В-третьих, заимствуемое слово включается в систему семантиче­ских связей и противопоставлений, наличных в заимствующем языке, входит в то или иное семантическое поле или, в случае многозначно­сти, в несколько полей. Обычно при этом происходит сужение объема значения (ср. англ. dog 'собака' и заимствованное русск. дог 'коротко­шерстная крупная собака с тупой мордой и сильными челюстями') или сокращение полисемии: многозначное слово чаще всего заимству­ется в одном из своих значений [ср. фр. depot 1) 'вклад, взнос', 2) 'по­дача, предъявление', 3) 'отдача на хранение', 4) 'вещь, отданная на хранение', 5) 'хранилище, склад, депо', 6) 'сборный пункт', 7) 'аре­стантская при полицейском участке', 8) 'осадок, отложение, нагар' и др. и заимствованное русск. депо, сохраняющее, и то лишь частично, пятое значение французского слова]. Кроме того, при заимствовании слово часто утрачивает мотивировку (см. § 123).

После того как заимствованное слово вошло в язык, оно начинает «жить своей жизнью», независимой, как правило, от жизни его прототипа в языке-источнике. Его звуковой облик еще больше приближается к структурам, типичным для данного языка; так, в за­имствованных словах русского языка, по мере их более полного освое­ния («обрусения»), происходит замена твердых согласных перед орфо­графическими c соответствующими палатализованными (ср., с одной стороны, «необрусевшие» декольте, декорум, реквием, секанс, тембр, тент, термы, с другой–«обрусевшие» декада, декрет, декан, рейс, сейф, театр, телефон; особенно поучительны сопоставления слов, содержащих исторически одни и те же морфемы, но произносимых по-разному в зависимости от степени «обрусения»: демос /d'/ – но де­мократия /d/, сервис /s/–но сервиз /s'/, террарий /t/ – но террито­рия /t'/). Заимствованное слово может подвергаться новым граммати­ческим преобразованиям, устраняющим черты «чуждости» (ср. пере­ход несклоняемых в литературном языке пальто, жалюзи и т. д. в про­сторечии в разряд склоняемых существительных); оно «обрастает» производными, претерпевает семантические изменения наравне с «исконными» словами и может получить совсем новое значение. Так, русск. стекло, др.-русск. стькло представляет собой старое, еще обще­славянское заимствование из готского, где соответствующее слово stikis значило 'кубок'; на славянской почве название было перенесено с изделия на материал[5].

Многие заимствованные слова настолько осваиваются языком, что перестают ощущаться как чужие, а их иноязычное происхождение мо­жет быть вскрыто только этимологическим анализом. Так, в русском языке совершенно не ощущаются как заимствованные слова корабль, кровать, тетрадь, фонарь, грамота (пришли из греческого); очаг, ка­бан, казна, кирпич, товар, утюг, карандаш (из тюркских языков); лесть, князь, холм, хлеб, хижина, художник (старые заимствования из германских языков, в двух последних прибавлены русские суф­фиксы).

Какие элементы языка заимствуются? Главным образом заимствуются, конечно, «номинативные», назывные единицы, и больше всего существительные. Заимствование служебных слов имеет место лишь изредка. В составе знаменательных слов заим­ствуются корни и могут заимствоваться аффиксы – словообразова­тельные и редко формообразовательные, причем при благоприятных условиях такие заимствованные аффиксы могут получить продуктив­ность. Так, многие греческие и латинские словообразовательные аф­фиксы стали очень продуктивными во многих языках. При контактах между близкородственными языками заимствуются порой и формооб­разовательные аффиксы. Так, например, русский литературный язык использует в системе причастий суффиксы церковнославянского про­исхождения.

Устойчивые словосочетания материально заимствуются реже; ср., впрочем, тет-а-тет из фр. tete-a-tete 'с глазу на глаз' (букв. 'голова к голове') или сальто-мортале из итал. salto mortale 'смертельный пры­жок' и некоторые другие. Однако устойчивые сочетания, пословицы и т. п. часто калькируются, буквально переводятся «своими словами». Ср.: др.-греч. typhlos ho eros=русск. любовь слепа; лат. divide et impera= русск. разделяй и властвуй; фр. le jeu ne vaut pas la chandelle = русск. игра не стоит свеч; нем. aufs Haupt schlagen= русск. разбить наголову.

Среди заимствованной лексики выделяется особый класс так называемых интернационализме в, т.е. слов и строи­тельных элементов словаря, получивших (в соответствующих нацио­нальных вариантах) распространение во многих языках мира. Ср., например, русск. революция, фр. revolution, нем. Revolution, англ. reuolufion, исп. revolucion, итал. rivoluzione, польск. rewolucja, чешск, revoluce, сербскохорватск. револуциjа, литовск. reuoliucija, эст. revolutsioon и т. д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При рассмотрении судеб заимствованной лексики немало­важным является вопрос о том, какова общественная оценка заимство­ваний и интернационализмов. У разных народов в разные периоды истории и в разных социальных слоях эта оценка была неодинаковой. В определенных случаях со стороны некоторых общественных групп наблюдалось особое пристрастие ко всему иностранному, мода на иностранные слова, связанная иногда с интенсивным заимствованием достижений более передовой культуры, иногда же – со стремлением верхушки общества отгородиться от «простонародья». В зависимости от конкретных исторических условий обильное заимствование ино­язычных слов могло быть прогрессивным явлением (например, в Рос­сии при Петре I) либо, напротив, явлением реакционным (например, в России времен Грибоедова, справедливо высмеивавшего «смешенье языков французского с нижегородским»). Чаще в истории наблюда­лось другое явление, так называемый пуризм (от лат. purus 'чи­стый') – сознательное противодействие проникновению иноязычных слов, стремление очистить язык от «иностранщины». Пуризм тоже мо­жет быть разным по своему общественно-политическому содержанию.

В принципе оправдан пуризм народов, отстаивающих свою поли­тическую или культурную самостоятельность и противодействую­щих насильственной ассимиляции. Такого рода пуризм сыграл на определенном этапе положительную роль, например в истории исланд­ского или в истории чешского народа, хотя имел и обратную сторону, так как в дальнейшем создал для носителей этих языков добавочные трудности при изучении языков других народов. Вот некоторые при­меры из современного исландского языка: 'фотография' по-исландски mynd (букв. 'форма, образ, картина'), 'фотографировать' – mynda ('изображать'), 'партия (политичес­кая)'–flokkur (букв. 'отряд, толпа, племя'); во всех. этих случаях старым, издавна существовавшим словам были приданы новые зна­чения–отказ от введения в язык интернационального слова компенси­ровался углублением полисемии. В других случаях создавались слож­ные слова, например heimspeki 'философия' (heimur 'вселенная' + speki 'мудрость'), efnishyggia 'материализм' (efni 'материя, вещество' + hyggia 'мнение, взгляд'); широко использовались исконные герман­ские аффиксы, например -il в hreyfill 'мотор' (от hreyfa 'двигать', букв. 'двигатель'), gerill 'микроб' (от gera 'делать').

Говоря о народах, которые не подвергаются опасности насильст­венной ассимиляции, нужно сделать различие между умеренным и крайним пуризмом.

Умеренно-пуристические установки в известных пределах целесообразны. Их нужно принять для научно-популярной литературы, для газеты, телевидения и радио, вообще в тех случаях, когда широкое использование иностранных слов могло бы нанести ущерб понятности печатного текста или устной речи.

Крайний пуризм, т. е. борьба против любого иностранного слова только потому, что оно иностранное, должен быть расценен как реак­ционное и вредное течение в языковой политике. К тому же он и беспер­спективен: в конечном итоге усилия крайних пуристов оказываются напрасными. Контакты между народами неизбежно ведут к взаимодей­ствию между их языками, а в нашу эпоху эти контакты во всем мире становятся все шире и интенсивнее. Во всех языках неуклонно растет фонд интернационализмов. В нем отражается единство человеческой цивилизации, творимой трудом многих народов и воплощающей кол­лективный исторический опыт человечества.

Еще более удалены от языка-источника слова, возникшие пу­тем калькирования – поморфемного перевода чужого слона-модели: французское слово influence послужило основой для появления кальки влияние (in-flu-ence > в-ли-яни-е), фра­зеологического сочетания иметь влияние (ср. фр. avoir de {'in­fluence} и старого медицинского термина инфлюэнца (острый катар дыхательных путей, через итальянскую форму influenza}. Кальку – слово или выражение, построенное по образцу слова или выражения другого языка, например: насекомое (ср. лат. in-sect-um), небоскреб (ср. англ. sky-scraper), вольнодумец (ср. фр. iibre penseur).

Обогащение словарного состава языка - процесс длитель­ный. Он начинается с образования нового слова или значения уже существующего слова. Постепенно новые слова, как и старые, становятся многозначными, между значениями устанав­ливается постоянная семантическая связь или происходит забве­ние внутренней формы и образование новых корней и основ.

В ходе исторического развития языка заимствованные слова, как и слова, созданные на базе исконных корней и аффиксов, утра­чивают словообразовательную мотивированность и выступают как чистые корни. В современном русском языке не осознает­ся заимствованная природа таких, например, слов, как оладья, лошадь, риск (ср. писк, пищать, по рисковать). Не членятся на словообразовательные элементы такие слова, как заноза и одеть.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.            Березин Ф.М. , Головин Б.Н. Общее языкознание: Учеб. пособие для вузов. М.: Прсвещение, 1979.

2.            Вайнрайх У. Языковые контак­ты, пер. с англ., Киев, 1979.

3.            Виноградов В.А, Слово и значение как предмет историко- лексикологического исследования. / Вопросы языкознания, №1, 1995.

4.            Головин Б.Н. Введение в языкознание: Уч. пособие для филол. спец. вузов. М.: Высшая школа, 1983.

5.             Головин Б.Н. Общее языкознание. Уч. пособие. М.: Просвещение, 1979.

6.            Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. - М.: Высш. школа., 1984.

7.            Реформатский А.А. Введение в языковедение / Под ред. В.А. Виноградова. М.: Аспект Пресс, 1996.

8.            Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: 1974.

[1] Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. – М.: Высш. шк., 1984.

[2] Березин Ф.М. , Головин Б.Н. Общее языкознание: Учеб. пособие для вузов. М.: Прсвещение, 1979

[3] Головин Б.Н. Введение в языкознание: Уч. пособие для филол. спец. вузов. М.: Высшая школа, 1983

[4] Головин Б.Н. Общее языкознание. Уч. пособие. М.: Просвещение, 1979

1.               Вайнрайх У. Языковые контак­ты, пер. с англ., Киев, 1979.

2.                

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6