Под духовной жизнью общества обычно понимают ту область бытия, в которой объективная, надындивидуальная реальность дана не в форме противостоящей нам предметной деятельности, а в форме неотъемлемой части внутренней сущности самого человека. Как видим, уже в попытке определения духовной жизни сразу появляется противоречие: вроде бы дух, идеальное начало не существуют сами по себе, вне человека, но в то же время они — надындивидуальны, всеобщи, объективны, т. е. от человека вроде бы и независимы. Этот непонятный статус таких идеальных начал, как Истина, Добро, Красота и др., и составляет суть «проблемы духа», всегда находившейся под пристальным вниманием философов.
Традиция философского анализа духовной жизни уходит в глубокую древность. Одну из самых фундаментальных попыток отчетливо поставить и разрешить проблему духа предпринял, как вам известно, древнегреческий философ ПЛАТОН. В его философии бесплотное неопределенное идеальное начало превратилось в достаточно четко систематизированную и иерархизированную структуру, которая буквально «держит» мир, составляет его основу. Именно идеальное начало оказывается первосущим, а материальный мир — лишь его несовершенным подобием. Так мир идей у древнегреческого мыслителя приобрел самостоятельное существование.
В средневековье «линия Платона» получила неожиданное продолжение и своеобразное развитие в христианстве. Христианская религия весьма существенно изменила шкалу основных жизненных ценностей. Легкое пренебрежение Платона материальной стороной жизни сменилось ее однозначным принижением и соответственно возвеличиванием духа, ибо сам Бог объявлялся в конечном счете духовным началом. Средневековые философы (апологеты и схоласты), немало потрудившись над логической стороной духа, проблему идеального так и не решили: им с самого начала было ясно, что божественную суть духа надо принимать как данность, а не докапываться до причин ее проявления.
Конец средневековья и начало новой исторической эпохи, естественно, ознаменовались и сменой философских предпочтений. Место безусловного авторитета божественного разума занял не менее категоричный авторитет разума человеческого. «Разум правит миром», — провозгласили революционеры духа XVIII в., имея ввиду возможность разумного устройства прежде всего общественных порядков. Реальные успехи человеческого разума оказались настолько велики и очевидны (промышленность, наука, политика, право), что каких-либо преград на его пути просто не замечали. А уж вопрос о том, каким образом человеческий разум вдруг стал таким «всесильным», даже и не возникал.
Это произошло позднее, после того, как немецкая классическая философия педантично проанализировала реальные возможности человеческого разума (Кант), показала его диалектическую противоречивость, попыталась выстроить историю эволюции духа (Гегель) и, наконец, в лице Маркса четко поставила и решила основные вопросы интересующей нас проблемы.
Марксистская концепция материалистического понимания истории, смысловым стержнем которой была идея зависимости общественного сознания от общественного бытия, просто и логично объясняла как само появление человеческого разума, так и многие его последующие приключения. И как бы ни оценивалась ныне марксистская доктрина в целом с ее явно неудачными историческими прогнозами, более ясного рационалистического решения проблемы происхождения и развития человеческого разума пока еще никто не предложил.
Однако свет разума, так победоносно воссиявший для философов XVIII в., в последующих двух столетиях не смог уберечь человечество от массы неудачных социальных экспериментов, колоссального количества малопонятных жертв и страданий, практически неуправляемого развития истории. Неудивительно поэтому, что рационалистическая философия, в т. ч. марксистская, сдала господствующие позиции.
В конце XIX в. возникла новая линия философствования — НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Она насмехалась над наивной верой человечества в рациональное устройство мира и возможность его адекватного познания, сознательно культивировала иррационализм. На этом пути было открыто немало любопытных истин, но интересующая нас проблема и в данном случае нетривиальных решений не нашла.
Истоки проблемы ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА коренятся в ДВОЙСТВЕННОСТИ материально-духовной природы самого человека.
Духовная сторона бытия человека возникает на основе его практической деятельности как особая форма отражения объективного мира, как дополнительное средство ориентации в этом мире, а также взаимодействия с ним. Генетическая (по происхождению) связь духа с практической деятельностью человека никогда не прерывается: так было во времена становления человечества, так происходит и сейчас, в период формирования (социализации) каждого отдельного человека. Ведь абстрактное мышление не является нашей природной способностью. Оно не наследуется биологически, а формируется в процессе приобщения индивида к специфически социальному образу жизни и деятельности.
Человеческое мышление по сути своей есть та же самая предметная деятельность, только связана она не с реально осязаемыми предметами, а с их идеальными заменителями — знаками, символами, образами и т. д. Иначе говоря, все мыслительные операции формируются в результате своеобразного переноса внешнепредметных действий во внутренний идеальный план. Именно это обстоятельство и создает объективную основу вроде бы чисто субъективной человеческой духовности.
Коль скоро практическая деятельность человека строится по законам объективного мира, то и наша духовная жизнь должна следовать этим законам. Речь не идет о полном тождестве материального и идеального. Суть заключается в их принципиальном единстве, совпадении основных, «узловых» моментов. При этом создаваемый человеком идеальный мир понятий, образов и доги обладает существенной самостоятельностью, автономностью. Он может очень далеко отрываться от материальной действительности, может даже возомнить себя абсолютно самостоятельным, самосущим. Однако окончательно избавиться от своей материальной основы дух не может. Мешают по меньшей мере два обстоятельства: его «материальное» происхождение и его предназначение — ориентация человека в мире. Потеря такой ориентации означает гибель самого духа.
Кроме того, у духа есть еще одно основание объективности. Различные продукты духовной деятельности — идеи, нормы, идеалы и др., — раз возникнув и доказав свою практическую значимость, неограниченно долго сохраняются в социальной памяти человечества в форме знаков, символов, звуков, изображений и т. д. Это «опредмечивание» идеального одновременно выступает и как его объективация. Приобщение к этой новой «сверхприродной» реальности и составляет суть процесса социализации человека, т. е. усвоение им основных норм культуры.
Поскольку духовная жизнь человечества происходит и отталкивается все-таки от сферы материальной, постольку и структура ее во многом аналогична: духовная потребность, духовный интерес, духовная деятельность, созданные ею духовные блага (ценности) и т. д. кроме того, наличие духовной деятельности и ее продуктов необходимо порождает особый род общественных отношений (эстетических, религиозных, нравственных и т. д.).
Однако внешняя похожесть организации материальной и духовной сторон жизни человека не должна затемнять существующих между ними принципиальных различий. К примеру, наши духовные потребности, в отличие от материальных, не заданы биологически, не даны (хотя бы в основе своей) человеку от рождения. Это вовсе не лишает их объективности, только данная объективность другого рода — чисто социальная. Потребность индивида в освоении знаково-символического мира культуры носит для него характер ОБЪЕКТИВНОЙ необходимости — иначе человеком-то не станешь. Только вот «сама собой», естественным образом эта потребность не возникает. Она должна быть сформирована и развита социальным окружением индивида в длительном процессе его воспитания и образования.
Стоит заметить при этом, что вначале общество прямо формирует у человека лишь самые элементарные духовные потребности, обеспечивающие его социализацию. Духовные же потребности более высокого порядка, связанные с освоением как можно большей части богатств мировой культуры и особенно с участием в их приумножении, общество может формировать лишь косвенно, через систему духовных ценностей, на которые индивид ориентируется в своем духовном саморазвитии.
Еще одна любопытная особенность духовных потребностей — их принципиально НЕОГРАНИЧЕННЫЙ характер. «Пределов роста» потребностей духа просто нет. Естественными же ограничителями такого роста выступают лишь объемы уже накопленных человечеством духовных ценностей да сила желания каждого человека участвовать в создании этих ценностей.
Что же касается самих духовных ценностей, вокруг которых складываются отношения людей в духовной сфере, то этим термином обычно обозначают социально-культурное значение различных духовных образований (идей, норм, образов, догм и т. д.). Причем, в ценностных представлениях людей непременно присутствует некий предписательно-оценочный элемент.
В духовных ценностях (научных, эстетических, религиозных) выражаются общественная природа самого человека, а также условия его бытия. Это своеобразная форма отражения общественным сознанием объективных тенденций развития общества. В понятиях прекрасного и безобразного, добра и зла, справедливости, истины и пр. человечество выражает свое отношение к наличной реальности и противопоставляет ей некое идеальное состояние общества, которое должно быть установлено. Любой идеал всегда как бы «приподнят» над действительностью, содержит в себе цель, желание, надежду, в общем нечто должное, а не сущее.
Это-то и придает должному вид идеальной сущности, вроде бы совершенно ни от чего независимой. На поверхности лишь его оценивающий и предписывающий характер. Земные же истоки, корни этих идеализаций, как правило, скрыты, потеряны, искажены. В том бы не было большой беды, если бы естественно-исторический процесс развития общества и его идеальное отражение совпадали. Но так бывает далеко не всегда. Нередко идеальные нормы, рожденные одной исторической эпохой, противостоят действительности другой эпохи, в которой их смысл безвозвратно утрачен. Это указывает на наступление состояния острого духовного противоборства, идеологических битв и душевных потрясений.
Человечество давно уяснило, что в любых сражениях самая надежная армия — ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ. В битвах идейных — ситуация та же. Основные формы существования духа (идеи, теории, образы, нормы и т. д.) со времен возникновения первых классовых обществ вырабатываются профессионалами. Термин «духовное производство» — не метафора, а вполне реальное явление.
Под ДУХОВНЫМ ПРОИЗВОДСТВОМ обычно понимают выработку сознания в особой общественной форме, осуществляемую профессионалами умственного труда. Результатом этого производства являются по меньшей мере три «продукта»:
– идеи, теории, образы, духовные ценности;
– духовные общественные связи индивидов;
– сам человек, поскольку он, кроме прочего, является существом духовным.
Структурно духовное производство распадается на три основных вида освоения действительности: НАУЧНОЕ, ЭСТЕТИЧЕСКОЕ, РЕЛИГИОЗНОЕ. Такая классификация его видов не совпадает с принятой в нашей Философской традиции схемой из шести форм общественного сознания (политика, право, мораль, искусство, наука, религия).
Политика, право и мораль не являются «отраслями» духовного производства. Мораль потому, что ее не создают специалисты, идеологи. Мы не найдем в истории ни одной моральной нормы, изобретенной и внедренной в жизнь профессионалом. Даже заповеди Христа «не убий», «не укради» — это фиксация принципов, стихийно выработанных моральной практикой человечества, а не какого-то специалиста.
Политика и право не вписываются в духовное производство потому, что создаваемые в результате политической и правовой деятельности общественные связи индивидов не являются по преимуществу духовными. Они складываются в первую очередь по поводу реальной государственной власти, а не понятий о ней. Государство же с его аппаратом, чиновниками, армиями, судами и тюрьмами — явление самое что ни на есть материальное. Поэтому политические, равно как и правовые отношения, в основе своей материальны, а не духовны.
В чем заключается СПЕЦИФИКА ДУХОВНОГО ПРОИЗВОДСТВА? 1. Прежде всего в том, что его конечным продуктом являются идеальные образования, обладающие целым рядом замечательных свойств. И, пожалуй, главное из них — ВСЕОБЩИЙ ХАРАКТЕР ИХ ПОТРЕБЛЕНИЯ. Нет такой духовной ценности, которая не была бы в идеале достоянием всех! Шестью хлебами, о которых говорится в Евангелии, все-таки нельзя накормить тысячу человек, а шестью идеями или шедеврами искусства — можно!
Материальные блага ограничены. Чем больше людей на них претендует, тем меньше приходится на долю каждого. С духовными благами все обстоит иначе: от потребления они не убывают и даже, наоборот, чем больше людей овладевают духовными ценностями, тем больше вероятность их приращения.
2. Знаменитая фраза «Труд есть источник всякого богатства» верна и по отношению к духовному труду, главной особенностью которого является ВСЕОБЩИЙ ХАРАКТЕР, что означает:
– данный труд осуществляется «в кооперации» не только с современниками, но и со всеми предшественниками, когда-либо обращавшимися к той или иной проблеме;
– усилия отдельного работника умственного труда в предельном случае способны обогатить, «облагодетельствовать» разом все человечество, т. е. эффективность его не идет ни в какое сравнение с эффективностью (по крайней мере прошлой и нынешней) труда материального.
Думается, что именно всеобщим характером духовного труда объясняется то, что его работники в общей массе участников общественного производства всегда составляли меньшинство. С одной стороны, общество не может себе позволить содержать слишком много лиц, не производящих материальные блага, а с другой — у общества просто нет потребности в многочисленной армии таких людей: один Эйнштейн может на много лет «озадачить» все университеты, а один Шекспир — обеспечить репертуар всех театров мира. Ведь продукты духовного труда изначально общественны, по природе своей не предназначены преимущественно для индивидуального потребления.
Вот здесь-то, вероятно, и возникает основное противоречие духовного труда: всеобщий по содержанию он осуществляется частным, точнее — ИНДИВИДУАЛЬНЫМ образом. Даже в современных условиях, при высочайшей степени разделения духовного труда, он по сути своей остается индивидуальным, персонифицированным. Совсем не случаен тот факт, что Нобелевские премии в науке коллективам авторов не присуждаются.
3. Еще одна важнейшая особенность духовного производства заключается в том, что применяемые в нем «средства труда» (идеи, образы, догмы) в силу их идеального характера принципиально НЕВОЗМОЖНО ОТДЕЛИТЬ от непосредственного производителя (конфисковать, передать и т. д.). Поэтому обычные для материального производства коллизии, связанные с отчуждением производителя от средств производства, в духовной сфере невозможны.
4. Небезынтересен и тот отличительный факт, что духовная деятельность сама по себе обладает огромной ПРИТЯГАТЕЛЬНОЙ СИЛОЙ. Почему художники, ученые, писатели, религиозные деятели могут творить, не обращая внимания на признание? Наверное, не только потому, что одержимы, а и потому, что сам процесс творчества доставляет им сталь сильное удовлетворение, что все остальное неизбежно отходит на второй план.
Иначе говоря, духовная деятельность САМОЦЕННА, она обладает значимостью нередко безотносительно к результату. В материальном производстве такое почти не встречается. Материальное производство ради самого производства, план ради плана, — конечно, нелепость (правда, не так уж редко встречавшаяся в советской действительности). А вот искусство для искусства — вовсе не такая нелепость, как это может показаться на первый взгляд. разумеется, относительная самодостаточность духовной деятельности вовсе не отрицает ее результативности.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.filreferat.ru
