В этом проявилась психология аристократа. Однако принц был достаточно гибким политиком, чтобы при успехах народа изменить свою тактику. Впрочем, нельзя обвинять принца в полном отсутствии патриотизма и абсолютном безразличии к судьбе страны (иначе бы он при своем богатстве, связях и положении мог добиться власти и положения полным переходом на сторону Испании), хотя, конечно, на первом месте стояли его личные интересы.

Глава 3. Статхоудер

В нидерландской революции участвовало множество социальных групп - от ультрареволюционных до вполне консервативных, поэтому большое влияние приобрели сторонники умеренного направления, политическая платформа которых строилась на зыбкой основе компромиссов, на поисках обходных путей, промежуточных решений и общего «умиротворения».

Олицетворением этого политического курса была оранжистская партия и ее главный руководитель - Вильгельм Оранский.

Вскоре после завоевания брила, в противовес обращению одного из наиболее революционно настроенных вожаков морских гезов адмирала Треслонга, клявшегося истребить «священников, монахов, папистов и великое идолопоклонство» (то есть католицизм), принц Оранский опубликовал собственный манифест. Составленный из высокопарных фраз, этот манифест призывал жителей северных провинций к восстанию за исконные вольности и свободы, но не против Филиппа II, а лишь против его «преступного сатрапа Альбы, злоупотребляющего доверием короля и обманывающего его». Ссылаясь на свой титул статхоудера Голландии и Зеландии, принц заявлял, что берет на себя руководство восстанием. Одновременно он обещал всем католикам неприкосновенность их религии, ясно показывая этим, что он не намерен поддерживать «кровожадные» призывы морских гезов, кальвинистских консисторий и революционных народных масс.

Примечательно, что принц по прежнему готов к компромиссу. Так же как и в «Прокламации» 1568 года («Мы уверены, что его величество имеет неверные сведения о нидерландских делах...») Из прокламации («Предостережения») Вильгельма Оранского (31 августа 1568). // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 236 - 237. принц вновь подчеркивает, что все дело в Альбе, а не в короле. Таким образом, пока еще принц не стремится сменить сюзерена страны.

Крупная буржуазия северных провинций мирилась с революцией, но только временно, и видела в лице принца Оранского такую политическую фигуру, которая соответствовала их планам. Аристократическое происхождение принца, официальный титул стаутхоудера Голландии и Зеландии, его связи во влиятельных кругах Франции, Англии и Германии делали принца авторитетным лицом. Неудача его собственных планов порождая уверенность в том, что принц будет достаточно сговорчивым и послушным правителем. С его помощью крупная торговая буржуазия рассчитывала «обуздать» народные массы и организовать успешную войну «против узурпатора Альбы», сохраняя в неприкосновенности фикцию суверенитета Филиппа II над Нидерландами.

Кроме того, Вильгельма Оранского поддерживали дворяне Голландии и Зеландии, враждебно настроенные по отношению к испанскому абсолютизму; умеренные слои городского бюргерства; сепаратистки настроенное феодальное дворянство таких отсталых провинций, как Хелдер и Оверейссел, рассчитывавшее укрепить свое независимое положение.

Наконец, борьба принца с испанцами создала ему популярность в глазах народа и консисторий, которым импонировала приверженность принца к идеям реформации. Чистозвонов А. Н. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М.. 1958. С. 79 - 81.

Приезд принца тщательно подготавливался. На ассамблее штатов Голландии в августе 1572 года было решено признать принца Оранского законным статхоудером Филиппа II в Голландии и Зеландии, ему вручалось верховное главнокомандование над всеми морскими и сухопутными силами, высшая исполнительная власть, право назначения и смещения (с ведома городов) всех высших должностных лиц.

Ордонансы принца, изданные вскоре после ассамблеи, подкрепляли ее постановления: свобода вероисповедания, «упорядочивание» законодательства и пресечение «самоуправства» народа. Там же. С. 83.

В октябре 1572 года принц Оранский вступил на территорию отложившихся провинций, но не как победитель, а как беглец, вынужденный служить политическим интересам крупной торговой голландской буржуазии. Но принц намеревался обеспечить себе гораздо большую самостоятельность действий, чем ему желали предоставить, и всеми мерами старался укрепить свою личную власть. Ради этого он вел хитрую и сложную политику, искусно используя обстановку войны с испанцами и внутренние конфликты между приверженцами различных политических направлений. Поддержку дворян он надеялся получить, щедро раздавая им выгодные должности в армии и государственном аппарате.

Симпатии консисторий и народа можно было подогревать требованием решительной войны против испанцев и проведением в жизнь от своего имени различных мелких политических реформ, по внешности носивших демократический характер. В этих же целях принц не скупился и на всякого рода демагогические жесты (по определению Чистозвонова): он мог запанибрата потолковать о делах с мелким лавочником, выпить чарку вина на свадьбе или на крестинах в семейном кругу зажиточного ремесленника или оказать материальную помощь вдове одного из своих солдат. Там же. С. 86 - 87.

Но нам кажется, что это слишком негативное определение. Вспомним, что принц не был чванлив, был прост в обращении, никогда не позволял себе грубости даже по отношению к своим слугам. Пиренн А. Нидерландская революция. М., 1937.С. 55. Конечно, было мудро со стороны принца привлекать такими жестами к себе народ, но мы не можем обвинять его в полной неискренности, тем более в отсутствии милосердия, когда он помогал вдовам своих солдат.

Подобное поведение принца не возбуждало особого беспокойства у купеческой олигархии: обеспечив себе господствующее положение в Генеральных штатах, которым принадлежало право основного законодательства и вотирования налогов, она могла придирчиво контролировать деятельность принца. прежде всего принц был зависим от олигархов в плане налогов. Купечество Голландии и Зеландии осуществило очень хитроумную комбинацию, введя продажу государственных лицензий на совершение внешнеторговых сделок. С первого взгляда казалось, что облагаются богатые классы. На самом деле подобная система ставила доходы казны в прямую зависимость о размеров товарооборота, а государство - на службу интересам крупных купцов. Демагогические же маневры принца были им на руку. Так как придавали популярность созданному ей политическому режиму.

Дворяне же понимали, что в создавшейся обстановке политика принца оправдана, и надеялись с укреплением армии и страны укрепить свое влияние в противовес народу и буржуазии.

Вильгельм Оранский старался упрочить свое положение. Генеральным штатам удалось отнять у народных городских ополчений право обсуждать на своих собраниях наиболее важные политические вопросы, но пришлось согласиться с тем, что нужно запрашивать мнения командиров ополчений по отдельным важным делам, так как на этом, стремясь усилить свое влияние, настаивал принц.

Так же принц поступил и в вопросе о расширении представительства голландских городов в провинциальных штатах, добившись допуска в них, в дополнение к делегатам от крупных городов, делегатов от 12 средних и небольших городов Голландии. расширить представительство дворян в штатах принцу, однако, не удалось. Более того, купеческая верхушка при поддержке консисторий провела решение о создании Большого совета, который должен был предупредить попытки принца добиться единоличной власти.

Правда, Чистозвонов говорит, что принц только внешне «выставлял себя... защитником народных интересов». Чистозвонов А. Н. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М.. 1958. С. 92. Разумеется, на первом месте у принца были личные интересы. Но, мы думаем, не стоит все-таки чересчур очернять все его действия, тем более что многие из них приносили благо.

Но каким бы ловким политиком ни был принц, он не мог предотвратить всех социально-политических конфликтов. Так, ему не удавалось обеспечить свободу католицизма, так как это вызывало открытое сопротивление народа.

Когда Дордрехтский синод кальвинистской церкви (1574) принял решения, которые фактически предписывали консисториям оказывать действенное влияние на ход политической жизни, вмешиваться в решение внутригородских и государственных дел, вести непримиримую борьбу с католицизмом, это было воспринято принцем как попытка «установить теократию», и политическая борьба разгорелась с новой силой. Там же. С. 92.

Чистозвонов опять с позиций марксистско-ленинской идеологии объясняет желание принца дать свободу католического вероисповедания его желанием пойти на сговор с властями, указывая на его «показное благочестие, прикрывавшее глубокое равнодушие к религии как к таковой». Там же. С. 64.

Мне кажется, что дело в другом. Исключительно тонкий политик, лишенный всякого религиозного фанатизма, Вильгельм Оранский нашел в примирительном христианстве Кассандера --в этом своеобразном переводе идей Эразма Роттердамского на теологический язык - учение, которое наиболее соответствовало его внутренним склонностям. Хотя он продолжал признавать себя в Брюсселе католиком, называя себя втайне в письмах своих в Германию лютеранином, тем не менее в действительности он не был ни тем, ни другим. По своему личному убеждению, а также как государственный деятелей он был сторонником веротерпимости. Его подозревали даже в том будто он мечтает о «своего рода полукатолической, полулютеранской религии, которую он сам себе выдумал, чтобы удовлетворить и тех и других». Цит.по: Пиренн А. Нидерландская революция. М., 1937.С. 96. Под влиянием происходившего в стране брожения и угрожавших ей опасностей он все больше укреплялся в убеждении, что только объявление религиозного мира наподобие установленного в Германии сможет восстановить спокойствие в Нидерландах. 95.

Таким образом, в данном случае склонность принца к компромиссу имеет положительный момент: он не хотел распространения фанатизма, утверждения вместо главенствующего католицизма главенствующий протестантизм, хотел ввести свободу совести и уменьшить тем самым конфликты.

Но другой момент политики Вильгельма Оранского рисует его с неблагоприятной стороны: он потворствовал отдельным реакционерам и окружал себя дворянами и иностранцами (вопреки своим официальным заверениям, принц открыл ворота нидерландских городов перед иноземными войсками - Англии и Франции, которые намеревались отхватить кусок побольше).

Неискренняя политика принца вызвала резкое недовольство народа и нападки консисторий. Его оскорбляли на улицах, насмешливо спрашивали, кто же он - кальвинист или католик. Он окружил себя телохранителями из немецких наемников, опасаясь за свою жизнь, ночевал на корабле, а в письмах всячески поносил голландский народ, называя его «самым испорченным народом во всем мире», «бунтовщиками, которые куражатся лишь покуда в их головах бродят винные пары» и т. д. Чистозвонов А. Н. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М., 1958. С. 96 - 97.

Это послание испанскому монарху, продиктованное страданиями и бедствиями нидерландского народа, произвело на современников сильное впечатление В декабре 1573 года герцог Альба по приказу Филиппа II был вынужден покинуть Нидерланды. Передав управление ими новому правителю, назначенному из Мадрида, - дону Луису Рекензесу. Там же. С. 90.

Революционно-демократическое движение в южных провинциях развивалось вширь и вглубь. Но принц Оранский продолжал вести становившуюся с каждым днем все менее популярную политику компромиссов и политических интриг. Такая линия поведения не могла обеспечить оранжистской партии ни достаточно прочной политической опоры внутри страны, ни достаточно сильной армии для ведения войны с испанцами. Поэтому принц снова обратился как к единственному средству укрепления своих военных сил к помощи иноземных государств. Снова доверенные лица Вильгельма Орлеанского вели дипломатические интриги в придворных кругах Лондона и Парижа. Внешнеполитические комбинации принца при этом самым причудливым образом перекрещивались с происками соперничавшей с ним на внутриполитической арене дворянской партии, эмиссары которой также выпрашивали помощь у Англии и Франции. В результате страна наполнялась военными авантюристами. Там же. С. 112.

Также важно проанализировать политику принца к Гентскому восстанию.

В Генте социальо-политическая борьба достигла особенной остроты, он стал в 1578 году центром революционно-демократического движения на юге страны. 124. Принц Оранский искал промежуточное, компромиссное решение, опасаясь чрезмерного усиления восставших масс. Поэтому принц проводил сложную и двусмысленную политику. Не выступая открыто против гентцев, он вел настойчивую работу по внесению раскола в их среду. Неоднородность социальных сил, поддерживавших демократическое движение в Генте, облегчало его задачу. Принц прибрал к рукам Рихове, собравшего вокруг себя умеренно буржуазные и бюргерские элементы, оказывавших влияние на определенную часть цеховой массы. Затем принц стал всячески раздувать соперничество между Рихове и Имбизе, подрывая изнутри силы гентского демократического движения. Не довольствуясь этим, принц начал оказывать политическое давление на гентцев. 11 октября 1578 года в Гент от лица Генеральных штатов была послана специальная депутация, возглавляемая ближайшим приспешником принца - Ф. Марниксом. Она потребовала от гентцев прекращения «беспорядков», восстановления католического духовенства в имущественных правах, введения свободы католического богослужения, выплаты Гентом налогов и отпуска на свободу арестованных контрреволюционеров. Примечательно, что ультиматумы сходного содержания предъявили Генту Елизавета Английская и герцог Анжуйский.

Всячески задабривая «недовольных», обещая им «навести порядок» во Фландрии, принц Оранский тем временем продолжал вносить раздоры в среду гентцев. В ноябре 1578 года дело дошло до ареста Имбизе сторонниками Рихове. Под давлением вооруженного плебса Имбизе был освобожден, но Рихове готовил новые провокации. Чтобы укрепить положение Рихове и заставить гентцев практически выполнять данные ими ранее обязательства (они пообещали из тактических соображений выполнить большинство требований принца), Вильгельм Оранский в конце ноября 1578 года прибыл в Гент. Он открыто третировал Имбизе и Петра Датенуса и грозил им, что они понесут должное наказание за свою дерзость. Там же. С. 120 - 125.

После заключения в мае 1579 года Утрехтской унии, принц снова начал переговоры с герцогом Анжуйским и Елизаветой Английской, рассчитывая получить у них военную помощь для продолжения борьбы с Испанией, и, прислушиваясь к их требованиям «обуздать чернь», приступил к планомерному подавлению революционно-демократического движения.

Жестокие карательные экспедиции войск Генеральных штатов покончили с крестьянскими восстаниями. Вслед за этим наступила очередь Генте. В августе 1579 года агенты принца в Генте начали вести настойчивую кампанию за приглашение Вильгельма Оранского в город для «урегулирования дел», запугивая бедствиями, которые могут произойти, если этого не будет сделано. Там же. С. 130.

В 1579 году уже открыто ставился вопрос о необходимости смены суверена. Ответом на это со стороны Филиппа II было опубликование 15 июня 1580 года специального манифеста, в котором принц Оранский объявлялся вне закона, как злейший изменник и государственный преступник, а за выдачу или убийство его назначалось вознаграждение в сумме 25 тысяч золотых экю. Указ, объявляющий Вильгельма вне закона. // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С.243 - 244.

Теперь принцу были отрезаны все пути к примирению, а вопрос о смене суверена встал в плоскость практического решения. После длительных дебатов в Генеральных штатах принцу удалось настоять на том, чтобы в качестве нового суверена призвать герцога Анжуйского. Иноземные дипломаты, герцог Оранский и принц Оранский разрабатывали свои планы, не принимая в расчет мнение нидерландского народа.

Но, не доверяя ни герцогу Анжуйскому, ни принцу Оранскому, штаты Голландии, Зеландии и Утрехта в июле 1581 года принесли присягу принцу Оранскому как своему статхоудеру, но обставили это такими оговорками и условиями, что позднее, характеризуя их, Мориц Нассауский утверждал, что «он охотнее спрыгнул бы с самой высокой башни Гааги, чем принял бы суверенитет на условиях, которые были поставлены его отцу». Цит. по: А. Н. Чистозвонов. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М.. 1958. С. 140.

Лишь после проведения всей суммы этих мероприятий 26 июля 1581 года был, наконец, опубликован эдикт об официальном низложении Филиппа II и покончено с фикцией его суверенитета, которая до сих пор настойчиво поддерживалась.

Но в Брабанте герцогом был провозглашен герцог Анжуйский - благодаря интригам принца Оранского. Конечно, делал это принц не из бескорыстных соображений. Герцог Анжуйский еще в 1580 году писал ему: «Я вас уверяю, что вы всегда будете иметь долю в том успехе, которым я буду пользоваться». Но все крупные города Фландрии и Брабанта отказались впустить французские войска. Попытка утвердиться силой была встречена отпором народа. В мае 1583 года герцог Анжуйский покинул Нидерланды, а вслед за ним из Антверпена в Голландию бежал и принц Оранский.

После падения Антверпена принц Оранский вплоть до своей смерти (он был убит иезуитским наемником Бартоломеем Жераром) Сообщение из Антверпена фирме Фуггер об убийстве Вильгельма Оранского. // Степанова В. Е., Шевеленко А. Я. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 244. продолжал свою привычную политику заигрывания с народом и пытался противостоять правящей олигархии благодаря умелому использованию внутренних противоречий, порожденных ее антидемократической политикой.

Эта политика была характерна и для его сына Морица Нассауского, и стала определяющей для статхоудера на протяжении всей истории республики. А. Н. Чистозвонов. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М.. 1958. С. 142.

Источники

Из прокламации («Предостережения») Вильгельма Оранского (31 августа 1568) и «Послания в форме просьбы к его величеству...» (1573 год). // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 236 - 237.

Отрывок из письма Вильгельма своему брату Людвигу Нассаускому о наборе наемных войск. // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 237.

Письмо-манифест Вильгельма Дидриху Сонуа. // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 237.

Сообщение из Антверпена фирме Фуггер об убийстве Вильгельма Оранского. // Степанова В. Е., Шевеленко А. Я. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С. 244.

Указ, объявляющий Вильгельма вне закона. // В. Е. Степанова, А. Я. Шевеленко. История средних веков. Хрестоматия. Ч. 2. М., 1981. С.243 - 244.

Литература

1. Пиренн А. Нидерландская революция. М., 1937.

2. Чистозвонов А. Н. Нидерландская буржуазная революция XVI века. М.. 1958.

Мы видим, что принц не в полной мере осуществил свои планы. Он оказался заложником буржуазной олигархии. Тем не менее он пытался проводить свою политику, используя разногласия среди олигархов. Его политика была достаточно успешна, поэтому ее продолжали статхоудеры и после его смерти.

Заключение

Вильгельм Оранский - фигура неоднозначная. Он не отличался особыми военными дарованиями, зато был искусным политиком, ловким дипломатом, обладал даром политического предвидения. Конечно, его можно обвинить в трусости, когда он бежал из Нидерландов, опасаясь испанских карателей, но судьба оставшихся оппозиционеров показывает, что оставаться в этой ситуации в Нидерландах было равносильно самоубийству, было не отвагой, а глупостью, а бегство - единственно разумным решением.

Принц был мастером компромиссов и интриг. Он при случае мог легко пойти на компромисс с врагом, причем на компромисс, граничащий с предательством. Так, например, во время иконоборческого восстания в Нидерландах принц, чувствуя, что «запахло жареным», не постеснялся объявить о непричастности к мятежу и даже казнить несколько иконоборцев. Конечно, во многом такой компромисс был продиктован боязнью дворянства восставшего народа.

Но, с другой стороны, нередко его стремение к компромиссу было оправдано по крайней мере отчасти: например, в вопросе о свободе совести и отношении принца к католическому вероисповеданию. Заметим, что принц вообще относился к религии как к политике, но нельзя назвать его абсолютно беспринципным в этом плане: он был не безбожником, а, скорее, веротерпимым человеком.

Как и любой аристократ, он не чувствовал особого уважения к народу, но обладал достаточно хорошим чутьем, чтобы использовать его в своих целях. Он был против народных восстаний - ничего другого и нельзя было ожидать от аристократа XVI века, надо отдать дань исторической эпохи. Но в то же время принц был по отношению к народу достаточно простым, доступным человеком, не брезговал сесть за один стол с простолюдином (пусть, возможно, и таил при этом мысль завоевать доверие народа).

Вильгельма Оранского нельзя оценивать однобоко. Конечно, принц использовал народ в своих личных целях, многие его действия (особенно с привлечением в страну иностранцев) нельзя оценивать положительно. Однако не следует обвинять его и в полной беспринципности, аморальности. Сложный, неординарный и безусловно талантливый Вильгельм Оранский явился объединяющей силой для жителей Нидерландов. Его политический талант направил практически стихийное восстание в оптимально правильное, выигрышное русло.

Примечания

Страницы: 1, 2