Особенности русско-французского билингвизма женщин-дворянок первой половины XIX века

Дипломная работа

Особенности русско-французского билингвизма женщин-дворянок первой половины 19 векаВведение

Язык культуры, как показал М.М.Бахтин, - это не один язык, а диалог языков. В конце XVIII - начале XIX века национальный русский язык оказался диалогически соотнесен с языком европейской образованности, языковое сознание разноречивой эпохи встретилось с необходимостью выбора языка - смены точки зрения, то есть перехода в иную систему отношений, которую дает естественный язык. Но и в другие эпохи своего развития (начиная от славяно-русского двуязычия средневековья) русская культура была культурой двуязычной, диалогизированной. Так, среди словесных текстов русской культуры оказались тексты, написанные на ином (нерусском) естественном языке в первой половине XIX века, в основном, - французском. Это французские статьи Вяземского, Тютчева, французские стихи Баратынского, Пушкина, Лермонтова, заметки Пушкина, «Философические письма» Чаадаева, французские дневники, мемуары, альбомы и, среди прочего, - письма.

Тема данной дипломной работы - «Особенности русско-французского билингвизма женщин-дворянок первой половины 19 века»

Изучение речи российских женщин-дворянок начала 19 века на материале писем предполагает рассмотрение широкого круга вопросов, связанных со спецификой культурно-языковой ситуации того периода, с развитием и особенностями эпистолярного жанра, с проблемами воспитания и быта дворянок указанного времени. Кроме того, частная переписка очень ярко отражает социокультурные процессы, характерные для развития общества на определенном историческом этапе. Многотемность, мозаичность, относительно свободная композиция и открытость для изменений стилистической и жанровой структуры письма приближает его к устной речи и делает ценным источником информации о традициях общения, характерных языковых чертах различных социальных групп и об основных особенностях языка конкретного периода в целом.

К концу 18 века частная переписка (семейная, любовная), постепенно разрастаясь, превратилась в неотъемлемую черту дворянского быта. Скоро женщина не могла представить себе жизни без обширной переписки.

Как отмечает Ю.М.Лотман, письмо стало определенным жанром с множеством разновидностей. С возникновением переписки как части культурного поведения утверждается деление: печатное слово обращено от государства к грамотной части общества, письменное - от одного частного лица к другому. Но постепенно картина усложняется. С одной стороны, появляется не официальная литература - книги обращенные к обществу и тем не менее не несущие печати государственного авторитета. Литература отделяется от государственности. Первым знаком этого явилась книга В.Тредиаковского «Езда в остров Любви» (1730 год). С другой стороны, возникает рукописная литература, обращенная к кружку, салону, обществу. Женщина становится читательницей, приобщаясь к высшим проявлениям европейской и русской литературы, что и отражалось на языке ее переписки.

Что касается языкового употребления, то не простое знание французского языка, а именно двуязычность была нормой для русского культурного человека начала XIX века, двуязычность стала синонимом культурности, знаком принадлежности к дворянскому сословию, поскольку недворянину говорить по-французски было неприлично. Так французский язык являлся корпоративным языком символом принадлежности к хорошему обществу.

Целью данного исследования является выявление и описание своеобразия русско-французского билингвизма российских дворянок первой половины 19 века на материале их переписки в коммуникативном аспекте.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- выявить основные характеристики языковой ситуации первой половины 19 века в социально-историческом и культурологическом аспектах;

- определить основные признаки эпистолярного жанра и эпистолярной традиции в России в указанную эпоху;

- проанализировать языковые особенности писем российских дворянок;

- выявить и описать закономерности использования русского или французского языка в эпистолярных текстах дворянок в зависимости от ситуации, условий коммуникации.

Объектом данного исследования являются письма русских дворянок первой половины 19 века, предметом - закономерности выбора и использования русского и французского языков при создании эпистолярного текста в зависимости от коммуникативной ситуации.

Актуальность данной работы заключается в коммуникативном подходе к изучению русско-французского билингвизма русских дворянок, а также выбор эпистолярных, а не художественных текстов для исследования.

Научная новизна работы заключается, на наш взгляд, в обосновании функционирования двух языков в коммуникативном континууме женского великосветского общества России в первой половине XIX века с использованием коммуникативного подхода и в описании характерных особенностей данного явления (в том числе влияния социолингвистических и психологических факторов) на материале частной переписки представительниц дворянского общества названного периода.

Теоретическая значимость исследования видится нам в рассмотрении явления женского дворянского билингвизма, его типичных черт и ситуаций в историческом аспекте с учетом, в первую очередь, коммуникативного подхода, позволяющего довольно детально описать особенности выбора и функционирования русского и французского языков коммуникативном континууме российских дворян первой половины 19 века.

Практическая значимость работы, на наш взгляд, заключается в том, что результаты её могут быть использованы в школьной практике, в теоретических курсах по социо- и психолингвистике, спецкурсах по истории русского литературного языка и т.п.

В исследовании использованы методы лингвостилистического анализа, сравнительный, а также исторический, предполагающий изучение исторической информации, связанной с контекстом эпохи.

Теоретической базой нашей работы послужили труды Б.А.Успенского, В.В.Виноградова, Н.Б.Мечковской, Ю.Н.Караулова, Ю.М.Лотмана, А.В.Беловой, И.А.Паперно, Л.И.Вольперт, А.А.Акишиной и Н.Формановской и др.

В качестве практического материала нами были взяты для исследования письма графини Эдлинг, Н.Н.Пушкиной и ее сестер А.Н. и Е.Н.Гончаровых, М.Н.Волконской, П.А.Осиповой, А.Н.Вульф, Е.Н.Ушаковой, Е.М.Хитрово, а также письма А.П.Керн 1850-х годов как пример перехода на особый этап развития общества и языка, а также для демонстрации связи этого этапа с предшествующим.

В указанных письмах нас интересует переключение с одного языка на другой в пределах одного эпистолярного текста, интеркаляция (включение в текст на одном языке слов, словосочетаний или отдельных предложений на другом языке), а также характер используемой лексики и его обусловленность коммуникативными ситуациями, речевым этикетом и так далее.

Существенно усложнял работу тот факт, что во многих изданиях женские письма публикуются сразу в переводах. Использованные нами письма взяты из изданий, снабженных разрядкой там, где есть переход с языка на язык.

Работа прошла апробацию в рамках заседания студенческой секции ежегодной научно-практической конференции преподавателей, аспирантов и студентов «Университетская наука - региону - 2007» Ставропольского государственного университета.

Структура данного исследования включает введение, две главы, заключение и библиографический список, содержащий источники (6 наименований) и литературу (50 наименований).

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, устанавливаются основная цель и конкретные задачи работы, формулируются объект, предмет, указываются теоретическая и практическая база, описывается структура работы.

В первой главе выявляются основные характеристики историко-культурной и языковой ситуации в России второй половины XVIII - начале XIX века.

Вторая глава посвящена анализу закономерностей выбора использования языков в письмах российских дворянок, а так же степень зависимости его от воспитания и уклада жизни женщин того времени.

В Заключении подводятся итоги проделанной работы, формулируются основополагающие выводы.

Глава 1. Историко- культурная и языковая ситуация в России во второй половине 18 - начале 19 веков.

1.1 Языковая ситуация в России второй половины 18 века.

Под языковой ситуацией мы вслед за Б.А. Успенским понимаем совокупность форм существования языка, обслуживающих общение в определенной этнической общности или административно-территориальном объединении.

Как известно, выделяются две группы языковых ситуаций:

- экзоглоссные (совокупности различных языков);

- эндоглоссные (совокупности подсистем одного языка).

Они подразделяются на сбалансированные (если их компоненты функционально равнозначны) и несбалансированные (если их компоненты распределены по различным сферам общения и социальным группам).

Языковая ситуация в России в 18 веке была непростой. Она характеризовалось как книжно-разговорное двуязычие, при котором роль книжного языка выполнял древнеславянский (церковнославянский) на русской основе, а роль разговорного - русский язык, использовавшийся в бытовой речи.

Лингвистическая наука знает два близких (но отнюдь не идентичных) термина, применимых к языковой ситуации того времени - двуязычие и диглоссия.

Лингвистический энциклопедический словарь не дает четкого разграничения этих терминов: под двуязычием там понимается «использование нескольких языков в пределах определенной социальной общности (государства); использование индивидуумом (группой людей) нескольких языков, каждый из которых выбирается в соответствии с конкретной коммуникативной ситуацией» (ССЫЛКА).

Диглоссия же определяется указанным словарем как «одновременное существование в обществе двух языков или двух форм одного языка, используемых в разных функциональных сферах», предполагающее обязательную сознательную оценку говорящими своих идиомов по шкале «высокий-низкий».

Б.А.Успенский дает более подробные определения данных терминов. «Диглоссия, - пишет он, - представляет собой такой способ существования двух языковых систем в рамках одного коллектива, когда функции этих двух систем находятся в дополнительном распределении, соответствуя функциям одного языка в обычной (недиглоссной) ситуации.

При этом речь идет о существовании книжной языковой системы, связанной с письменной традицией и некнижной системы, связанной с обыденной жизнью: по определению, ни один социум внутри данного языкового коллектива не пользуется книжной языковой системой как средством разговорного общения, что отличает ситуацию диглоссии от обычного сосуществования литературного языка и диалекта» (ССЫЛКА).

Как правило, при диглоссии книжная система развивается искусственно, в процессе формального обучения, тогда как некнижная система усваивается непроизвольно.

Под двуязычием же Б.А.Успенский понимает «сосуществование двух равноправных и эквивалентных по своей функции языков, которое представляет собой явление избыточное ( поскольку функции одного языка дублируются функциями другого) и, по существу своему, переходное (поскольку в нормальном случае следует ожидать вытеснения одного языка другим или слияния их в тех или иных формах)» (ССЫЛКА).

Таким образом, выделяются следующие признаки, позволяющие отличить диглоссию от двуязычия:

1) недопустимость использования книжного языка как средства разговорного общения;

2) отсутствие кодификации разговорного языка;

3) отсутствие параллельных текстов с одним и тем же содержанием.

Б.А.Успенский отмечает, что при несоблюдении хотя бы одного из этих условий мы вправе предположить, что сосуществующие друг с другом языки находятся не в отношениях диглоссии, а в отношениях двуязычия.

С 18 века и без того неоднозначная языковая ситуация в России осложняется появлением нового литературного языка, противопоставленного церковнославянскому. Его возникновение во многом связано с идеологией Петровской эпохи, с реформами этого времени (реформа русской азбуки, например, четко разграничивала церковную и гражданскую письменность). Появляется предписание переводить книги «не высокими словами словенскими, но простым русским яыком».

Тем самым дается установка на использование разговорного языка, выдвигается требование писать, как говорят. Это ставит перед вопросом: как следует говорить? Среди множества диалектов, а также учитывая социальную дифференциацию языка, нужно было выбрать ориентир.

Так постепенно произошла модификация высокого и среднего стиля на основе русской бытовой речи и французского языка.

Процесс сближения русского литературного языка с семантической системой французского языка как стиля европейского благородного общества развивался в разных направлениях.

По словам академика В.В.Виноградова, для высоких торжественно-официальных стилей задача сводилась к европеизации церковнославянского языка и слиянию французской семантики с церковнославянскими формами выражения. Этого рода попытки были особенно активны со второй трети 18 века, причем требование синтеза церковнокнижного, торжественного витийства с французским красноречием исходило из кругов высшего общества (преимущественно столичного).

Таким образом, высокий слог славяно-российского языка в лексике, синтаксисе, ритме терпел изменения под воздействием французской риторики, управлявшей языковыми вкусами русского дворянства.

Общественно-бытовой лабораторией, в которой вырабатывались нормы и принципы нового европеизированного светского слога, был дворянский салон. Французский салон являлся идеалом речевой культуры высшего русского общества того времени. Во Франции еще в 17 веке «не выходило книги, написанной не для светских людей, даже не для светских женщин... Сочинения исходили из салона и прежде чем публике, сообщались ему» (ССЫЛКА).

Н.М.Карамзин набрасывает программу работ по созданию новой системы русского литературного языка, которая удовлетворяла бы требованиям развитого общественного лингвистического вкуса и соответствовала бы духу и стилю европейской цивилизации. «Русский кандидат авторства,- пишет Николай Михайлович, - недовольный книгами, должен закрыть их и слушать вокруг себя разговоры, чтобы совершеннее узнать язык. Тут новая беда: в лучших домах говорят у нас более по-французски. Многие женщины ...пленяют нас нерусскими фразами» (ССЫЛКА).

Дворянин-европеец, наблюдая, что по-русски говорят только на площади, на бирже, по деревням, видел путь для создания национального русского языка в речевой практике «высшего» общества, искал средств к усовершенствованию языка в сближении русской литературной речи с западноевропейскими языками.

Карамзин настойчиво подчеркивал мысль о необходимости включения русского литературного языка в систему европейской цивилизации: «Петр Великий, могущей рукою своею преобразив отечество, сделал нас подобными другим европейцам. Жалобы бесполезны. Связь между умами древнейших и новейших Россиян прервалась навеки. Мы не хотим подражать иноземцам, но пишем, как они пишут, ибо живем, как они живут…»(ССЫЛКА).

Литературный язык преобразуется под влиянием светского употребления слов и хорошего вкуса. Словарь облегчается от излишней тяжести: из него исключается большинство слов, которые хоть краем соприкасаются с о сферой какой-либо специальности; из него выбрасываются «чересчур латинские и чересчур греческие выражения», термины школы, науки, ремесла и хозяйства- все, что может считаться неуместным в светском разговоре; из него выкидываются слова областного, провинциального происхождения, домашние или простонародные слова, словом, все то, что могло бы шокировать светскую даму.

Нормы стилистической оценки слов определялись бытовыми идейным назначением предмета, его положением в системе других предметов, «высотой» или «низостью» идеи.

Таким образом, оценка литературного достоинства обусловлена всем социально-бытовым контекстом его употребления, картиной ассоциированных с ним предметов.

Литературному языку была задана как норма его экспрессивных возможностей строго определенная плоскость «тональностей», связанная с идеальным образом чувствительного, галантного и просвещенного человека.

Критерием стилистической оценки, законодателем норм литературности провозглашается вкус светской женщины. Этот салонный вкус не мирится с канцеляризмами и церковнославянизмами (кроме Библейских образов, так как за Библией сохранялось значение поэтического и идеологического источника).

Задача же европеизированных верхов общества заключалась в том, чтобы из фонда слов и выражений, который составлял общее владение русского книжного и разговорного языка, с захватом смежных сфер литературы и просторечия, создать формы общественного красноречия, далекого от приказных и церковных стилей, чуждого всякой простонародности, ориентируясь на французский язык.

Следовательно, опираясь на вышеперечисленные признаки двуязычия, изложенные Б.А. Успенским, мы можем сделать вывод о том, что языковая ситуация в России во второй половине 18 века и далее была двуязычной (экзоглоссной) и, в пределах дворянского общества, сбалансированной.

1.2 Особенности российского дворянства как культурно доминирующего сословия и предпосылки развития русско-французского билингвизма российских дворян в конце 18 - начале 19 веков.

Русское дворянство в XVIII - первой половине XIX- го века было порождением петровской реформы. Среди разнообразных последствий реформ Петра I -го создание дворянства в функции государственной и культурно доминирующего сословия занимает не последнее место. Материалом, из которого это сословие составилось, было допетровское дворянство Московской Руси, состоявшее из профессиональных слуг государства, главным образом военных. Из этой среды черпались неотложно потребовавшиеся новые работники: офицеры для армии и флота, чиновники и дипломаты, администраторы и инженеры, ученые [см. Ю.М. Лотман, 2000].

Психология служилого сословия была фундаментом самосознания дворянина того времени. Именно через службу сознавал он себя частью сословия. Петр I всячески стимулировал это чувство и личным примером, и рядом законодательных актов. Вершиной их явилась Табель о рангах, опубликованная в январе 1722 года, которая делила все виды служб на воинскую, статскую и придворную, причем воинская считалась преимущественно дворянской и благородной.

Место чина в служебной иерархии было связано с получением (или неполучением) многих реальных привилегий: по чинам, к примеру, давали лошадей на почтовых станциях, носили блюда на званных обедах.

Разумеется, женщины не служили, чинов не имели, хотя государство стремилось распространить чиновничий принцип и на них. В Табели о рангах было специально и подробно оговорено, что женщины имеют права, связанные с чином их отцов (до замужества) и мужей (в браке). Только в придворной службе женщины сами имели чины.

По замечанию Ю.М. Лотмана, чин пишущего и того к кому он обращается, определял ритуал и форму письма: когда старший пишет младшему, то обыкновенно при означении звания, чина и фамилии он подписывает собственноручно только свою фамилию; когда младший пишет к старшему, то сам подписывает звание, чин и фамилию. Точно так же значимым было место где должна ставиться дата: начальник ставил число сверху, подчиненный в низу, и в случае нарушения подчиненным этого правила ему грозили неприятности. [см. Ю.М. Лотман, 2000].

Как уже было отмечено, в конце 18 - начале 19 века вся русская культура, и в первую очередь, культура высшего света находилась под всесторонним влиянием Франции.

Немаловажную роль в распространении французских мод, идей и вкусов в мире сыграла длившаяся более полувека особая эпоха в истории Европы, получившая название «века Людовика Четырнадцатого». Опираясь на опытных и умных советников, на личные качества и дарования, а также при содействии благоприятных обстоятельств, он возвел Францию на «такую высоту экономического и умственного развития и политического могущества, что она сделалась первенствующей европейской державой» [Виппер, 1995, с.147].

Естественно, вместе с французскими нравами, вкусами и модой в Европе распространился и французский язык. Гибкий, изящный, разнообразный, он стал языком межнационального и светского общения в дворянских обществах Европы, породив различные виды национально- французского билингвизма.

В России же французский язык не только приобрел статус языка дворянских салонов, но также использовался и для внутрисемейного, бытового общения в аристократических кругах. Начало этому процессу положила ориентация на Европу преобразований Петровской эпохи. Русские стали столь активно прибывать во Францию, что в 1790-м году Екатерина Великая издала указ о возвращении в Россию всех русских, проживающих за границей, из опасения, что они могут заразиться революционными идеями. Однако французская культура успела довольно тесно переплестись с русской.

Язык и культура Франции проникали в семьи русских дворян через быт. Казалось бы, быт и культура - явления почти противоположные и их вряд ли можно соотнести. Занимавшийся этим вопросом Ю.М.Лотман писал: «Быт - это обычное протекание жизни в ее реально-практических формах; быт - это вещи, которые окружают нас, наши привычки и каждодневное поведение. Быт окружает нас как воздух, и, как воздух, он заметен нам только тогда, когда его не хватает или он портится. Мы замечаем особенности чужого быта, но свой быт для нас неуловим - мы склонны его считать «просто жизнью», естественной нормой практического бытия. Итак, быт всегда находится в сфере практики, это мир вещей прежде всего» [Лотман, 2000, с.12].

Кроме того, быт - это обычаи, традиции и этикет. Реализуются они, как и ежедневное поведение людей, главным образом, с помощью языка. В основном, именно через быт одна культура проникает в другую массово. В России такому проникновению способствовало и то, что после Великой французской буржуазной революции и после войны 1812 года в страну хлынул поток эмигрантов, очень многие из которых стали впоследствии гувернерами и гувернантками в дворянских семьях.

Абсолютизировать знание и употребление французского языка русскими дворянами того времени все же вряд ли следует, поскольку русский язык также играл очень значительную роль в их жизни. Тем не менее, западноевропейское образование несло с собой и западноевропейский образ мыслей, выражать которые русским языком в том его состоянии, в каком он находился в конце XVIII - XIX века, было довольно сложно. Семантическое и стилистическое богатство французского языка, напротив, стало насущной потребностью российского общества указанного периода.

То, что русская дворянка, умеющая очень неплохо писать на французском языке, довольно скованно пишет на русском на наш взгляд, еще раз подтверждает то, что русский язык в тот период был еще слабо обработан и мало приспособлен к нуждам русской литературной речи. Он был по-прежнему отягощен устаревшей к тому времени системой церковнославянского языка, как лексической, так и синтаксической; кроме того, в него еще не вошла органично русская разговорная стихия, то есть необходимо была большая и кропотливая работа в указанных направлениях, с опорой как на потенциальные ресурсы русского языка, так и на развитый европейский язык, каким и был тогда французский. Писатели и общественные деятели целенаправленно занимались созданием русского литературного языка, а пока эта работа не была завершена, разговорным языком образованного общества оставался французский.

НАЗВАНИЕ ГЛАВЫ

Воспитание мальчиков и девочек различалось с древних времен: из мальчиков готовили будущих воинов, а из девочек хозяек. В восьмом веке в большой бедной семье девочка считалась обузой и мать была вправе убить новорожденную, избавив тем самым семью от лишнего рта.

С принятием христианства на Руси отношения в семье стали гуманнее. Основное внимание уделялось душевному развитию ребенка. Родители строили свои отношения с ребенком, руководствуясь домостроем. Поощрялись наказания, родителям нельзя было улыбаться своим детям, так как это считалось не душеспасительным. Воспитывался не ум, а хозяйственность. Детей активно включали в работу по дому.

Что касается домашнего уклада и женского быта, то реформы Петра Первого сломали устоявшиеся стереотипы - женщины-дворянки стремились внешне изменить свой облик и приблизиться к типу западно-европейской светской женщины. Изменяются прически - становится обязательным парик. Парики пудрили. Изменяется весь способ поведения- дворянки стремятся как можно меньше походить на своих бабушек и на крестьянок.

Страницы: 1, 2, 3