И, наконец существует еще одна важная функция денег – это средство достижения и удержания власти. В наше время, чтобы стать членом законодательного органа регионального уровня или Государственной Думы нужно вложить очень большие деньги. Даже блок патриотических сил, в том числе КПРФ, из-за недостатка финансовых средств вынужден проводить в высший законодательный орган по партийным спискам представителей крупного капитала, которые нуждаются в депутатской неприкосновенности и в законодательном обеспечении своей предпринимательской деятельности. За деньги можно купить самые высокие посты в государственном аппарате и в силовых структурах. Как правило, эти посты покупаются не для самих олигархов, а для их ставленников, чтобы сами олигархи и воры в законе могли спать спокойно. Алкоголик Ельцин пришел к власти и удержал ее в 1996 году, находясь на смертном одре, не благодаря патриотизму, организаторским талантам, трудолюбию, уму, честности и порядочности (этих качеств у него никогда и не было), а при помощи очень больших денег. Это же касается и других стран, в том числе американских президентов и конгрессменов.
По своей главной сути деньги – это информация о признании обществом трудового вклада людей (расходе их жизненной энергии) в общественно-полезной деятельности.
Труд по своему характеру бывает физическим или интеллектуальным (умственным), хотя в первом случае тоже нужно думать, а во втором – прилагать определенные физические усилия, но что-то одно все-таки преобладает. Тот, кто утверждает, что нет разницы между умственным и физическим трудом, либо не работал физически, либо не занимался трудом интеллектуальным. Одно дело – копать канаву, совершенно другое дело – конструировать космический корабль. Разница есть и причем очень большая. Труд бывает также управленческим или непосредственно производительным. Нормальный умственно и физически здоровый человек должен сочетать интеллектуальный труд с физическим, так как это полезно для здоровья. Переход от одного вида работы к другому фактически является отдыхом. Но в любом случае в процессе трудовой деятельности человек расходует свою жизненную энергию и нуждается в ее восполнении. Для восполнения израсходованной энергии он должен питаться, отдыхать, менять обстановку и характер деятельности, иметь жилье, одежду, обувь, содержать семью, растить и воспитывать детей и т.д. На все это в нашей технократической цивилизации нужны деньги, которые человек зарабатывает, расходуя свою жизненную энергию.
Каждому из нас временами неизбежно начинает казаться, что вокруг денег крутится весь мир. Из приемника, под металлическое звяканье монет, раздаются хиты популярных ансамблей, ритмически повторяющие рефрен «money, money». Или же со старой пластинки великолепный бас с гневом восклицает: «Люди гибнут за металл... Сатана там правит бал...» Телевизионные новости передают в качестве центральных событии бесконечные сообщения об изменениях курсов валют, взлетах и падениях фондовых рынков, грядущих обменах денежных знаков.
Газетные полосы регулярно дают информацию о размерах «корзин», за пределами которых каждый должен чувствовать себя либо безнадежно нищим, либо бесконечно счастливым и богатым человеком. Тысячи сюжетов в литературе, от детективов до любовных романов, закручивают коллизии событий, происходящих с героями вокруг состояний и наследств, богатства и нищеты, неожиданных обогащений и столь же внезапных разорений. Порядочные и бедные герои теряют все свои человеческие достоинства, обретя состояния, или же, наоборот, робкие и заикающиеся персонажи, невротики и неудачники, став чудесным образом обладателями миллионов, мгновенно распрямляют плечи, перестают заикаться и превращаются во всесильных героев-любовников или мудрых философов.
Однако жизнь, так или иначе, заставляет нас определить свое отношение к деньгам, выбрав любую возможную позицию в широком спектре между отчаянным бессребреничеством или аскетической борьбой с роскошью и богатством, с одной стороны, и азартной погоней за деньгами, стремлением к обладанию максимальным количеством денег с другой.
В этом выборе своего отношения можно опираться только на существующие в окружающей нас культуре примеры и образцы. И чем внимательнее человек всматривается в палитру этих примеров, тем шире и многообразнее она оказывается.
Можно увидеть людей, совершенно не думающих о деньгах и, тем не менее, умудряющихся решать свои повседневные проблемы за счет того, что их глубокое увлечение своим делом в конце концов оценивается и оплачивается другими. Можно увидеть и других, вся жизнь и все помыслы которых, казалось бы, только и сосредоточены на том, как растянуть свой последний рубль на десятки неотложных забот, сэкономив на чем можно и отложив при этом копеечку на черный день. Такой вариант «психологии нищеты» не исчезает даже в тех случаях, когда в руки попадают большие и даже очень большие деньги.
Есть люди, которые гордятся тем, что деньги у них долго не задерживаются, и они способны в момент промотать любую сумму, сами потом искренне удивляясь, куда все это делось и как быстро закончилось.
Есть люди, для которых, по выражению Ф. Тэйлора, «каждый пенни кажется величиной с тележное колесо», образцы отчаянной скупости и скаредности, подобные гоголевскому Плюшкину или бальзаковскому Гобсеку.
Для кого-то деньги — предмет гордости: для кого-то — символ обладания, то, чем можно гордиться, как можно гордиться обладанием красивой женщиной; для кого-то — грех и грязь, для кого-то — постоянный источник тоски и зависти: для кого-то — простой инструмент, дающий набор возможностей для достижения заветных целей.
Мимолетный взгляд на отношение к деньгам и богатству в истории позволяет обнаружить еще несколько примечательных особенностей, главная из которых — это подобные качелям колебания от одного полюса отношений к другому. Вполне благосклонное отношение к деньгам в античности, где богатство почиталось как милость богов, сменяется порицанием сочности и любви к деньгам в эпоху средневековья, вновь возрождается в виде «капиталистического стяжательства», а затем снова порицается и искореняется государствами в ходе больших социальных экспериментов. Будь то распределительные системы стран «развитого социализма» или относительно меньшие по масштабам общества благоденствия в израильских кибуцах.
История античных времен отчетливо демонстрирует нам связь обладания деньгами с человеческим тщеславием, конкурентными отношениями, которые еще не считались столь неприличными и проявлялись во многих деяниях героев того времени.
«В те времена богатство не связывалось с нечистой совестью, напротив, его охотно выставляли напоказ. Как раз в Древней Греции можно найти примеры демонстративного расточительства», — пишет Кристиан Майер. Считаясь с этим как с фактом, греческие правители предусмотрительно стремились управлять этими процессами, пытаясь направить честолюбие зажиточных людей на пользу общественным целям, с тем, чтобы они использовали выставляемое напоказ богатство во славу богов и на благо городов. К. Майер упоминает в связи с этим следующую историю. «О морской экспедиции в Сицилию в 415 г. до н.э. сообщается, например, что триерархи «оснастили свои корабли великолепными щитами и оружием и на спор постарались превзойти других в великолепии украшения судов». Подобные масштабы честолюбивых проявлений были исключением. Но дух соперничества сам по себе здесь проявляется как правило. Более того, его развитие поощряет общество. Учреждая многочисленные призы и проводя чествования. Таким образом, состоятельность и соперничество были взаимосвязаны между собой».
Период средневековья в полную силу озвучил идею греховности денег, алчности и стяжательства. Но сила этого звучания не в последнюю очередь связана с тем обстоятельством, что человек той эпохи со страстной энергией проявлял в своей жизни стремление к благам, обладанию богатством и властью.
В повседневной жизни людей того времени, как отмечает Ф. Ариес, противоположные по своей сути стремление к благочестию и стремление к обладанию земными благами не просто сосуществовали, но как бы даже усиливали одно другое. Противоречие между устремленностью этих чувств обычно разрешалось человеком лишь на смертном одре.
Отличительная особенность эпохи средневековья, поражающая многих исследователей, — это фантастическое по своим масштабам перераспределение богатств. Состояния, с неимоверным трудом накапливаемые в течение жизни, раздавались и раздаривались церквам, монастырям, общинам, богадельням и домам призрения. В результате лишь ничтожная часть оставалась прямым наследникам и близким. «Если не иметь в виду одержимость состоянием души и страх перед адом, руководившие людьми средневековая, — пишет Жак Ле Гофф, — то никогда не удастся понять их менталитет, и мы застынем в изумлении перед этим забвением всех усилий алчной жизни, отказом от могущества, отказом от богатства, которые приводят к чрезвычайной мобильности богатства и показывают, в какой мере в средние века самые жадные до земных благ в конце концов, хотя бы под конец жизни, начинают презирать мир. Эта черта менталитета, препятствующая накоплению состояний, способствует отделению людей средневековья от материальных и психологических условий капитализма».
Глубокое понимание этой психологической особенности менталитета людей средневековья будет неполным, если не обратить внимания на одно экономическое по своей природе обстоятельство. Накопление богатств в период доиндустриальной истории было практически лишено перспектив экономического приумножения. Богатство можно было добывать, концентрировать, обращать в сокровища, но возможности, выражаясь современным языком. «Делать бизнес», развивать свое состояние были предельно ограничены. П. Вейн отмечал в этой связи, что общества этой поры характеризуются невероятным, с точки зрения современного человека, разрывом в уровне индивидуальных доходов и отсутствием возможностей капиталовложений, которыми занимались лишь немногие торговые и ремесленные профессионалы, не боявшиеся риска. Мировой капитал состоял тогда главным образом из обрабатываемых земель и построек; орудия производства, телеги, плуги, ткацкие станки, корабли были лишь небольшой его частью.
Доходы при этом вынужденно оседали в виде дворцов, церквей, монастырей или — сокровищ, ювелирных изделий, произведений искусства и пр. Только после промышленной революции появилась возможность инвестировать деньги в производство, в машины, железные дороги и т. п.
Иными словами, и в период античности, и в эпоху средневековья деньги еще неявно проявляли свою рабочую функцию. Они, в соответствии со своей природой, обслуживали отношения обмена, на них можно было снарядить военную экспедицию и в военном походе добыть еще больше денег, богатств и сокровищ; их можно было потратить, дав работу строителям, художникам, модельерам и портным. С помощью денег можно было эффектно самоутвердиться, будь то в античном полисе или средневековом городе. При этом в античности окружающими не менее чем богатства, если не более, высоко ценились гражданские доблести человека, его воинские умения и его отношения с богами, а в средневековье такую же ценность имела знатность происхождения и благородство кровей, благочестивость и следование нормам своего круга, цеха или общины.
Страницы: 1, 2, 3
