинского слова fractus – «ломать, разбивать» [83, с. 121, 111; с. 67–84]. Главным для фракталов в универсальном научном значении оказалось то, что при внешне очень сложном виде они, по сути дела, чрезвычайно просты, так как представляют собой множество одинаковых по структуре составляющих элементов, отличающихся между собой главным образом масштабом. О таких фигурах часто говорят, что они обладают «масштабным подобием» или «масштабной инвариантностью». Это означает, что если у фрактала увеличить масштаб, так, чтобы стали видны его очень мелкие детали, то эти детали будут иметь такую же конфигурацию, что и самые крупные элементы, которые видны в структуре фрактала изначально. Данная особенность хорошо просматривается при сопоставлении нескольких карт разного масштаба, представляющих контуры одной и той же береговой черты. Если берег на крупномасштабной карте имеет ломаный характер, то, перейдя к очень мелкомасштабной карте отдельного участка этого берега, мы вновь увидим совершенно однородную картину изгибов берега. Таким образом, фрактал – это разномасштабность одного и того же, которая не имеет точной количественной характеристики (размера), но обладает относительным постоянством соотношений и соразмерностей. Фрактал является объединяющим элементом макро- и микромира [48, с. 24]. Именно принцип фрактальности выступает в настоящее время ведущим принципом темпоральности. Фрактальный подход позволяет не только по-новому осмыслить феномен времени, но и наглядно демонстрирует сложность повседневной жизни, которая не укладывается в чёткую, логически непротиворечивую схему. Несмотря на то, что во все времена люди пытались организовать и структурировать свою жизнь, идеальная упорядоченность повседневности невозможна, ведь именно неупорядоченность и является источником развития. Существенными характеристиками темпоральности являются нелинейность, разупорядочивание, размывание биологической и социальной ритмичности в привычном понимании этого слова, десинхронизация, уплотнение времени. Рассмотрим эти и другие характеристики темпоральности более подробно.
Временные трансформации повседневности многоплановы. Д. Харвей пишет о процессе сжатия (компрессии) временных дистанций [169]. «Сжатие времени» является обратной стороной сжатия пространства. Сокращается время, которое требовалось для совершения сложных пространственных действий. Соответственно, каждая единица времени уплотняется, наполняется количеством деятельности, многократно превышающим то, которое можно было совершить прежде. Уплотнение времени, свойственное повседневности современного человека, можно отчётливо увидеть на примере детей, которые как само собой разумеющееся воспринимают доступ к компьютерам, пультам дистанционного управления, Интернету, электронной почте, пейджерам, сотовым телефонам, mp3-плейерам, CD, DVD, видеоиграм и цифровым камерам. Для них понятие времени и расстояния значит очень мало. Они получают всё больше и больше за меньший и меньший срок, им скучно иметь дело с тем, что они считают медленным [137, с. 86]. О происходящем уплотнении времени ярко свидетельствуют и возникшие в крупных мегаполисах компании, специализирующиеся на «скоростных свиданиях», длящихся от трёх до семи минут. После таких свиданий каждый клиент заполняет формуляр, указывая, желает ли он или она продолжать свидания (возможно уже не столь скоротечные) с тем же партнёром. Ещё более спрессованным является время в Интернете, где пользователи, как правило, уходят с сайта, если он не запустился за восемь секунд [137, с. 86–87].
Когда время становится решающим условием совершения множества других событий, следующих за определённым действием, ценность времени значительно возрастает [99, с. 208]. Люди в настоящее время живут в условиях таких сверхскоростей, что старинное правило «время – деньги» требует пересмотра. Сегодня каждый период времени стоит дороже, чем предыдущий, поскольку, если не на практике, то, по крайней мере, теоретически за это время можно создать больше богатства. Время становится более ценным ресурсом, чем труд. В высокотехнологичных отраслях производства ныне исчезает чёткая регламентация трудового времени. Если в индустриальном обществе господствовал жёсткий хронометраж: человеку предписывалось работать и отдыхать строго определённое время, производить за определённый интервал времени определённое количество трудовых операций, то сейчас от работника требуют самостоятельно управлять собственным временем в гибком режиме. Все большее распространение приобретает сдельно-проектный способ работы, а не присутственный. Как говорил основатель компании «Сони» Акио Морита, «я могу приказать рабочему прийти на работу в семь утра и работать производительно. Но разве я могу велеть, чтобы ровно в семь моему инженеру пришла в голову удачная мысль?» [137, с. 89–90]. Гибкость рабочего графика приводит к тому, что рабочее время и даже трудовая деятельность как таковая могут потерять своё главенствующее положение в структуре повседневности. Уже сейчас существенной особенностью трудовой деятельности становится краткосрочная занятость работников. Как отмечают ведущие специалисты в области менеджмента, в настоящее время приходит конец пожизненному или стабильному найму в крупных корпорациях, уже наметился переход к работе по краткосрочным, сиюминутным контрактам либо вообще без таковых [113, с. 239].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
