,,Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай”.
Но приказ Николая запоздал, столица уже находилась в руках восставших рабочих и солдат.
Буржуазия, став перед фактом свержения царизма, спешит захватить руководство революцией в свои руки. Важнейшей задачей для буржуазии становится вопрос о том, как бы задержать ход революции, как бы, пожертвовав Николаем, сохранить царизм.
14 марта происходит тайное совещание членов образовавшегося Временного к - та Гос. Думы. Они все оказываются единодушными в своих заявлениях о том, что монархия должна быть сохранена и только Николай должен быть принесен в жертву для спасения России. лидер октябристов А. Гучков так развивал это мнение: ,,Чрезвычайно важно, чтобы Николай II не был свергнут насильственно. Только его добровольное отречение в пользу сына или брата может обеспечить без больших потрясений прочное установление нового порядка. Добровольный отказ от престола Николая II - единственное средство спасти императорский режим и династию Романовых”.
Представители буржуазии засыпали царя телеграммами с просьбами ,,отречься” от престола и передать его наследнику Алексею, с регентством Михаила Александровича. Теперь Николай уже не проявлял прежнего упорства, так как и для него, наконец, стало ясно, что власть не находится больше в его руках. Еще 13 марта он решил выехать из Ставки в Царское Село, к своей семье, но его поезд, по распоряжению Петрограда, не был пропущен, и ему ничего не оставалось делать, как направиться в Псков.
Отречение Николая, как и отказ его от первоначального своего решения отречься в пользу сына было продиктовано, несомненно, соображениями личной безопасности.
Это можно видеть из письма Александры Федоровны от 4 марта к Николаю, в постскриптуме которого она написала: ,,только сегодня утром мы узнали, что все передано Мише, и Бэби (так называла она сына Алексея) теперь в безопасности - какое облегчение!”
Еще до того, как стало известно об отречении Николая в пользу своего брата, П. Милюков, от имени только что образовавшегося Временного правительства, объявил на митинге в Таврическом дворце, что власть перейдет к регенту, в. к. Михаилу Александровичу, а наследником будет Алексей.
Это сообщение вызвало среди рабочих и солдат Петрограда огромное недовольство и возмущение. Оно было настолько сильно, что уже грозило вылиться в движение против самой буржуазии.
,,К концу дня (15 марта) - волнение, вызванное сообщением… о регентстве в.к. Михаила Александровича, значительно усилилось.
Поздно вечером в здание Таврического дворца проникла большая толпа чрезвычайно возбужденных офицеров, которые заявили, что не могут вернуться к своим частям, если П. Н. Милюков не откажется от своих слов”.
Напуганная нараставшей волной этого движения буржуазия поспешила сдать свои позиции.
На другой день после отречения, 16 марта, как только Гучков и Шульгин приехали в Петроград, их еще на вокзале вызвал по телефону Милюков, предложив им, от имени Временного правительства, не объявлять манифест.
Михаил оказался умнее, чем этого от него ожидали, и не решился надевать корону, боясь за свою голову. Он подписал акт отречения в том духе, как этого хотело большинство участников совещания. Составляя его, они главным образом старались оставить открытой дорогу к престолу членам династии Романовых. Но юридические тонкости им не помогли. Романовым так и не удалось вернуть потерянного престола.
Теперь, приписывая в изгнании историю старых дней, представители буржуазии сомневаются, правильно ли ими был решен этот важный вопрос о прекращении династии Романовых. Во всяком случае ими было сделано все возможное, чтобы поддержать падающую династию; и если это м не удалось, то конечно, не их в том вина. Даже Николай в своем прощальном обращении к армии, датированном им 21 марта, ничего, кроме благодарности, не мог высказать буржуазии за е старания. Указывая в обращении, что власть им передана, он писал: ,,Указывая в обращении, что власть им передана, он писал: ,,Повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников и да поможет ему (Врем. Правительству) бог вести Россию по пути славы и благоденствия”.
3. Арест Романовых.
В то время как Гучков и Милюков на коленях упрашивали Михаила ,,восприять верховную власть”, Исполнительный комитет Петроградского Совета на своем заседании 16 марта постановил предложить Временному правительству совместно с Советом рабочих депутатов ,,арестовать династию Романовых”.
Вопрос о том, как произвести аресты, было поручено разработать Военной комиссии Совета. Для переговоров с Временным правительством Исполнительный комитет выделил председателя Чхеидзе и Скобелева. В течение четырех дней временное правительство отмалчивалось, не решаясь дать окончательного ответа Совету. В тоже время рабочие и солдатские массы, недовольные медлительностью, требовали все настойчивее проведения в жизнь постановления об аресте. 19 марта Исполнительный комитет принужден был снова поставить этот вопрос и, чтобы как - нибудь воздействовать на Временное правительство, принял решение ,,немедленно сообщить Военной комиссии при Совете рабочих и солдатских депутатов о принятии мер к аресту Николая Романова”.
Это подействовало на Вр. правительство. Оно, опасаясь самостоятельных шагов Совета, на другой же день 20 марта, постановляет ,,лишить свободы Николая и его супругу”.
21 марта в Могилев, где находился в то время бывший царь, прибыли представители Временного правительства - члены Государственной думы Бубликов, Вершинин, Грибунин и Калинин. Они объявили царю через генерала Алексеева, что он арестован и должен выехать в Царское Село, где жила в то время бывш. Царица с семьей. В дни переворота дети Романовых были больны корью, и это обстоятельство лишило Александру Федоровну возможности находиться в критический для династии момент с Николаем. Имея большое влияние на него во всех государственных делах, она вряд ли дала бы ему возможность так легко расстаться с короной. Как и Николай, она до самого последнего момента плохо разбиралась в событиях. Указания ее приближенных, что начавшееся движение грозит существованию самодержавия, она неизменно отклоняла, как вздорные, не заслуживающие внимания слухи. Даже перед лицом фактов она упорно не хотела верить в возможность революции.
Так же она не поверила сообщениям од отречении Николая.
Содержание Романовых под арестом в Царском Селе еще ни в какой мере, понятно, не устраняло опасности для жизни ,,помазанника” и его семьи. Это очень хорошо понимало и само Временное правительство. Как мы сейчас увидим, постановление о лишении свободы Романовых связывалось им с более широким планом. Еще до принятия этого решения Милюков, по поручению Временного правительства, ведет переговоры с английским послом Бьюкененом о возможности выезда бывшего царя в Англию. Бьюкенен, после соответствующего запроса Лондона, сообщил, что его правительство согласно принять бывшую царскую семью в Англию и что для перевозки ее будет прислан английский крейсер.
Переправить через границу семью было поручено Керенскому, который охотно согласился взять на себя роль спасителя последнего царя. Вся эта подготовка к увозу Романовых за границу велась в строгой тайне, о ней знали лишь очень немногие. Актом же об аресте Временное правительство хотело усыпить бдительность масс, поставив их перед свершившемся фактом. В тот день, когда выносилось постановление о лишении свободы бывшего царя и его жены, князь Львов, глава правительства, послал в Ставку, генералу Алексееву, следующую телеграмму: ,,Временное правительство постановило предоставить бывшему императору беспрепятственный проезд для пребывания в Царском Селе и для дальнейшего следования на Мурманск”.
В ночь на 22 марта Исполком петроградского Совета, получив сведение, что правительство намеревается тайно ,,эвакуировать” Николая с семьей в Англию, решает во что бы то ни стало арестовать последних, хотя бы то и грозило разрывом сношений с Временным правительством. Немедленно во все города Исполкомом были разосланы радиотелеграммы с предписанием задержать Николая Романова.
Петроградский Совет верно определил положение с охраной Романовых: она была в ненадежных руках. Временное правительство ,,возложило” ее на известного генерала Корнилова, бывшего в то время командующим войсками Петроградского округа.
Приехав в Царское Село, уполномоченные Совета встретили решительный отпор со стороны ,,местных властей”.
Последние отказались выдать Николая, считая своей обязанностью исполнять распоряжение ген. Корнилова, приказавшего не выдавать его. Но сам Мстиславский уже далек от этой мысли. Боевое настроение, с которым он приехал с заседания Совета, прошло, и полномочный ,,эмиссар” ограничивается ,,договором” с охраной - поверкой постов и выключением телефонов и телеграфов. Однако уехать их Царского, не увидев Романова, неудобно, и Мстиславский требует предъявления ему ,,арестованного”. Попасть в Александровский дворец к ,,заключенным” Романовым было нелегко. Туда впускали только по именным пропускам - приказам того же генерала Корнилова. После долгих переговоров с офицерами охраны, пытавшимися отговорить его от такой ,,чрезвычайной меры”, был, наконец, вызван главный церемониймейстер граф Бенкендорф. Старик оказался упрямее офицеров и прямо заявил, что бунтовщикам императора не покажет. Настойчивость Мстиславского и реальная сила отряда приехавшего из Петрограда, заставили ,,верноподданных” пойти на уступки и согласиться на ,,поверку”.
Меньшевики и эсеры, руководящие в то время Петроградским Советом, как всегда оказались верными самим себе: громкие слова о водворении Николая в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, боевой план поездки в Царское Село и … поверка арестованного царя в его дворце.
Но все же содержание Романовых под Аресом находилось с этого времени под некоторым контролем Петроградского Совета.
Правительство должно было считаться с действиями Совета и временно отказаться от выполнения своего намерения вывезти Романовых в Англию.
С 22 марта вся семья находилась под ,,арестом” в Александровском дворце Царского Села, бывшего постоянным местопребыванием царской фамилии в предреволюционные годы.
Водворение Романовых в царскосельское заключение мало успокоило широкие рабочие и солдатские массы. Они по - прежнему настаивали на более суровом отношении к бывшей царской семье, как на лучшем обеспечении революции от возможных попыток монархической реставрации.
Страницы: 1, 2, 3
