6
Имя доктора исторических наук, сотрудника института истории, филологии и философии Сибирского отделения Академии наук Николая Ивановича Павленко хорошо известно в нашей стране. Прежде всего, он известен как автор единственных в своем роде в советской и российской историографической литературе монографий, посвященных одной из самых интересных страниц истории России - эпохе Петра Первого.
Монография Николая Ивановича Павленко «Птенцы гнезда Петрова» - своеобразное продолжение его популярных книг «Петр Первый», «Александр Данилович Меншиков». Она пережила несколько изданий с изменениями и дополнениями автора. Эта работа посвящена памяти академика Алексея Павловича Окладникова (1908-1981), крупнейшего историка и этнографа, который был учителем и одним из первых рецензентов книг Н.И.Павленко.
Как отмечает сам автор, название позаимствовано у А.С.Пушкина, из его знаменитой «Полтавы». В этом исследовании Павленко поставил перед собой следующую задачу: показать события той бурной эпохи сквозь призму жизни и деятельности трех сподвижников Петра - Бориса Петровича Шереметева, Петра Андреевича Толстого и Алексея Васильевича Макарова.
Новизна и уникальность этой монографии обусловлена широким привлечением неопубликованных источников. Большая часть биографий этих деятелей написана автором на основе архивных материалов, хранящихся в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) и в Рукописном отделе Государственной публичной библиотеке имени М.Е. Салтыкова-Щедрина. До исследований Павленко опубликованной биографии А.В.Макарова вообще не существовало, а сведений о жизненном пути Б.П.Шереметева и П.А.Толстого было довольно мало (сам автор отмечает работы А.И.Заозерского и Н.П.Павлова-Сильванского). Поэтому Павленко досконально изучил архивные фонды, особенно фонд «Кабинет Петра» в ЦГАДА, где есть многочисленная корреспонденция кабинет-секретаря А.В.Макарова и фонд «Сношения России с Турцией» в ЦГАДА, где отражена деятельность П.А.Толстого на дипломатическом поприще. При написании работы использовались и раритетные книги современников петровской эпохи: «Слова и речи» Феофана Прокоповича и «Книга о скудости и богатстве» Ивана Посошкова. Павленко пишет, что даже разговорная речь его героев им не выдумана, а приведена из соответствующих источников.
Большую роль для написания монографии сыграли и такие документы, как дела следственных комиссий, т.к. Макаровым занимались три такие комиссии, а Толстым - одна. Когда подследственные оказывались в экстремальных условиях, то, естественно, ярче проявлялись сильные и слабые стороны их личности.
Конечно, целью автора было не только, даже не столько, написание биографий трех сподвижников Петра. Мы знаем, что спор о закономерностях, прогрессивности и целесообразности реформ того времени идет в исторической науке очень давно, причем до настоящего времени высказываются полярные точки зрения по этой проблеме. Нет согласия и в вопросе о том, в какой мере эти реформы выступают продолжением предшествующего хода российской истории, а в какой означают разрыв с ней. Противоречивость оценок петровских реформ имеет вполне реальную основу, и Павленко, на мой взгляд, через судьбы «птенцов гнезда» высказывает свой взгляд на эпоху, которая, по мнению многих, разделила историю нашей страны на два периода (Русь допетровская и Россия послепетровская; Русь царская и Россия императорская; Русь московская и Россия петербургская). Известна горькая фраза Ф.И.Тютчева: «Вся история России до Петра - сплошная панихида, после Петра - сплошное уголовное дело».
С самого начала своей работы автор отвергает тезис некоторых историков об одиночестве Петра: «время преобразований выдвинуло немало выдающихся деятелей, каждый из которых внес свой вклад в укрепление могущества России. Называя их имена, следует помнить о двух обстоятельствах: об исключительном даре Петра угадывать таланты и умело их использовать и о привлечении им помощников из самой разнородной национальной и социальной среды».
Думаю, что необходимо привести еще одну цитату Н.И.Павленко о том, почему для этой монографии он выбрал жизнь именно этих людей: «В портретных зарисовках каждого из них можно обнаружить черты характера, свойственные человеку переходной эпохи, когда влияние просвещения еще не сказывалось в полной мере. Именно поэтому в одном человеке спокойно уживались грубость и изысканная любезность, обаяние и надменность, под внешним лоском скрывались варварство и жестокость. Другая общая черта - среди видных сподвижников царя не было лиц с убогим интеллектом, лишенных природного ума. Наконец, бросается в глаза общность их судеб: карьера всех героев книги трагически оборвалась».
Первая глава книги посвящена Борису Петровичу Шереметеву, а статьи в этой главе имеют названия: «Начало пути», «Первые победы», «Новое назначение», «Вновь в действующей армии» и «Семейные радости и печали». Граф Борис Петрович Шереметев (1652-1719) вошел в историю России как первый боевой фельдмаршал, главнокомандующий армией в Полтавском сражении 1709 года и Прутском походе 1711 года. Во время Северной войны 1700-1721г.г. командовал войсками в Прибалтике, на Украине и в Померании. Как личность, Шереметев сформировался во второй половине 17 века, когда был патриархальным воеводой, участвовал в Крымских и Азовских походах. Поэтому именно оттуда все его представления о военном искусстве, где главным являлось не умение, а число. В петровское время он с большим трудом, но все же приобрел навыки в создании и управлении новым регулярным войском. На протяжении всей его жизни главным для него было поле брани и очень логично, что именно ему Россия обязана первыми крупными военными победами. Павленко показывает, что отношение царя к своему фельдмаршалу никогда не было особенно теплым, но не было и враждебным. Шереметев никогда не уклонялся от любых поручений Петра и со свойственной ему медлительностью, но и с чувством долга их выполнял. Автор очень подробно останавливается на таком до сих пор спорном вопросе, как отношение Шереметева к делу царевича Алексея. Когда в 1718 году царевичу был подписан смертный приговор, то подписи фельдмаршала под ним не оказалось. Царь посчитал, что Шереметев разделял мысли Алексея и не приехал на суд в Петербург, не пожелав идти против своей совести. От князя М.М.Щербатова возникла молва, до сих пор бытующая в литературе, что Шереметев сказал: «Служить своим государям, а не судить его кровь моя есть должность». Однако с помощью анализа писем Шереметева кабинет-секретарю Макарову, князю Меншикову и адмиралу Апраксину Павленко опровергает версию Щербатова: на подобную демонстрацию своей независимости фельдмаршал был просто никогда не способен. Однако это событие (реакция царя) полностью лишило его душевного покоя. Остаток жизни его не покидало чувство одиночества, обиды и страха перед царем. Он завещал похоронить себя в Киево-Печерской лавре, рядом с могилой любимого сына, но Петр решил по-другому. Могила первого в России фельдмаршала открыла захоронение знатных персон в Александро-Невской лавре.
Главу о Борисе Петровиче Шереметеве Павленко завершает следующим выводом: «Смерть Шереметева и его похороны столь же символичны, как и вся жизнь фельдмаршала. Умер он в старой столице, а захоронен в новой. В его жизни старое и новое тоже переплелись, создав портрет деятеля периода перехода от Московской Руси к европеизированной Российской империи. А народная память сохранила имя Шереметева как полководца, громившего шведов во главе лихой московской пехоты и кавалерии»
Вторая и самая большая глава книги посвящена Петру Андреевичу Толстому. Автор не скрывает своей симпатии к этому деятелю, считая его одной из самых ярких фигур среди сподвижников Петра. Петр Андреевич Толстой (1645-1729) вошел в историю России как крупный государственный деятель, дипломат, посол в Османской империи (1702-1714). Он добился возвращения в Россию царевича Алексея Петровича и руководил следствием по его делу. В 1717-1721 г.г. был президентом Коммерц-коллегии, с 1718 года начальником Тайной канцелярии. В Персидском походе 1722-1723 г.г. возглавлял походную канцелярию Петра. В 1725 году содействовал возведению на престол Екатерины Первой, был членом Верховного тайного совета. Получив графское достоинство, стал фактическим родоначальником графов Толстых (именно в этом роду спустя сто лет родился великий русский писатель Лев Николаевич Толстой). В 1726 году выступил против А.Д.Меншикова и в 1727 году был заточен в Соловецкий монастырь, где и скончался спустя два года в возрасте 84 лет. Описывая столь долгую и очень насыщенную жизнь П.А.Толстого, Павленко делит эту главу своей книги на четыре части: «Дедушка в волонтерах» (имеется в виду, что в возрасте 52 лет, будучи дедушкой, Толстой испросил у царя разрешения отправиться волонтером в Италию); «В Стамбуле»; «Облава» и «В заточении».
Павленко отмечает, что биографии Толстого присуща захватывающая интрига. Он был единственным сподвижником Петра, который начинал свою карьеру его противником (в острой схватке за власть действовал на стороне Софьи и Милославских), а заканчивал верным и преданным слугой. Причем в ряды сподвижников он влился в зрелые годы. Этому способствовала поездка в Италию: «Его кругозор расширился настолько, что он мог отнести себя к числу если не образованнейших, то достаточно европеизированных людей России, чтобы стать горячим сторонником преобразований». Павленко пишет об упорстве и усердии Толстого, т.к. он не обучался новому, а переучивался, что всегда труднее и сложнее.
За время пребывания в Стамбуле в должности русского посла Толстой заметно поспособствовал тому, чтобы престиж России был значительно поднят (речь идет об утверждении нового статуса посла как постоянного представителя России при султанском дворе и о предотвращении выступления Османской империи против России в тот период).
Павленко отводит отдельную часть («Облава») для рассказа о виртуозно проведенной Толстым дипломатической операции по розыску царевича Алексея и возвращению его в Россию. Проявив свои лучшие качества: твердость, решительность, обходительность и даже вкрадчивость, Толстой, с одной стороны, уговорил царевича вернуться в Россию, а с другой - не вызвал никаких дипломатических осложнений с венским двором. Здесь Павленко вступает в своеобразный заочный спор с родоначальником русской исторической науки В.Н.Татищевым, который придерживался противоположного мнения и осуждал Толстого за лицемерие, жестокость и отсутствие элементарной нравственности. В ответ на это Павленко пишет: «Петр Андреевич руководствовался не своекорыстными, а государственными интересами, и его действия вознаграждались в той мере, в какой они способствовали укреплению либо мощи государства, либо позиции монархов». И еще: «нравственные критерии не применимы ни к дипломатам, ни к государственным деятелям тех времен». На мой взгляд, такая позиция (тем более, что она совсем не нова и уже стала почти банальностью) довольно опасна, потому что ведет к отсутствию острой критики и тем самым развязывает руки политикам и государственным деятелям нашего времени и становится базой для формирования идеологии, попирающей мораль.
Страницы: 1, 2
