Идейные авторитаристы происходят из старой партийной, хозяйственной, научно-технической, идеологической (преподаватели марксизма) номенклатуры, из офицеров вооруженных сил, госбезопасности и МВД, работников карательных органов. Но среди них немало и представителей научно-технической интеллигенции, ориентированных на проект нового авторитаризма, очищенного от архаических наслоений коммунистической идеологии, на ценности силы и порядка. Этот психологический тип характерен для «интеллигентной» части партии Жириновского. В целом идейные авторитаристы отличаются более высоким уровнем образования от малообразованной и поэтому восприимчивой к примитивным стереотипам и мифологии основной базы «непримиримой оппозиции».
Государственники-«центристы» по основному содержанию своих экономических и политических воззрений мало отличаются от жириновцев и национал-«патриотов». Их идеалом также является сильное государство, распространяющее свою власть на экономику и защищающее великодержавные национальные интересы. Однако все эти установки проявляются у них в менее агрессивной, более смягченной форме, не обязательно сопряжены с антисемитизмом и этноцентризмом. На их систему ценностей некоторое, хотя и весьма поверхностное влияние оказывают демократические и реформаторские идеи, присутствующие в их «сверх-Я» в качестве конвенциональной нормы, вовсе отвергать которую было бы неприлично. Многие лидеры и идеологи этой ориентации - бывшие номенклатурные «прогрессисты» 60-70-х годов и люди из окружения Горбачева; органически не принимая либеральное реформаторство и отказ от великодержавия, они дорожат своим самосознанием борцов с тоталитаризмом. Все это придает их менталитету двойственный характер, побуждает их прикрывать свое родство с откровенными авторитаризмом и национализмом демократически-реформаторским флером. Отсюда курьезное тяготение к декларативной самоидентификации с социал-демократизмом, к которому они имеют ненамного большее отношение, чем ЛДПР Жириновского к либерализму и демократии.
Все эти особенности государственников-«центристов» позволяют разместить их по абсциссе ближе к центру, чем коммунистов, а по ординате - чем непримиримую оппозицию. И в то же время заключить в кавычки « центристскую» часть их политического титула.
Социальную базу данного течения составляют группы населения, которые хотели бы совместить государственный авторитаризм с наиболее соблазнительными прелестями рынка и демократических свобод (возможностью коммерческой прибыли, обильным потребительским рынком, гласностью). Или хотя бы сохранить свободу выбора между рыночной и традиционно-социалистической формами экономического бытия в условиях неопределенности переходного периода. Впрочем, эта база весьма узка, «элитарна» и охватывает главным образом некоторые слои хозяйственной номенклатуры (часть директорского корпуса) и интеллигенции.
В верхнем левом квадранте схемы размещаются реформаторы-государственники. Они близки к реформаторскому полюсу абсциссы и весьма далеки от демократического полюса ординаты. Осознанно или интуитивно эти люди делают ставку на авторитарный путь осуществления рыночных реформ, на сильную исполнительную власть; пороки хасбулатовского Верховного совета, Государственной думы, Советов убедили их в фундаментальной недееспособности представительной демократии, во всяком случае в условиях современной России. В рефлектирующих группах сторонников этой ориентации популярны рассуждения «о неготовности России к демократии», интерес и чилийскому, южнокорейскому и т.п. опыту модернизации, мечтания о превращении госаппарата в главную силу реформ. Их более широкие слои высказываются за «сильную руку» в ходе социологических опросов. К ним принадлежат часть тех, кто идентифицирует себя с либерализмом, представляя его технократический вариант. Представители этой ориентации, происходящие из самых различных социальных слоев, образуют значительную, возможно, даже большую часть относительно устойчивого электората Ельцина и демократов.
К реформаторскому и одновременно к демократическому полюсам двух осей близка реформаторско-демократическая ориентация. К ней принадлежат часть интеллигенции и элитарные (в культурном отношении) группы других слоев общества, которые интериоризировали демократические ценности, выработанные мировой цивилизацией. Кроме этих «идейных демократов», базу данной ориентации образуют «демократы-прагматики». Это представители тех социальных групп, которые под влиянием собственного практического опыта выработали ориентацию на самостоятельную деятельность и самовыражение на общественно-политической арене. В силу их объективного положения или характера отстаиваемых ими интересов они поняли, что нуждаются в независимости от власти, в возможности оказывать давление на нее извне или вступать с ней в партнерско-договорные отношения, не включаясь в ее структуры. В такой ситуации находятся, например, независимое рабочее движение, негосударственные и несвязанные с бюрократией предпринимательские структуры, группы, поддерживающие гражданские инициативы и движения: экологические, правозащитные, потребительские и т.д. Словом, различные компоненты складывающегося гражданского общества. Независимо от уровня и характера политической вовлеченности всех этих групп, их цели и интересы соответствуют демократическим принципам политической организации общества, бюрократический авторитаризм - их общий противник.
Для определенной части социально-профессиональных групп главным ориентиром их общественно-политического поведения являются собственные корпоративные интересы. В силу гетерогенности и часто конъюнктурного характера этих интересов данная ориентация занимает на обеих осях промежуточное положение. Одни группы в каких-то ситуациях могут быть заинтересованы в дистанцировании от государства и в рыночных реформах, другие - в его покровительстве и торможении реформ. По своей объективной ситуации они близки ко многим демократам-прагматикам; корпоративистская ориентация черпает своих сторонников среди людей, связанных с профессиональными - рабочими и предпринимательскими - сообществами. В той мере, в какой эти сообщества стремятся избежать государственного контроля и зависимости от бюрократического произвола, они представляют потенциальный резерв демократической ориентации.
Вокруг центра пересечения осей расположена обширная зона, «население» которой составляют массовые слои с противоречивыми, неустойчивыми и слабо выраженными политическими ориентациями. Совокупность этих качеств, однако, не равнозначна «пустому контейнеру», не исключает наличия определенных, хотя и не особенно логически взаимосвязанных предпочтений. Люди, находящиеся в центральной зоне, являются в принципе сторонниками реформ, видя в их продолжений прежде всего путь к преодолению хаоса, неопределенности, к стабилизации экономической и политической ситуации. Испытывая подчас ностальгию по спокойствию и стабильности доперестроечных времен, они все же не хотят возвращения к тоталитарному режиму и коммунистической власти, ценят те возможности свободного выбора в разных сферах жизнедеятельности, которые открылись в посттоталитарной ситуации. В то же время «политического человека», принадлежащего к «центральной зоне», не устраивает большинство сегодняшних реальных последствий реформ, он настаивает на их корректировке, которая существенно уменьшила бы материальные жертвы, приносимые им населением, и сократила бы дифференциацию доходов, на восстановлении общественного порядка, энергичной борьбе с коррупцией, преступностью.
С авторитарными и консервативными ориентациями этого человека сближает отношение к функциям государства: не будучи готов к самостоятельному плаванию по морю свободного рынка (хотя нередко уже вынужденный пуститься в такое плавание), он требует от государственной власти гарантий своего экономического и социального положения, активного регулирующего и контролирующего вмешательства в экономические и общественные процессы. Он не разделяет агрессивного национализма «непримиримых», относительно индифферентен к волнующим их проблемам восстановления Союза и решительно против великодержавных политических акций, которые вовлекли бы Россию в войны в ближнем зарубежье. Но ему свойствен, по выражению некоторых социологов, «диффузный национализм», выражающийся в недовольстве падением международного веса страны, питаемый проблемами русских в зарубежье, сепаратизмом автономий и активностью различных этнических мафий в коренных русских областях.
Понятие демократии в его институциональном и культурном значениях, принцип разделения властей не имеют для представителя «центральной зоны» ясного смысла, качества государства он, скорее, склонен измерять в терминах силы и слабости. В опросах он чаще всего высказывается за «сильную руку» и проявляет равнодушие к приоритету демократизации. Но он не является и антидемократом, демократия для него абстрактная ценность, сближающаяся с политической и социальной справедливостью. Практические, непосредственно затрагивающие его проявления антидемократизма - бесконтрольная и коррумпированная власть чиновников вызывает у него протест и возмущение. Судя по данным опросов, он считает, что, несмотря на перестройку, гласность и свободные выборы, он подчинен недемократической власти и этот факт оценивается им негативно.
«Центральная зона» охватывает значительную, возможно, большую часть взрослого населения России. В терминах электоральной политологии она может быть отнесена к «болоту», так как не оказывает устойчивой поддержки ни одному из существующих политических течений. На референдуме апреля 1993 г. она в значительной своей части поддержала Ельцина, на декабрьских выборах того же года не участвовала в голосовании, а отдельные ее слои отдали голоса Жириновскому. Основной массив этой зоны составляют наемные работники госсектора и, возможно, развитие в стране ориентированной на эти слои массовой социал-демократической или социал-либеральной партии способствовало бы их политическому самоопределению.
Заметим, что «болото» состоит не только из центральной зоны. В него входят массы людей, совершенно отключенных от политики, не видящих никакой связи между ней и своими заботами и устремлениями. К ним относятся, в частности, многочисленные люмпенизированные и криминальные слои. В схеме не выделены также группы населения бывших автономий, особенно северокавказских, включенные в националистические и сепаратистские движения и воспринимающие общероссийскую политику сквозь призму соответствующих этнонациональных конфликтов.
Неготовность России к демократии?
При общем взгляде на рассматриваемую схему бросается в глаза слабая выраженность демократических ориентации: верхняя «авторитарная» половина политического пространства заполнена гораздо гуще, чем половина «демократическая». Объясняется ли это тем, что русские от природы менее психологически демократичны, т.е. менее терпимы, сговорчивы, добры друг к другу, более властолюбивы и более покорны власти, чем, например, немцы, французы, американцы? Вспомнив историю, в это поверить трудно. А ведь весьма популярный в 90-е годы в российских политических и около политических кругах тезис о неготовности России к демократии имеет в числе прочих и психологический смысл.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
