Поэтому, хотя люди ежедневно оценивают свои и чужие поступки, рассчитывая на свой жизненный опыт, нравственное чувство и интуицию, необходимо пони­мать, каким образом складывается моральная оценка и от чего она зависит, чтобы быть уверенным в ее точности и верности.

Прежде всего следует выделить факторы мораль­ной оценки, в качестве которых фигурируют условия совершения поступка, его внутренняя структура и со­держание и полученный результат.

Условия совершения поступка могут быть благо­приятствующими ему, нейтральными или непреодоли­мыми. Нравственная ценность поступка будет тем выше, чем труднее препятствие и чем успешнее оно преодолевается, чем больше человек проявит воли, настойчивости, умения, чтобы выполнить веления нрав­ственного долга и совести.

В предельно трудных ситуациях такая победа над обстоятельствами, зачастую угрожающими гибелью человеку, и над самим собой, ибо выполнение долга в таких условиях требует напряжения всех сил, называ­ется подвигом. И моральная оценка его будет тем выше и весомее, чем значительнее будут общественно полез­ные последствия содеянного.

Соответственно поступок, продиктованный злой волей, корыстным эгоистическим расчетом или совер­шенный бездумно, под воздействием антиобществен­ной установки, и направленный против требований морали, будет оцениваться как злодеяние, тяжесть и мрачность которого будет тем выше, чем больше упор­ства и подлости, хитрости и изворотливости будет про­явлено при его совершении и чем тяжелее и опаснее будут социальные последствия.

Однако внешние условия совершенного поступка лишь модифицируют моральную оценку, а его под­линную ценность составляют содержание, элементы структуры и результат.

Поступок складывается из его мотивации, намере­ния и цели действия, используемых для ее достиже­ния, средств и полученного результата.

Если намерение и цель действия выражают пред­ставления человека о том, что он намеревается сде­лать, развертываясь в идеальном плане в сознании и формируя образ будущего действия и его результат то мотив является основанием действия, тем, ради чего оно замышляется.

Например, если человек едет в «горячие точки» для работы, будь то журналистская деятельность, или ока­зание гуманитарной помощи, или осуществление ми­ротворческой миссии, то его намерением как раз и яв­ляется сама поездка и работа. Мотивом же может быть что угодно — от подчинения указаниям и приказани­ям руководства, нежелания портить с ним отношения и ставить под вопрос продвижение по службе, до стрем­ления заработать на рискованном предприятии то ли деньги, то ли известность и славу. При этом не исклю­чается и подлинно нравственный мотив — желание внести свой посильный вклад в обеспечение благопо­лучного разрешения конфликта, помочь втянутым в него сторонам, даже рискуя собственным благополучи­ем, обрести спокойствие и уверенность, найти выход из тяжелой ситуации. Очевидно, что нравственная ценность этих мотивов будет различной, что обязательно должно сказаться на оценке совершенного поступка.

Полезно также различать мотивы со стимулами. Стимул — это всякое побуждение к действию, толчок, причина его совершения, в то время как мотив являет­ся обязательно в той или иной мере осознанным по­буждением, направленным на удовлетворение какой-либо потребности и принятым личностью. Стимулы в большей мере несут в себе объективное содержание, выступают в качестве объективных причин для совер­шения действия, направляющих волю и желания че­ловека извне. Это, например, материальная заинтересованность в выполнении какой-либо работы, страх наказания за неисполненное, принуждение или давле­ние, оказываемое на человека с целью заставить его поступить определенным образом.

Мотив же есть всегда внутреннее, субъективно-лич­ностное побуждение к действию, которое хотя и фор­мируется под воздействием социальной среды и дру­гих объективных факторов, то есть является объек­тивным по происхождению, но всегда осознается личностью как элемент собственного сознания, причиной поступка, принятой по своей воле, то есть субъектив­ным по функционированию. Разумеется, далеко не все и не в полной мере мотивы могут быть полностью осоз­наны и вербализованы, выражены в словах, но тем не менее на уровне чувств, симпатий и антипатий, жела­ний и стремлений и наконец, в форме рационально построенных суждений человек имеет представление об относительной ценности того, что намеревается со­вершить, и психологически считает мотивы своих дей­ствий зависящими именно от своей воли.

Известно, что XX в. ознаменовался открытием боль­шой роли, которую играет в поведении человека бес­сознательное, в связи с чем мотивация поведения при­обрела сложную, многослойную структуру, где чело­век руководствуется в своем поведении мотивами, ко­торые он может высказать вслух, которые он может поведать только себе, в которых он боится признаться даже себе, и такими, которые маскируют эту боязнь даже перед самим собой. Поэтому при анализе поступ­ка могут возникать даже такие понятия, противореча­щие ранее данному определению мотива, как бессознательная мотивация. Таковой является неадекватное отражение собственных потребностей, обоснование и оправдание своих волевых действий, когда под­линные мотивы поступков являются актуально не­осознаваемыми, но реально сформированными в процессе сознательной жизнедеятельности человека и встроенными в структуру личности в виде ценно­стных ориентации и установок, за которые человек несет ответственность.

Таким образом, является ли побуждение к дейст­вию отчетливо осознанным мотивом поведения или же не адекватно выраженной, искаженной и замаскиро­ванной причиной поступка, оно тем не менее демон­стрирует, какой субъективный смысл имеет данное действие для человека, зависит поэтому от него, мо­жет и должно быть основанием для установления мо­ральной ценности поступка.

Возникает естественный вопрос — совпадает ли нравственная ценность мотивации, осознанного моти­ва поведения или ценностной ориентации, определяю­щей его внутренний смысл, с моральной ценностью поступка?

Ведь мотивация — это хотя и важная часть поступ­ка, но все же как бы предварительная его ступень, идеальное желание и стремление, своего рода «декла­рация о намерениях» воли, а поступок включает в себя помимо идеально сформулированной цели еще и «ма­терию», содержание, то, что собственно делает субъ­ект, какими средствами он все это делает, при каких условиях и обстоятельствах и чем все это кончается.

По поводу влияния, которое оказывают на нрав­ственную ценность поступка обстоятельства и условия его совершения, уже говорилось ранее.

Понятно, что в самом общем виде ценность поступ­ка, где мотивы и намерения соответствуют моральным требованиям и ценностям, будет тем выше, чем адек­ватнее этим целям по своим нравственным содержа­тельным характеристикам применяемые средства, и тем ниже, чем больше средства будут не соответствовать целям.

Но самым трудным является вопрос о том, чему отдавать предпочтение в оценке поступка — ценности мотивов и намерений человека или ценности получен­ного результата?

В истории философско-этической мысли эти пози­ции получили развернутое обоснование в лице целых учений и философских направлений.

Весьма последовательно суть первой позиции о при­оритете ценности мотивов при моральной оценке пос­тупка выразил Кант: «Суть дела не в поступках, кото­рые мы видим, а во внутренних принципах их, кото­рые мы не видим». Эта точка зрения исходит из того, что оценка поступка, не учитывающая его субъектив­ной причины, его основания и оправдания, принижает благородный и возвышенный характер морали, обя­зательно предполагающей наличие доброй воли и со­знание долга. Более того, такая оценка вообще делает ненужной саму моральную оценку в отличие от утилитарной, учитывающей только результативность поступка.

Да и достичь полезного результата гораздо проще, если не связывать себя моралью. Многие полезные по их результату поступки имеют совершенно различные по их моральной ценности мотивы — они могут вдохновляться жаждой славы, карьеризмом, алчностью, властолюбием или другими корыстными по­буждениями, — а следовательно, не могут оцени­ваться одинаково.

Вторая же позиция обращалась к реальной жизни, где результаты человеческих усилий сплошь и рядом расходятся с их намерениями, о чем даже сложили поговорку, что «благими намерениями вымощена до­рога в ад».

Как уверял Гельвеций, «общественная польза — вот принцип всех человеческих добродетелей». С его точ­ки зрения именно реальная практическая польза от полученного результата полностью определяет ценность поступка, его значение для общества и для нравствен­ности. Мотивы же могут, конечно, оказывать влияние на оценку поступка, но они сами трудноуловимы и скрыты, и судим мы о них опять же по полученным результатам.

Однако такая односторонняя ориентация только на общественно полезный результат при вынесении мо­ральной оценки оборачивается в конечном счете под­чинением морали другим способам регулирования по­ведения человека — экономической заинтересованнос­ти, политической целесообразности или формальной легальности. Сами моральные цели оказываются не­нужными и второстепенными, так как в других сфе­рах общественной жизни общественно полезные цели выражаются более четко и однозначно.

В итоге мораль вообще становится излишней и не­нужной, ибо подчиняется утилитарным целям и ин­тересам и вытесняется ими при помощи вывода о том, что для важной и полезной цели все средства хороши — «цель оправдывает средства».

На практике такая теоретическая позиция всегда приводила к забвению морали и полному торжеству аморализма.

Против односторонних крайностей, присущих этим точкам зрения и позициям, выступил Гегель, который доказывал, что мотив и результат поступка не являют­ся независимыми друг от друга сущностями, способ­ными соединяться в произвольные комбинации. Мо­тив действующего лица, по Гегелю, обязательно пре­вращается в результат, опредмечивается в нем, а ре­зультат в виде идеальной цели уже присутствует в воле морального субъекта, отвечающего за доброкачествен­ность своих намерений и мотивов.

Диалектический подход к этой проблеме развивает эту позицию и рассматривает мотив и результат как взаимопревращающиеся и влияющие друг на друга элементы единого поступка, в котором решающее зна­чение тем не менее остается за объективным общественным значением поступка.

Однако для того, чтобы определить эту объектив­ную общественную значимость и полезность поступка, необходимо учитывать его субъективную составляю­щую — характер мотивации, наличие доброй воли, предпринятые усилия для достижения положительно­го результата.

Ведь сама специфическая общественная полезность морали не сводится только к предметному результату поступка, а подразумевает непредметный, духовный результат — утверждение в общественном и индиви­дуальном сознании авторитета морали, воспитание у людей чувства собственного достоинства и личной ответственности, несовместимых с пренебрежением или равнодушием к нравственным ценностям.

Именно с учетом всех этих моментов мораль про­щает неудачу или ошибку, не позволившие человеку преодолеть стечение неблагоприятных обстоятельств, хотя им были проявлены и добрая воля, и уважение к нравственным требованиям. В то же время она не про­щает такого же результата, если он явился проявлени­ем злой воли или безответственности человека.

Поэтому же поступок, продиктованный возвышен­ными и благородными чувствами, направленный на доброе дело, заслуживает высокой моральной оценки, даже если в силу непреодолимого стечения обстоя­тельств его предметный результат оказался неутеши­тельным — например, в результате попытки спасения одного человека погибли несколько. Ведь его непредметный результат заключается в демонстрации нрав­ственного благородства и самоотверженности, в укреп­лении авторитета морали, в воздействии этого приме­ра на души людей.

Условно можно возможные варианты сочетания мотивов и результатов поступка при его моральной оценке свести к нескольким.

Первый вариант наиболее простой, когда высокие и благородные моральные мотивы реализуются и вопло­щаются в общественно полезные результаты и мораль­ная оценка оказывается тем выше, чем больше прояв­лено силы воли, мужества, трудолюбия и целеустремленности для достижения этого совпадения. Напри­мер, летчик-испытатель, рискуя жизнью, пренебрега­ет возможностью катапультироваться и спастись само­му, до конца старается отвести потерявший управле­ние самолет от населенного пункта, стремится спасти машину, чтобы легче установить и ликвидировать при­чину отказа, и это ему в конце концов удается.

Моральная оценка окажется также высокой, даже если это по не зависящим от летчика причинам не удаст­ся, при условии, что он сделал все, что мог.

Второй вариант предполагает, что высокий общест­венно полезный результат поступка, его соответствие моральным требованиям было достигнуто не вследст­вие подлинно моральных побуждений, а стимулирова­лось менее ценными или вовсе неморальными мотива­ми. Например, прыжок в холодную воду, чтобы вытащить из тонущей машины водителя и спасти его жизнь, может стимулироваться как сознанием долга и мораль­ным требованием оказания помощи, так и соображе­нием о том, что гибнущий человек остался должен тому, кто его спасает, не одну тысячу долларов, что придает поступку корыстную окраску и снижает его мораль­ную ценность. Моральная оценка мгновенно резко взле­тит вверх при условии, что все наоборот, долг числит­ся не за тонущим, а за его спасателем.

Третий вариант предполагает, что благородные мо­ральные мотивы и возвышенные чувства вследствие неразумности или безответственности человека обора­чиваются отрицательными последствиями. На память сразу приходит хоть и не человек, но медведь с его медвежьей преданностью своему другу — человеку, на лбу которого он одним махом прихлопнул докучав­шую тому муху большим и увесистым камнем.

В этом же ряду находятся и многочисленные при­меры самоотверженной родительской любви и заботы о своих чадах, когда родители готовы потакать всяким капризам, делать все за своих детей и избавлять их от всякой серьезной ответственности за свою жизнь, что оборачивается разрушительными последствиями для личности ребенка, его неспособностью считаться с дру­гими и отвечать за себя.

И четвертый вариант рассматриваемого сочетания мотива и результата поступка предполагает их совпа­дение на негативной основе, — когда неморальный или аморальный мотив воплощается в отрицательном, об­щественно вредном или опасном результате, вследст­вие чего поступок является законченным злодейством. Например, познакомившись с человеком из корыст­ных побуждений и втершись в доверие, воспользо­ваться удобным случаем, чтобы завладеть его иму­ществом.

Практически во всех случаях налицо имеется моди­фицируемая внешними обстоятельствами оценка объ­ективированного эффекта, воплощенного, опредмеченного результата нравственного потенциала личности, ее духовного богатства и развитости.

Целью моральной оценки в конечном счете и явля­ется стимулирование духовной развитости личности, совершенствование всех составляющих ее духовного и нравственного потенциала. Нравственный потенциал личности включает в себя поэтому не только добрую волю, чувство и сознание долга, бескорыстную готов­ность ему следовать и ответственность за его верное понимание, но и личную ответственность за свое уме­ние выполнить требования морали наиболее эффек­тивным, с точки зрения морали, способом, то есть за степень соответствия духовно-нравственного и пред­метного результата.

Вследствие своей сложности и трудности нравствен­ная оценка поступка не может быть простой и одно­сложной. Верной и справедливой она будет только тог­да, когда является развернутой и обоснованной. На­пример, «это поступок не только честного и порядоч­ного человека, но и обладающего большим мужеством и силой характера», или «он поступил благородно, но его помощь оказалась бесполезной», или «своим мол­чанием имярек позволил обидеть человека, что не де­лает ему чести».

Только при этих условиях моральная оценка в на­ибольшей степени будет способствовать выполнению своего назначения — формировать нравственную куль­туру поведения человека и стимулировать справедли­вые и благородные отношения в обществе[5].

3. Список использованных источников

Перестройка и нравственность. Материалы «круг­лого стола» // ВФ. 1990. №7.

Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленин­ской этике. М., 1974.

Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998.

Степин В.С., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И. От классовых приоритетов к общечеловеческим ценностям // Квинтэссенция. Философский альманах. М.,1992.

[1] См. об этом: Перестройка и нравственность. Материалы «круг­лого стола» // ВФ. 1990. №7. А также: Степин В.С., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И. От классовых приоритетов к общечеловеческим ценностям // Квинтэссенция. Философский альманах. М.,1992.

[2] Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленин­ской этике. М., 1974. С. 97.

[3] Архангельский Л. М. Указ. соч.

[4] Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – с. 295-305.

[5] Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – с. 295-305.

Страницы: 1, 2, 3, 4