3. Расширение общей сети акторов. Основную сеть, включающую авторов текстов, можно дополнить другими "знаковыми фигурами" профессионального сообщества, которые не входят в число информантов, но упоминаются в нарративах и, следовательно, могут быть отнесены к акторам, так сказать, второго порядка. Технически это сводится к включению новых вершин в сеть и соединение их такими же связями с акторами первого порядка. Вес связи будет равен количеству упоминаний этих акторов авторами нарративов. После построения расширенной сети можно считать уровень акторов укомплектованным и переходить к построению второго уровня сети - уровня артефактов.

4. Построение уровня артефактов. Каждую ячейку матрицы смежности можно расшифровывать, помечая, в связи с каким событием автор текста упомянул другого актора. Затем подсчитывается общее количество упоминаний авторов текстов, связывающих их с тем или иным артефактом, и итог заносится в матрицу смежности. Затем данные связи отображаются на графе и каждой их них присваивается соответствующий вес. Далее проводится анализ полной двумодальной сети.

Преобразование текста в эгоцентрические сети

Если бы источники текстовой информации были разрозненными, было бы практически невозможно свести в одну матрицу высказывания обо всех акторах. Единственно, о чем могла бы идти речь, - взаимное цитирование и взаимные ссылки по определенной научной теме. Тогда каждая научная тема выступала бы в качестве отдельного артефакта, и построение общей сети представлялось бы методологически необоснованным. Тем не менее, такой подход весьма распространен при построении сетей в исторических текстах [7]. Основой анализа в данном случае выступает исторический факт, а различные документальные источники связывают с этим фактом акторов - исторические фигуры.

В нашем исследовании некоторое количество авторов создают текст (нарратив) на заранее заданную тему - профессиональные биографии, локализованные определенными временными рамками - от начала 1950-х до 1990-х годов. Таким образом, задается временная граница исследования. С другой стороны, речь идет о становлении определенной научной дисциплины - социологии, и этим задается фактологическая граница исследования. Кроме собственно социологических исследований (области достаточно диффузной), в биографических нарративах затрагиваются и смежные дисциплины: философия, психология, история, журналистика и так называемая практическая работа, в том числе партийная. Таким образом, границы материала задают специфические маршруты формирования дисциплинарного дискурса российской социологии 60-х - 90-х годов. Собственно говоря, эти маршруты маркируются хорошо опознаваемыми событиями, институтами и темами-артефактами. Реконструкция указанных артефактов в профессиональных биографиях дает возможность хронологически проследить институциональное оформление (все более отчетливое прочерчивание) позиций, сфер влияния и научных тем как контролируемых "локусов" на карте науки. Со временем за каждым фигурантом закрепилась социологическая тема, в которой исследователь выполнял функцию своеобразного патримониального контроля. В эгоцентрических графах легко устанавливается и такой институт организации дисциплинарного знания как "протекторы", мобилизующие ресурсы административной власти для поддержания границ. Так, со временем в социологии, еще не получившей, по общему мнению, дисциплинарного статуса, сложились вполне определенные и хорошо маркированные именами темы: общественное мнение, бюджеты времени, социальное прогнозирование, социальная структура, отношение к труду, социология села, социология семьи и, рядом, сексуальные отношения, идеологическая работа, методика и техника.

Наряду с этими темами существовала (и существует) "Большая тема" - "Предмет и основные проблемы социологии", прерогатива разработки которой принадлежит высшей страте профессионального сообщества, в частности, директорам институтов. Разумеется, внутри тем происходила дифференциация сфер влияния, выражавшаяся в возникновении региональных и локальных школ. Наиболее адекватный перечень арефактов-тем российской социологии отражен в документах Советской социологической ассоциации. Каталог указанных артефактов может быть сопоставлен со сведениями из традиционных источников по истории науки и, тем самым, подвернут проверке с точки зрения полноты и точности описаний.

Итак, каждый рассказ можно изобразить схематически. В центре располагается автор, а вокруг него - фигуранты его профессиональной биографии. Если в тексте содержатся упоминания о связях между другими фигурантами, эти связи также отображаются в схеме. Как уже упоминалось, почти все эти связи опосредованы артефактами, которые также отображаются в схеме. Так из текста реконструируются эгоцентрические сети, отражающие связи актора на индивидуальном уровне.

Пример эгоцентрической сети

Рассмотрим в качестве примера одну из наиболее насыщенных эгоцентрических сетей - сеть профессора Б.А. Грушина (рис. 2). Мы можем видеть, что по своей наполненности акторами и артефактами она значительно превосходит наполненность сетей таких влиятельных фигур в профессиональном сообществе, как академик Т.И. Заславская (рис. 3), профессор В.А. Ядов (рис. 4) и член-корреспондент РАН М.Н. Руткевич (рис. 5). Разумеется, объяснение этой наполненности следует искать не в изолированности или коммуникативной открытости актора сети (хотя и этот фактор не исключается), а в особенностях биографического повествования, обусловливающих селекцию материала [8].

Для непосредственных участников событий сами по себе реконструкции сетевых структур из текста не представляют интереса, однако до тех пор, пока история дисциплины не стала далекой историей, их свидетельства могут служить критерием достоверности сетей, в частности, группировки акторов по их связям с артефактами. Так, устанавливается, что Мацковский, Дридзе, Жаворонков, Войнова, Кудрявцев, Петров, Нейгольдберг и Сазонов участвовали в проекте "Таганрог" (в нашей терминологии: связаны с артефактом "Таганрог"). Кроме того, они работали вместе с Б.А. Грушиным в опросном центре "Общественное мнение" (так в тексте), то есть были связаны с еще одним артефактом.

Рис. 2. Эгоцентрическая сеть профессора Б.А. Грушина

В эгоцентрической сети Б.А. Грушина отдельное место занимают Ф.В. Бурлацкий и Г.В. Осипов, а конфликт между ними, упоминаемый буквально всеми акторами, также приобретает статус артефакта. Мы можем увидеть его и на эгоцентрической сети М.Н. Руткевича (рис. 5). Чикин, Панкин и Воронов также упоминаются в связи с двумя артефактами: "Институт общественного мнения" и газета "Комсомольская правда". Поскольку "Лекции" Левады (а точнее, последовавший за ними "погром") также упоминаются многими авторами, им можно присвоить статус артефакта, и анализировать как отдельную вершину. Эгоцентрическая сеть академика Т.И. Заславской значительно отличается от сетей столичных социологов: образующие сеть акторы имеют, как правило, новосибирское происхождение, артефакты-темы - также новосибирские, но артефакты-учреждения - "всесоюзные".

Рис. 3. Эгоцентрическая сеть академика Т.И. Заславской

Очевидно, построение содержащих артефакты сетей может стать исключительно важным компонентом источниковедческой экспертизы (стоит, например, предположить, что мы имеем дело не с современностью, а с научным сообществом 1930-х годов). Мы можем не знать, что такое "младостанковисты", но сетевое свидетельство о принадлежности к данному артефакту определенных фигур является фактом социальной истории науки.

Аналогичные сети создаются для каждого актора. Эгоцентрические сети представляют собой экстракт биографического текста, и их информативность в определенном отношении выше информативности повествований. Вместе с тем, эгоцентрические сети остаются препарированными первичными данными, требующими обработки и анализа. Хотя в них уже можно производить элементарные подсчеты, аналогичные подсчету некоторых индивидуальных социометрических индексов, они не являются математическими моделями, и никаких обобщений отсюда не следует. Данные создаются здесь методом формирования текстового массива - это обстоятельство дает основания для сомнений в их надежности и релевантности для изучения научной коммуникации. Метод опроса дает не больше, чем может дать метод опроса. Так или иначе, следующий шаг заключается в переходе от рассказа-"случая" к генерализациям - совмещению эгоцентричных сетей и построению общей сети.

Рис. 4. Эгоцентрическая сеть профессора В.А. Ядова

Преобразование эгоцентрических сетей в общую сеть

Общая сеть строится при помощи обычной социоматрицы, вес связей определяется количеством упоминаний. При расчете структурных коэффициентов акторов (эквивалентности и центральности) весами можно пренебречь, и элементы матрицы будут обозначаться как 0 или 1. Таким образом, фиксируется наличие или отсутствие упоминания одного актора другим. В результате этих операций создается социоматрица, где выделены максимально сильные связи (табл. 1). Выделение максимальных связей очищает сеть от "шума", более четко отображает общую структуру взаимодействий. Построенная на основе социоматрицы сеть представляет собой определенную генерализацию (рис. 6).

Рис. 5. Эгоцентрическая сеть члена-корреспондента РАН М.Н. Руткевича

В обобщенной сети можно выделить несколько "звезд". Это В.А. Ядов, Б.А. Грушин, Ю.А. Левада, Г.В. Осипов, М.Н. Руткевич. Опять же следует отметить, что речь идет не об их влиянии в профессиональном сообществе и, тем более, не о научных вкладах, а о репрезентации в биографических повествованиях, коллекция которых, разумеется, отражает коллективные представления части профессионального сообщества1. На основе обобщенной сети можно определить и контекст упоминания акторов, иными словами, можно подсчитать, что о ком говорят. В "положительные звезды" попадают В.А. Ядов, Б.А. Грушин, Ю.А. Левада. В "отрицательные" - М.Н. Руткевич, к Г.В. Осипову отношение менее однозначное. Можно детализировать задачу, показав, кто и в каком контексте говорит о "звездах", а также у кого какие "звезды". Контекст упоминаний о М.Н. Руткевиче получается достаточно отрицательным и связывается с так называемым погромом в Институте конкретных социальных исследований, который М.Н. Руткевич возглавил в начале 1970-х годов. Возможны и противоположные объяснения. Например, В.С. Семенов упоминает о М.Н. Руткевиче в положительном контексте. В.А. Ядова чаще всех упоминают В.В. Колбановский (10 раз), А.Г. Здравомыслов (6 раз), Б.А. Грушин (5 раз), Н.Ф. Наумова (5 раз), Г.В. Осипов (4 раза).

Таблица 1

Матрица смежных вершин (выделены сильные связи:  4)

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7