"Бывшие" перспективы. Что от евро ждали.

Основоположник концепции оптимальных валютных зон был один из наиболее известных ранних монетаристов Р. Манделл[2], по его мнению, преимущества валютной зоны, в особенности такого ее варианта, как переход к единой валюте, сводятся к двум моментам:
1) ликвидации транссакционных издержек и
2) повышению эффективности денег при выполнении ими функций средства обращения и единицы измерения.

Издержки определяются теми потерями, которые возникают в результате ослабления механизма краткосрочного регулирования. Для того чтобы придать этим потерям квантифицированную форму, Р. Манделл свел их к внешним шокам, отражающимся на уровне цен, и коэффициентам гибкости цен. В результате, он установил, что обменный курс является незаменимым орудием восстановления равновесия, если:
. страны подвержены асимметричным шокам, требующим взаимного приведения в соответствие сравнительных цен товаров, которые производятся в этих странах;
. внутренние цены не являются полностью гибкими и, следовательно, не приспосабливаются к шокам немедленно;
. внутренние цены не индексируются немедленно в связи с колебаниями обменного курса, или, иными словами, изменение сравнительных цен в результате изменения обменного курса не нейтрализуются немедленно движением внутренних цен;
. другие механизмы приспособления, такие, как мобильность факторов производства или фискальный федерализм, отсутствуют или играют незначительную роль;
. приспособление через механизм обменных курсов дешевле, чем приспособление при помощи других механизмов.

В поле зрения Р.Манделла оказались далеко не все факторы, влияющие на валютные курсы и платежные балансы.

Так, в частности, О.Бланшар и Д.Куа проводят различие между шоками со стороны спроса и шоками со стороны предложения[3].

Первая разновидность шоков включает экономические потрясения, которые не оказывают долговременного воздействия на уровень производства, вторая – оказывающие такое долговременное воздействие. Другим источником асимметричных шоков является региональная специализация, когда отдельные отрасли могут занимать в экономике тех или иных стран значительно более весомое место, чем в других. По данным А.Стокмана, исследовавшего соотношение национальных и отраслевых шоков в семи европейских странах, они соотносятся друг к другу примерно поровну[4]. Отраслевые шоки, как правило, являются шокам со стороны предложения, а национальные – шоками со стороны спроса. В одной из самых последних моделей (Л.Риччи) к традиционным составляющим, ведущим свое начало от Р.Манделла, добавлены:
1) денежные шоки;
2) товары, не участвующие во внешней торговле;
3) уравнения Кобба-Дугласа, отражающие предпочтения товаров и денег;
4) торговые издержки;
5) функция потерь властей;
6) номинальные негибкости.

Однако для того чтобы избежать немыслимого усложнения модели, автору пришлось пойти на ряд упрощений, которые, разумеется, снижают научную ценность анализа. «Мир» Л.Риччи – это мир двух стран, «своей» и
«иностранной»; мир двух товаров, вступающих во внешнеторговый оборот; мир одного фактора производства – труда, который беспрепятственно переливается из отрасли в отрасль (капитал в рамках модели не существует в природе)[5].

Несмотря на все недостатки, присущие колличественно-эмпиририческим моделям, это единственное орудие анализа, которым располагают западные исследователи и наблюдатели из стран с переходной экономикой, изучающие современные валютные отношения.

Вполне естественно, что проект экономического и валютного союза, затрагивающий интересы других стран, был проанализирован академическими экономистами, в первую очередь в США и Великобритании, а также специалистами, работающими в международных экономических организациях. В качестве базы ими была избрана именно концепция оптимальных валютных зон.

Подробный обзор дан высказанных точек зрения дан У.Бьюитером[6].
Отправной точкой дискуссии было, как правило, сравнение стран-участниц будущего экономического и валютного союза в Западной Европе с североамериканскими штатами. Основной акцент был сделан на сравнении степени асимметрии шоков, роли мобильности труда, мобильности капитала и использовании фискальных инструментов. Этот подход не был лишен известного смысла – во-первых, в связи со сходными размерами двух зон и, во-вторых, в связи с тем, что конечной целью ЭВС является создание единого финансового рынка, который уже давно существует в США.

Полученные эмпирические данные оказались неблагоприятными для проекта
ЭВС. Было установлено, что степень корреляции шоков в различных районах
Западной Европы низка, мобильность труда и капитала невелика, а потенциал приспособления к шокам через фискальную систему ЕС незначителен. Главным элементом механизма приспособления является движение сравнительных цен и внутренняя налоговая политика. Единая валюта устранит важный компонент движения сравнительных цен (обменные курсы), а политическое руководство ЭВС по-видимому, наложит ограничения на независимость внутренней налоговой политики.

Х.Эркель-Русс и Дж.Меелитц обнаружили пять источников шоков для шести западноевропейских стран. Их исследование подтвердило низкий уровень корреляции шоков в регионе. Кроме того, они изучили эффективность внутренней кредитно-денежной и налоговой политики как средства стабилизации и пришли к выводу, что налоговая политика эффективна во всех странах, за исключением Германии, а кредитно-денежная только в Германии и
Великобритании. Таким образом, именно эти две страны теряют больше всех, отказываясь от этого инструмента государственной экономической политики.

Большое внимание было уделено экономическим последствиям Пакта стабильности и роста и возможностям его реализации. Различные авторы предприняли ретроспективный статический анализ циклических колебаний в странах ЕС за последние десятилетия. Наиболее объективными представляются результаты, полученные сотрудниками Международного валютного фонда. Как было установлено ими, в 1970-1995 гг. в большинстве государств – членов ЕС стандартное отклонение циклического бюджетного дефицита составляло менее 2%
ВВП. В пяти случаях отклонение превысило 3%.

Согласно расчетам Международного валютного фонда, в среднем по ЕС падение производства на 1% приводит к нарушению баланса бюджета на 0,6%, причем большая часть этого эффекта приходится на год экономического спада.

Таким образом, лимиты, установленные Пактом стабильности и роста, могут быть реалистичными лишь при одном условии: если в среднесрочном плане бюджеты стран со средним коэффициентом ответной реакции будут сбалансированными, а стран с более высоким коэффициентом будут иметь превышение доходов над расходами, по крайней мере 1% ВВП. Это значит, что участники экономического и валютного союза должны будут радикально изменить свою фискальную политику. Пока в большинстве своем они весьма далеки от этого.

Правда, в руках национальных правительств остаются два других средства
– регулирование заработной платы и поощрение мобильности рабочей силы.

Теоретически, понижение реальной заработной платы в отдельно взятой стране эквивалентно девальвации. В самом деле, понижение паритета национальной валюты и соответствующее повышение цен означают понижение реальной заработной платы. Тот же эффект достигается, если реальная заработная плата падает при неизменных ценах и неизменном обменном курсе.
Однако это тот случай, теория резко расходится с практикой. Заработная плата (и номинальная, и реальная) гораздо более инерционна, чем цены и обменные курсы, особенно в Западной Европе. Опыт показывает, что падение спроса и вызванное им уменьшение производства ведут к увеличению безработицы, а не к падению номинальной заработной платы. Нельзя забывать и о серьезнейших социальных последствиях посягательств на жизненный уровень трудящихся. Поэтому регулирование заработной платы связано с огромными издержками и, как минимум, не практично. О.Бланшар и Л.Кацт[7] показали, что в США мобильность труда играет большую роль в приспособлении к шокам, чем гибкость цен. Это еще более усиливает опасения, что странам ЕС придется нести значительные издержки приспособления, если обменные курсы будут ликвидированы. Т.Байуми и Б.Айхенгрин[8] открыли, что в США процессы приспособления идут значительно быстрее, чем в Западной Европе, что было интерпретировано ими как еще один аргумент против отказа от механизма обменных курсов. Контраргументом является то, что в рамках Европейского
Союза более значительную роль, чем в США, играет гибкость цен.Однако это не опровергает вывод о том, введение единой валюты и уничтожение механизма обменных курсов, по все вероятности, увеличат издержки приспособления к внешним шокам. Столь же неразумно было бы возлагать надежды и на то, что при ухудшении экономической конъюнктуры рабочая сила будет переливаться в районы, где существует повышенный спрос на нее. Различия языка, культуры, традиций делают почти невозможным перемещения рабочей силы из одной европейской страны в другую.

Одним из важных элементов механизма приспособления является мобильность другого фактора производства – капитала и его доступность во время кризиса. Согласно рещультатам подробного эмпирического исследования
А.Аткесона и Т.Бауми,[9] мобильность капитала между регионами США выше, чем между западноевропейскими странами, где частные рынки капитала обеспечивают весьма низкую степень страхования от региональных шоков.

Наиболее авторитетное и беспристрастное суждение на этот счет принадлежит экспертам Международного валютного фонда. Экстраполирую тенденции 90-х годов, они рассчитали гипотетический базисный уровень, которого достигали бы макроэкономические показатели в странах – участниках
ЭВС в начале следующего тысячелетия, если бы экономического валютного союза не существовало. Затем на основе эконометрической модели МУЛЬТИМОД были просчитаны два сценария развития этих стран в рамках ЭВС.

При первом варианте страны-участницы ЭВС осуществляют дальнейшую фискальную консолидацию и добиваются сокращения государственных расходов в среднесрочной перспективе на сумму, эквивалентную 2% ВВП. Одновременно предполагается, что им удастся повысить эффективность факторов производства на 0,5% за счет либерализации товарных рынков и введения единой валюты, а также снизить уровень безработицы на два процентных пункта (до 7%) за счет значительных реформ рынков труда.

При втором варианте страны-участницы ограничиваются строгим выполнением требований Пакта стабильности и роста, но не осуществляют никаких дальнейших структурных реформ. Полученные результаты систематизированы в табл. 2.

Последствия ЭВС для Европы и остального мира[10].
| | | |2000 г.|2001 г.|2002г. |2003г. |2010г. |
|Сценарий 1. ЭВС с дополнительной фискальной консолидацией и реформой |
|рынков труда |
|Члены ЭВС[11] | | | | | | | |
|Реальный ВВП | | |0.2 |0.9 |1,0 |1,1 |2,9 |
|Дефлятор ВВП | | |-0,03 |-0,7 |-1,1 |-1,4 |-1,9 |
|Долгосрочная норма | | |0,1 |-0,1 |-0,3 |-0,4 |--- |
|процента | | | | | | | |
|Уровень безработицы| | |-0,2 |-0,4 |-0,6 |-0,8 |-2,0 |
|Общий баланс | | |0,4 |0,9 |11,5 |2,1 |0,8 |
|государственного | | | | | | | |
|бюджета (в % ВВП) | | | | | | | |
|Чистые доходы | | |--- |--- |0,11 |0,2 |-1,1 |
|Расходы | | |-0,4 |-0,9 |-1,4 |-1,9 |-1,9 |
|Общий | | |-0,4 |-1,4 |-2,7 |-4,5 |-12,6 |
|государственный | | | | | | | |
|долг (в % ВВП) | | | | | | | |
|Торговый баланс (в | | |-3,5 |13,8 |22,8 |31,6 |27,9 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Неевропейские | | | |
|страны – члены | | | |
|большой семерки[12]| | | |
|Реальный ВВП | | |-0,1 |--- |--- |0,1 |0,1 |
|Торговый баланс (в | | |-0,6 |-16,6 |-25,5 |-31,5 |-31,9 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Другие | | | |
|индустриальные | | | |
|страны[13] | | | |
|Реальный ВВП | | |-0,1 |0,1 |0,1 |--- |0,2 |
|Торговый баланс (в | | |-1,0 |-1,9 |-2,6 |-3,5 |-1,7 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Развивающиеся | | | |
|страны[14] | | | |
|Реальный ВВП | | |--- |0,1 |0,2 |0,2 |0,3 |
|Торговый баланс (в | | |5,1 |4,7 |5,3 |3,4 |5,7 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Сценарий 2. ЭВС без дополнительной фискальной консолидацией и без реформы|
|рынков труда |
|Члены ЭВС | | | | | | | |
|Реальный ВВП | | |0,1 |-0,3 |-0,6 |-0,9 |-2,5 |
|Дефлятор ВВП | | |0,1 |0,3 |0,6 |0,9 |2,3 |
|Долгосрочная норма | | |0,2 |0,3 |0,4 |0,5 |0,5 |
|процента | | | | | | | |
|Уровень безработицы| | |0,2 |0,4 |0,7 |0,9 |2,0 |
|Общий баланс | | |-0,2 |-0,5 |-0,7 |-0,9 |-1,3 |
|государственного | | | | | | | |
|бюджета (в % ВВП) | | | | | | | |
|Чистые доходы | | |--- |-0,1 |-0,2 |-0,3 |-0,7 |
|Расходы | | |0,2 |0,4 |0,5 |0,6 |0,6 |
|Общий | | |1,0 |0,7 |1,0 |2,3 |9,8 |
|государственный | | | | | | | |
|долг (в % ВВП) | | | | | | | |
|Торговый баланс (в | | |-1,7 |22,1 |31,7 |38,8 |67,3 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Неевропейские | | | |
|страны – члены | | | |
|большой семерки | | | |
|Реальный ВВП | | |-0,1 |--- |--- |0,1 |0,1 |
|Торговый баланс (в | | |-2,6 |-22,6 |-29,5 |-33,7 |-57,5 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Другие | | | |
|индустриальные | | | |
|страны | | | |
|Реальный ВВП | | |--- |-0,1 |--- |--- |0,1 |
|Торговый баланс (в | | |-0,8 |-2,4 |-3,1 |-3,6 |-6,1 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |
|Развивающиеся | | | |
|страны | | | |
|Реальный ВВП | | |--- |--- |--- |-0,1 |-0,2 |
|Торговый баланс (в | | |5,1 |2,9 |0,9 |-1,5 |-3,7 |
|млрд. долл. США) | | | | | | | |

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5