В Бардо Испытания Реальности душа встречается с рядом божественных существ: мирными божествами, окруженными блистающем светом, злобными божествами, божествами, охраняющими двери, хранителями знаний и т. п. Одновременно с видениями этих божеств дух умершего ощущает слабый свет различных оттенков, указывающий определенные «лока», или царства, в которых оно может возродиться: царство богов (дэвалока), царство титанов (асуролока), царство людей (маналока), царство полулюдей (тириалока), царство голодных духов (преталока) и царство ада (наралока). Приближение к этому свету препятствует освобождению и облегчает возрождение.
Если дух умершего не использует возможности освобождения в двух первых Бардо, он попадает в третье-Бардо Ищущих возрождения. На этой стадии он обретает тело, не состоящее из плотного вещества, но наделенное способностью беспрепятственного движения и проникновения через твердые объекты. Закон кармы определяет, что будет испытывать душа в этом Бардо-счастье или мучения. Отрицательная карма обрекает на муки: столкновения с хищными зверями и разрушительными силами природы. Положительная дает неземные удовольствия. Обладающие нейтральной кармой не испытывают на этой стадии ничего, кроме тупого безразличия.
Важнейшем моментом в этом Бардо является суд, в процессе которого повелитель и судья мертвых Дхарма-Раджа оценивает их поступки с помощью зеркала кармы. Это зеркало отражает все хорошие и дурные поступки, которые соизмеряются в виде белых и черных камешков. После суда перед умершим открывается шесть путей кармы в соответствии с результатами оценки его добродетелей пороков. Во время пребывания в Бардо Ищущих Возрождения важно осознать, что все существа и события иллюзорны и являются лишь проекцией собственного сознания умершего. Если и здесь возможность освобождения не реализована, возрождение неизбежно. Все, что может предложить в этом случае книга,-это способы избежать нежелательных воплощений и выбрать наиболее благоприятное [1;85-89].
Подходы к пониманию смерти.
Обычно вопрос об отношении человека к смерти связывают с чувством страха, тревожного ожидания. Однако, как показывают исторические исследования, дело обстоит значительно сложнее. Образ смерти и отношение к нему человека претерпели значительные изменения на всем протяжении истории. Что же является определяющим моментом в изменении человеческого отношения к смерти и, более широко, - в изменении ментальности в целом? В западной исторической и философской мысли можно выделить две точки зрения на эту проблему. Одна связывает развитие всей совокупности ценностных и мировоззренческих установок, переживаний, восприятий и т.д. с изменениями в обширном поле социального воображаемого, которое существует совершенно автономно от социально-экономических структур и воспроизводит самое себя. Концепции такого рода являются, как правило, своеобразной реакцией на жестко и однозначно истолкованный марксистский тезис об определяющей роли общественных отношений в формировании человека и его внутреннего мира. Другое направление, напротив, пытается найти такой момент в общественной структуре, который был бы определяющим в эволюции коллективных представлений. И только в том случае, считают сторонники данного направления, если подобная "точка опоры" есть, можно говорить, что история имеет смысл.
В аргументации представителей каждого из направлений есть своя доля истины. С одной стороны, видимо, нельзя найти единственный, "главный" фактор (например, общественные отношения), исходя из которого можно было бы объяснить многообразие изменений форм ментальности. С другой - даже при выделении нескольких таких факторов речь не может идти о жесткой функциональной зависимости. Наконец, нельзя полностью отрицать роль общественных отношений в формировании духовного климата той или иной эпохи. Процесс этот сложный, противоречивый, нелинейный: мы попытаемся проиллюстрировать его развитие, опираясь на богатейший фактический материал, собранный известными французскими историками и антропологами - Ф.Ариесом, М.Вовелем, Л-В.Тома, О.Тибо и другими.
Первый и несомненный факт, который можно констатировать, опираясь на их работы, - сам факт изменения отношения человека к смерти на протяжении всей истории. Естественно, что современный человек смотрит на мир вообще и на смерть в частности (свою ли собственную кончину или уход из жизни близких людей) иными глазами, нежели, скажем, представитель века Просвещения или средневековый крестьянин. В этом процессе изменения есть более или менее устойчивые моменты (каковым является, например, страх смерти, хотя люди разных эпох и культур также боятся смерти по-разному), есть и моменты более мобильные, скоротечные (например, связь между Танатосом и Эросом). Это, так сказать, "горизонтальный" срез проблемы. Здесь есть свои закономерности и определяющие факторы. В этом аспекте можно изучать зависимость отношения к смерти от общей картины мира, от отношения человека к миру природы, влияние религиозной идеологии и религиозных институтов и т.п.
Одной из наиболее значимых и интересных "горизонтальных" схем является история смерти, разработанная Филиппом Ариесом. Однако несмотря на все ее достоинства, богатство собранного материала, обоснованность и аргументированность выводов, схема оставляет в тени многие факты, что ведет подчас к упрощению. Факты, накопленные в рамках психоистории, антропологии, истории нравов, позволяют существенно расширить и обогатить данную схему - они свидетельствуют о том, что даже на сравнительно небольшом историческом отрезке времени отношение к смерти не остается неизменным, оно по-разному проявляется у разных социальных групп, причем ритм исторического изменения у них различен. Более того, даже в рамках одной социальной группы может существовать несколько культурных страт и соответствующих им моделей поведения. Эти культурно-исторические стратификации образуют "вертикальный" срез в изучении ментальности [4].
Культурно-исторические аспекты.
Правящая миром сила, по представлениям человека Раннего Средневековья, это судьба, а её конкретным воплощением была могущественная Хольда или Хульда (нем. Frau Holle), Фрийя, три сестры парки и т.д. Магические обряды — попытки избежать божьего суда. Ты делал в жизни всё правильно по отношению к этому миру — тебе это зачтётся [5].
В Средние века, когда христианство выступало мощным цементирующим фактором, задающим единство мировоззрению и умонастроению средневекового индивида, различия весьма ощутимы. Наряду с христианскими представлениями о жизни и смерти здесь существует очень мощный пласт идей и представлений, унаследованный из традиционалистской, патриархальной идеологии. Этот пласт связан главным образом с сельской культурой и является, как показывают исторические факты, достаточно устойчивым образованием, существовавшим на протяжении веков несмотря на сильное воздействие со стороны христианской идеологии и практики и оказывавшим сильное влияние на сами христианские представления. Что включает в себя этот слой? Он объемлет прежде всего совокупность заклинаний против смерти, предсказаний времени наступления кончины, заговоров о навлечении смерти на врага. Все это - наследие "магической смерти" эпохи патриархального общества. Что касается предсказаний смерти, например, то в Германии предвестником близкой кончины считается тень человека без головы на стене; в Шотландии в качестве предупреждения выступают сновидения, в которых фигурирует захоронение живого человека, в Ирландии считалось, что дух Fetch принимает вид человека, которому суждено вскоре покинуть этот мир, и является его родственникам, а самого умирающего другой дух - Beansidhe - за две ночи до смерти предупреждает песней. В европейском фольклоре значительную роль в предсказании смерти играют и животные: черный баран, курица, поющая петухом, и т.п. Распространено множество гаданий: в Неаполе считали, что смерть предвещают определенные очертания кусочков воска, брошенных в воду; в Мадене гадали по кристалликам льда; в Бретани с той же целью бросали в фонтан куски хлеба с маслом.
По мнению Ариеса, в основе эволюции нашего отношения к смерти лежит общая эволюция внутреннего мира индивида в его отношении к природе и к "другому". Для ранних этапов человеческой истории (включая и раннее средневековье) отношение человека к смерти можно определить как "прирученную смерть". В древних сказаниях и средневековых романах (см., например, "Песнь о Роланде") смерть предстает как естественное завершение жизненного процесса. Человек обычно предупрежден о близящейся кончине посредством знаков (знамений) или в результате внутренней убежденности: он ждет смерти, готовится к ней. Ожидание смерти превращается в организованную церемонию, причем организует ее сам умирающий: он созывает ближайших родственников, друзей, детей. Ариес специально подчеркивает присутствие детей у постели умирающего, поскольку впоследствии, с развитием цивилизации, детей начинают всячески ограждать от всего, что связано с образом смерти. Отсюда и понятие "прирученная", выбранное историком: "прирученной" смерть является не относительно древних языческих представлений, где бы она выступала в качестве "дикой" и враждебной, но именно относительно представлений современного человека. Еще одна черта "прирученной смерти" - жесткая отделенность мира мертвых от мира живых, о чем свидетельствуют факты вынесения мест захоронения за черту средневекового города.
М.Вовель, приводит множество примеров, опровергающих точку зрения Ф.Ариеса на жесткое разделение мира живых и мира мертвых. Христианская эсхатологическая перспектива (попадание души в зависимости от ее заслуг в ад либо в рай) безусловно существует, но она вторична, поскольку широко распространено верование, в соответствии с которым души умерших постоянно присутствуют среди живых (о чем свидетельствуют многочисленные ритуалы в дни поминовения: умершим родственникам готовят специальную еду, постель, отводят почетное место за столом, оставляют открытыми окна, двери и т.д.). В то же время влияние христианства на традиционалистскую культуру усиливается: в литературе все чаще встречаются упоминания об аде, а в иконографии появляется образ св. Михаила с весами, что свидетельствует об усилении влияния представлений об индивидуальном суде в миросозерцании средневекового человека. В позднем средневековье картина несколько меняется. И хотя и в этот период продолжает главенствовать естественное отношение к смерти (смерть как одна из форм взаимодействия с природой), акценты несколько смещаются. Перед лицом смерти каждый человек вновь открывает для себя секрет своей индивидуальности. Эта связь, вскрытая еще эпикурейцами, но затем надолго исчезнувшая из системы коллективных представлений, отмечает Ариес, утверждается в сознании человека позднего средневековья и до сих пор занимает прочное место в духовном багаже человека западной цивилизации. (Именно здесь нужно искать истоки кьеркегоровской "болезни к смерти" и экзистенциалистского "бытия к смерти".) Если в раннем средневековье человек просто и естественно покорялся идее "все смертны", то теперь, с XIV-XV веков, он начинает осознавать себя перед лицом смерти, открывает "смерть своего Я".
Страницы: 1, 2, 3, 4
