Представление о надежде как о положительной ценности включает и утверждение ее действенности в личностном, социальном и космическом аспектах. Э. Блох считал, что надежда ориентирует на осуществление высшего блага как торжества коммунизма и Царства Свободы, где преодолеваются какие-либо противоречия в человеческом бытии и человек становится бессмертным. По Э. Фромму, надежда как основная характеристика бытия направлена на активное преобразование человеком и обществом «земной» реальности в направлении ее «большей жизненности».

Любовь. Любовь – самый верный свидетель существования. Только находясь в состоянии любви, человек чувствует, что действительно живет, а не через него что-то живется, случается помимо его воли или желания. Он чувствует это каждую минуту так же, как идеально здоровый спортсмен чувствует каждую клеточку своего молодого тренированного тела.

С точки зрения философии то, что я кого-нибудь люблю, объясняется не предметом любви, а моей способностью любить. Другими причинами нельзя объяснить возникновение любви.

Любят не за что-то, любят, потому что любят. Для любви нет причин, как нет причин для добрых поступков, нет причин для существования совести. А когда находятся такие причины, то ни любви, ни совести нет.

Человек делает добро, поступает по совести не потому, что преследует какую-нибудь конкретную цель, а потому, что он добр, совестлив и не может жить иначе. Человек любит потому, что не может не любить, даже когда обнаруживает, что любимый на самом деле не обладает особыми достоинствами. Любящий видит в любимом то, что не видят другие, чего не видит весь мир. Человека невозможно познать никакими тестами, никакими опросами и исследованиями. Но есть одно безошибочное средство узнать человека – надо его полюбить.

Поскольку нет никаких биологических, физических или психологических оснований для любви, поскольку любят не за что-то, любят потому, что не могут не любить, то у любви есть только метафизические основания. Метафизика, метафизическое сознание – это видение бесконечности позади всякой вещи или любого явления, видение бесконечного фона, открытости, невыразимой, не улавливаемой в строгих понятиях атмосферы, «легкого дыхания». Человека любят за то, что в нем приоткрывается эта бездонная неисчерпаемая глубина, приоткрывается тому, кто его любит.

Любовь – не массовое явление, а редкий подарок, достающийся далеко не всем людям. Она встречается редко еще и потому, что люди боятся любви, так как это – постоянная забота и тревога за любимого человека, постоянная ответственность. Любовь никак не совпадает со счастьем в будничном смысле этого слова.

Любовь – очень парадоксальная вещь. Во-первых, любовь нередко возникает тогда, когда любить нельзя, и развивается, преодолевая различные препятствия. Вся художественная литература построена на описании этого конфликта – любовь Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, Алексея Вронского и Анны Карениной.

Отсюда вытекает второй парадокс – любовь всегда связана со смертью: или потому, что препятствия для ее осуществления оказываются непреодолимыми, или потому, что любящий человек осознает, как хрупко и недолговечно его чувство, когда он остро переживает тот факт, что он живет, дышит, радуется жизни, и потому своим главным врагом считает небытие, распад, смерть.

Воспитывать – значит пробуждать способность любить. Труд жизни начинается с труда души, с любви, а уже потом идет труд ума и рук. Обычно говорят, что всех любить невозможно, что есть люди не достойные любви. Тем не менее, детей надо, прежде всего, учить любви: научатся любить людей – будет кого и что любить, а они потом уже сами научатся ненавидеть тех, кто хочет погубить любимое и дорогое.

Согласно теории Фрейда постоянная задача развивающейся человеческой культуры есть обуздание любовной жизни, и первые собственно культурные законы направлены сначала на запрет сексуальных отношений между родственниками, а потом и на ограничение сексуальной жизни вообще, например браком. Но многочисленные запреты, наложенные культурой на сексуальное наслаждение, сказались и в том, что позднейшее разрешение его в браке не давало человеку полного удовлетворения. Правда, и неограниченная половая свобода не приводила, по Фрейду, к лучшим результатам. Ценность любовной потребности тотчас понижалась, если удовлетворение становилось слишком доступным.

Таким образом, любовь, прежде всего сексуальная, является, по Фрейду, базисом человеческой культуры. Она не просто связывает одного человека с другим. Эрос объединяет семьи, племена, народы, нации в одно большое целое – человечество.

Любовь не только конституирует человека как личность, но и является средством более глубокого и более точного открытия реальности.

Очень часто люди довольствуются суррогатами, многочисленными формами псевдолюбия.

Во-первых, большинство людей считает, что любовь – дитя сексуального наслаждения и если два человека научатся в этом смысле вполне удовлетворять друг друга, то они постигнут искусство любить. Любовь не является следствием сексуального удовлетворения: наоборот, даже знание так называемых сексуальных приемов – это результат любви.

Второй формой псевдолюбия, которая вместо человеческого счастья приводит лишь к неврозам, страданиям, является привязанность одного или обоих «любовников» к фигуре одного из родителей. Уже во взрослом состоянии они переносят на любимого человека чувство ожидания или страха, которые испытывали по отношению к отцу или матери.

Еще одна форма псевдолюбия – любовь-поклонение. Люди часто имеют склонность обожествлять любимого. Он теряет себя в любимом человеке, вместо того чтобы находить себя в нем.

Проявление невротической любви вызвано нежеланием замечать свои грехи и сосредоточенностью на недостатках и слабостях «любимого» человека.

Видом псевдолюбия является также «временная аберрация». Многие помолвленные или молодожены мечтают о блаженстве, которое, как они думают, ожидает их впереди, хотя в данный момент они уже начинают скучать друг с другом.

И наконец, очень частая форма псевдолюбви – проекция своих проблем на детей. Когда человек чувствует, что не в состоянии придать смысл собственной жизни, он старается обрести его в сыне или дочери. Не найдя смысла для себя, можно и ребенка воспитать неправильно. Часто не расторгают несчастливый брак, выдвигая такой аргумент: мы не можем разойтись, чтобы не лишать ребенка благодеяний единой семьи.

Понимание того, что человек без любви – жалкое, неполноценное существо, не постигающее смысла своего существования, выражено в Послании апостола Павла коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто».

Проблема счастья

Каждый понимает счастье по-разному. Вопрос «что есть счастье?» равнозначен в некотором смысле вопросу «что есть истина?». Уяснение этой проблемы позволяет нам осознать свое отношение к жизни, свои идеалы, ценностные ориентации, нравственные принципы. Очевидно, более правомерно ставить вопрос не о том, как сделать себя счастливым, а о том, как стать достойным счастья.

В философском смысле: счастье – поиск истины, реализация своих творческих потенций. В осознании вопросов счастья проявляется вся личность человека в целом: эмоциональная, волевая, интеллектуальная сфера.

Ницше считал, что мудрый человек не обязан быть счастливым – если человек знает, зачем он живет, ему не важно, как он живет.

Конечно, никто не знает точно, что такое счастье, и разные люди понимают его по-разному. Наиболее распространенная точка зрения подменяет счастье удовольствием. Удовольствие – это имитация счастья. Крайним видом такого иллюзорного счастья является наркотическое опьянение: человек полностью отрешен от мира, полностью растворен в чистом удовольствии, абсолютно счастлив и доволен, в данный момент больше ничего ему не нужно, и сейчас он не думает о том, что наступит очень тяжелое похмелье, тяжкие страдания.

Люди чаще имеют возможность и желание получить поверхностные удовольствия, а не глубокие. Причем тот, кто познал много поверхностных удовольствий, имеет меньше возможностей испытать в будущем такие, которые захватили бы его целиком.

Многие отождествляют счастье с полным удовлетворением своих потребностей: у них все есть, они богато живут, им доступны любые физические и духовные удовольствия – что еще надо для счастья?

Некоторые люди связывают свое представление о счастье с карьерой, прежде всего с политической: им кажется, что настоящее счастье – иметь власть, управлять другими людьми, все время быть на виду, слушать слова одобрения. Но, как показывает жизнь, политические деятели редко бывают счастливы – власть быстро развращает и опустошает человека.

Ни забвение, ни наслаждение, ни удовлетворение всех потребностей, ни власть не приносят, видимо, настоящего счастья, они дают лишь имитацию счастливой жизни, которую сменяют пресыщение и разочарование. Мудрецы считали, что единственно возможный вид счастья – жизнь в согласи с самим собой, без страха, без напрасных надежд и мечтаний, в спокойном и ясном видении проблем и невзгод. Счастье – это внутренняя умиротворенность, когда вместо страха и забот жизнь проникнута пониманием святости каждой прожитой минуты, святости и красоты окружающего мира, которые отражаются в его душе.

Все внешние источники счастья и наслаждений по своей природе крайне ненадежны, сомнительны, преходящи, подчинены случаю. В этом отношении больше, чем в каком-либо ином, важно, что именно мы имеем в себе.

Счастье возможно только сейчас, в эту минуту, в настоящем. Но обычно мы не задерживаемся в настоящем, утверждал Паскаль. Мы вспоминаем прошлое, мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит. Мы так легкомысленны, считал Паскаль, что мечтаем только о воображаемых временах и без рассуждений бежим от единственно существующего в действительности. Это потому, что настоящее обычно ранит нас. Мы его прячем от самих себя, потому что оно нас удручает, а если оно нам приятно, то жалеем, что оно ускользает. Мы пытаемся удержать его в будущем и предполагаем распоряжаться такими вещами, которые отнюдь не в нашей власти, в том времени, до которого мы вовсе не обязательно доживем.

Мы почти не думаем о настоящем, считал он, а если и думаем, то лишь для того, чтобы в нем научиться получше управлять будущим. Настоящее никогда не бывает нашей целью. Таким образом, мы вообще никогда не живем, но лишь собираемся жить и постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно.

Пока человек не нашел ничего святого в своей жизни, не почувствовал глубину, волнующую красоту настоящего мгновения, его жизнь поверхностна. Он может жениться, иметь детей, хороший дом и деньги, может быть умным и удачливым. Но его жизнь будет лишена того аромата мудрости и спокойствия, без которого все похоже на тень.

Смысл человеческого бытия

Начиная рассмотрение проблемы смысла человеческого бытия, вспомним определение человека, данное Э. Кассирером: человек, прежде всего животное символическое, живущее в новой, созданной им самим реальности – символическом универсуме, состоящем из бесчисленного множества символических нитей, на которые опирается каждый из составляющих эти нити символов. Символ многозначен, «бесконечен и бездонен», не столько концентрат знания, сколько указание, обозначение определенной направленности, «план, проект или программа жизнедеятельности» (М. Бахтин).

Смысл жизни имеет человеческое измерение. В мире, где нет человека, нет ни смысла, ни бессмыслицы. Только человек в процессе взаимодействия с миром способен выработать понимание смысла жизни. Это действо он совершает не произвольно, а в соответствии со своими ценностными установками, нормами и идеалами, обусловленными его субъективными особенностями и объективными условиями его бытия.

Человек не просто вырабатывает понятие смысла жизни, но и борется за его воплощение.

Эффективность этого поиска напрямую зависит от меры свободы и ответственности человека. Отсутствие или ограничение свободы личности затрудняют выбор ее смыслообразующих ценностей, и потому освобождает личность от ответственности за свои намерения и поступки.

Смысл жизни похож на цель. Прежде чем достигать цель, двигаться от цели к результату, человек должен определить для себя цель, поставить ее. Но целеполагание – лишь первый этап. Человек совершает действия не для того, чтобы поставить, определить цель, а для того, чтобы достигнуть ее. Так и смысл жизни. Поиск смысла жизни – первая часть проблемы. Вторая часть – реализация смысла жизни, смыслозначимая, осмысленная жизнь.

Далее, очень важно, с одной стороны, искать и находить смысл жизни, а, с другой, не переоценивать значение этого вопроса, не зацикливаться на поисках смысла жизни. Жизнь отчасти имеет смысл, а отчасти не имеет.

Жизнь имеет смысл в той мере, в какой она осмысленна, разумно организована, человечески значима.

Жизнь не имеет смысла, т.е. вопрос о смысле неуместен в той мере, в какой она автоматична и растительна, в какой она управляется инстинктами, регулируется органическими потребностями. Наличие этой второй стороны жизни позволяет человеку не напрягаться слишком сильно в поисках смысла жизни, не спешить с жизнезначимыми ответами и решениями, т.е. в какой-то мере расслабиться, отдаться потоку жизни, плыть по ее течению.

Сказанное о смысложизненной природе человека позволяет понять все значение проблематики смысла жизни человека. Вопрос о смысле жизни есть вопрос о предназначении человека.

Тогда проблема, как ее сформулировал Камю, состоит в том, «существует ли логика, приемлемая вплоть до самой смерти?» Среди многих подходов к решению этой сложной проблемы можно выделить три главных: смысл жизни изначально присущ жизни в ее глубинных основаниях; смысл жизни за пределами жизни; смысл жизни созидается самим субъектом.

Для первого подхода наиболее характерно религиозное истолкование жизни. Единственное, что делает осмысленной жизнь и потому имеет для человека абсолютный смысл, есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловечской жизни.

В основе второго подхода лежит секуляризованная религиозная идея. Человек способен переустроить мир на началах добра и справедливости. Движение к этому светлому будущему есть прогресс. Прогресс превращает каждое человеческое поколение, каждого человека, каждую эпоху в средство и орудие для окончательной цели – совершенства, могущества и блаженства грядущего человечества, в котором никто из нас «не будет иметь удела» (Бердяев).

В соответствии с третьим подходом жизнь не имеет смысла, проистекающего из прошлого или будущего, тем более из потустороннего мира. В жизни самой по себе вообще нет никакого раз и навсегда заданного, однажды определенного смысла. Только мы сами сознательно или стихийно, намеренно или невольно самими способами нашего бытия придаем ей смысл и тем самым выбираем и созидаем свою человеческую сущность.

Если же говорить о том общем, что можно обнаружить во всех трех рассматриваемых выше подходах, то это общее обнаруживает достаточно сложный состав, оценка которого не может быть однозначной.

С другой стороны, всем им присуще стремление к человеческой солидарности и заинтересованность в становлении человеческого в человеке. Смысл возможен только в общении с окружающими. Всегда были люди, которые знали и помнили, что внимание к делам человечества должно быть смыслом жизни.

В чем же конкретно смысл жизни? Ясно, что каждый отвечает на этот вопрос по-своему. С другой стороны, в нем есть общие моменты. Это – любовь и творчество. В подавляющем большинстве случаев люди осмысляют-оценивают свою жизнь именно в русле этих двух категорий.

Итак, смысл жизни – это самостоятельный, осознанный выбор человеком тех ценностей и идеалов, которые ориентируют его на самореализацию, связанную с удовлетворением потребностей творить, отдаваться, делиться с другими, а иногда и жертвовать собой ради других.

Список литературы

1. Балашов Л.Е. Философия: Учебник. – 2-е изд. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и Ко», 2006 г. – 603 с.

2. Философия: Учебник для студ. высш. учеб. заведений / А.К. Рычков, Б.Л. Яшин. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2004 г. – 384 с.

3. Гуревич П.С. Основы философии: Учебное пособие. – М.: Гардарики, 2000 г. – 438 с.

4. Философия: Учебник для высших учебных заведений. / Под ред. Л.Г. Кононович, Г.И. Медведев. – Ростов – н/Д.: «Феникс», 1996 г. – 576

5. В.Г. Горбачев Основы философии: Курс лекций. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998 г. – 352 с.

6. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. – М.: Гардарики, 1999 г. – 816 с.

7. Философия: Курс лекций: Учебное пособие для студентов вузов / Моск. ин-т национ. и регион. отношений; науч. руковод. авт. колл. докт. филос. Наук В.Л. Калашников. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997 г. – 384 с.

Страницы: 1, 2, 3