Детерминизм в широком смысле слова есть такая концепция мира (способ объяснения происходящих в нем изменений), которая основывается на принципах причинности и закономерности. Различные формы детерминизма обусловлены различными типами причинности и законов.

Детерминизм и индетерминизм.

Философский детерминизм (от лат. deter-minare — определять) — это мировоззренческий и методологический принцип, согласно которому из того факта, что все в мире взаимосвязано и причинно обусловлено, следует возможность познания, объяснения и предсказания событий, имеющих как однозначно определяемую, так и вероятностную природу. Причинность является ядром принципа детерминизма, но не исчерпывает всего его содержания.
Длительное время умами философов и ученых владел механистический детерминизм, базирующийся на понимании причинной связи как однозначной (то есть необходимой) и постоянной. Причинность приравнивалась к необходимости, случайность же исключалась из рассмотрения, считалась просто несуществующей
(Демокрит, Спиноза и другие). Для механистического детерминизма характерны очень жесткое, исключающее случайность понимание причинных связей и ньютоновский тип законов (законы классической механики), не принимающий во внимание вероятностной, статистической формы детерминизма.
Особенность механистического детерминизма состояла также в том, что детерминация рассматривалась как вызываемая внешними причинами (условиями).
Так, в системе физической причинности, воссозданной в механике Ньютона, все процессы определяются предыдущим состоянием движения и силами, оказывающими действие извне. Далее, поскольку детерминация рассматривалась как однозначная, отсюда делался вывод о возможности точного предсказания (или ретросказания) состояний материальных систем и даже Вселенной в целом в будущем (или прошлом). Обосновывалось это следующим образом. Состояние
Вселенной определяется хотя и большим, но конечным числом параметров. Если известно число этих параметров в любой данный момент, а также известны их производные по времени, то может быть вычислено значение этих самых параметров в предыдущее и последующее время. Такое понимание иногда еще называют лапласовским детерминизмом — по имени французского ученого
Лапласа, четко сформулировавшего идеи механистического детерминизма.
Классической формой детерминизма в его механистическом истолковании явился детерминизм, развитый французским ученым П. Лапласом и предполагавший однозначную (динамическую) причинную обусловленность одного события другим и потому приводящий к возможности абсолютно строгого предсказания. Свое классическое выражение механистический детерминизм получил у Лапласа в следующей формулировке: если бы существовал ум, осведомленный в данный момент о всех силах природы в точках приложения этих сил, то не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором.

Развитие познания, особенно в XIX—XX веках, убедительно выявило ограниченность такого понимания. Укреплялось представление, что детерминация вызывается не только внешними причинами, что она не исчерпывается лишь количественной стороной дела и не обязательно является однозначной или хорошо определенной. Открытие в процессах биологической эволюции, в развитии общества, наконец, в физике микромира иных, более сложных, диалектичных форм детерминации на какое-то время реанимировало концепцию индетерминизма — отрицания закономерностей и причинной обусловленности явлений. Так, кризис механистического материализма в физике на рубеже XIX и XX столетий (вывод: «материя исчезла») включал в себя и кризис механистического, или метафизического, детерминизма. Уже не в области философии, а на почве самой науки диалектически переосмысливались жесткие представления ученых о причинных связях и законах.
Диалектизация принципа причинности шла в различных направлениях. В механистическом материализме простая схема причинности мыслилась как однозначное соответствие между причиной и следствием. Предполагалось, что одна и та же причина всегда производит одно и то же следствие, что имеется единственное следствие для каждой причины, однозначным образом вытекающее из этой причины. Уточнение простой схемы причинности, насыщение ее диалектикой происходило таким образом, что сначала была осознана роль условий: при одинаковых условиях выделенная причина всегда производит одно и то же следствие. Затем становится понятным, что одинаковых причин, условий и результатов не бывает. Поэтому происходит следующее уточнение: подобные причины при подобных условиях всегда производят подобные следствия.
Наконец, слово «всегда» заменяется более точным «в большинстве случаев»: подобные причины при подобных условиях в большинстве случаев производят подобные следствия. Большинство случаев — это максимальная частота случаев.
Тем самым от ньютоновской детерминации (в причине — одна возможность) совершается переход к статистической детерминации, многооднозначному соответствию между причинами и следствиями (в причине ряд возможностей).
Это делает изменение, развитие многовариантным, не заданным жестко, что не означает, однако, отсутствия детерминации, произвольного характера переходов.
Диалектический детерминизм рассматривает категории причины и следствия в зависимости от категорий необходимости, случайности и вероятности. В противоположность механицизму диалектика определяет детерминизм как учение об относительной, а не абсолютной необходимости. Подтверждением принципа диалектического детерминизма служит реальный процесс развития общества, в
Котором развитие всегда осуществляется на основе экономической необходимости, в конечном счете прокладывающей себе путь через массу случайностей.

Иначе говоря, понимание детерминизма выступает как достаточно гибкое, открытое для новых типов детерминации и вместе с тем настолько четкое, чтобы исключать представления индетерминизма. Согласно диалектико- материалистической концепции детерминизма, причина и следствие не обязательно должны быть связаны жесткими и однозначными связями, то есть необходимым образом. Эта связь может носить статистический, вероятностный характер, и тогда форма детерминации статистическая. Статистическая детерминированность — результат взаимодействия большого числа элементов, индивидуально детерминированных в соответствии с другими типами детерминации. Статистическая детерминация касается ситуаций, в которых имеется несколько (иногда много) альтернатив.

Признание реальности вероятностей, случайных явлений повлекло также диалектическое переосмысление понятия закона. На первый взгляд кажется, что случайность в принципе отрицает детерминизм. Однако она имеет свои законы, свою обусловленность. Диалектико-материалистический детерминизм включает в себя случайность. В игре случая конечные результаты возникают из определенных условий, по определенным законам. Так, в квантовой теории
«одинаковые» физические ситуации могут сопровождаться большим количеством различных состояний. Игра случая не подчиняется ньютоновскому типу законов, она статистически детерминирована. Иначе говоря, квантовая механика решительно ограничивает ньютоновскую форму детерминизма. Она отрицает не причинность или закономерность, а их жесткую форму.

Принцип закономерности не требует, чтобы каждое индивидуальное событие всегда происходило одинаково. Универсальная закономерность (коллективная регулярность) совместима в некоторых отношениях с индивидуальными исключениями, нерегулярностью. Это не отрицание, а расширение детерминизма, переход к более богатой, диалектичной его модели, полнее и тоньше отражающей сложные социальные и природные процессы.
Индетерминизм — это методологическая позиция, в которой отрицается как объективность причинных связей, так и ценность причинных объяснений в науке. Так, согласно немецкому философу Г. Риккерту, причинное объяснение действительно лишь в пределах «наук о природе» и неприменимо к «наукам о духе», то есть к наукам общественным. Человеческая воля (или в теологии — воля божественная) рассматривается с позиций индетерминизма как автономная сила, свободная в своих проявлениях от всякой причинности и необходимости, то есть абсолютно ничем не обусловленная. Индетерминисты трактуют принцип объективной необходимости как фатализм, не различая при этом механистический и диалектический детерминизм, не видя разницы между абсолютной и относительной необходимостью. Последняя, однако, не только не чужда свободе воли, но, напротив, предполагает ее в человеческой деятельности, ибо только на ее основе возможны познание необходимости и действие в соответствии с ней.
В области наук о природе одна из последних вспышек индетерминизма была связана с развитием квантовой физики, законы которой по форме своего проявления имеют статистическую (вероятностную) природу. Явлениям микромира, в частности электрону, приписывалась «свобода воли», которая якобы позволяет ему «выбирать» тот или другой тип поведения вне всякой объективной необходимости. Отсутствие однозначной предсказуемости для процессов микромира, их вероятностная природа и статистичность квантовых законов свидетельствуют, однако, не об индетерминизме микромира, но о наличии разных — динамических и статистических — способов проявления причинной связи.
Таким образом, причинность и детерминизм, при всей близости этих принципов, не являются тождественными, так как последний включает в себя не только категорию причины, но и категории абсолютной и относительной необходимости, случайности и вероятности. Еще более расширяется сфера детерминизма с включением в нее системных отношений.

Объективная целесообразность.

Детерминизм противостоит не только индетерминизму, но и различным формам телеологии (от греч. telos — цель) — учению (либо в противовес детерминизму, либо «в дополнение» к нему) об особом, целевом виде причинности.
Наблюдая удивительно приспособленную к условиям своего существования
«разумную» организацию растений и животных, «гармонию небесных сфер», люди еще в глубокой древности задавали себе вопрос: откуда произошла эта стройная организация всего сущего? Отвечая на него, мыслители исходили из разных принципов объяснения данного явления. Представители телеологии полагали, что разумность и совершенство существующего определяются изначальным целевым устремлением природы, которая в глубинах своего существа содержит будто бы ожидания, намерения и полна скрытого смысла.
Идея телеологии возникает тогда, когда стихийно действующая причина рассматривается как некая сознательно действующая причина, и притом действующая в преднамеренно избранном направлении, то есть как целевая причина, или цель. Учение о том, что Вселенная в целом осуществляет некоторый план, не может быть доказано эмпирически. Ведь наличие цели предполагает того, кто ее ставит: телеология ведет, таким образом, к теологии, где разумность мира объясняется изначальным замыслом творца.
Наиболее наивной формой выражения телеологии является утверждение, что природа создает одни живые существа для других, например, кошки созданы для того, чтобы пожирать мышей, а мыши — чтобы служить пищей для кошек. По словам Гейне, однажды «упитанный обыватель» с «дурацки-умным» лицом начал развивать ему принципы такой телеологии. Он обратил «мое внимание на целесообразность и полезность всего в природе. Деревья зелены потому, что зеленый цвет полезен для глаз. Я согласился с ним и добавил, что бог сотворил рогатый скот потому, что говяжий бульон подкрепляет человека; что ослов он сотворил затем, чтобы они служили людям для сравнений, а самого человека он сотворил, чтобы он питался говяжьим бульоном и не был ослом.
Спутник мой пришел в восхищение, найдя во мне единомышленника, лицо его расцвело еще радостнее, и, прощаясь со мной, он растрогался» '.
Здесь на стороне Гейне остроумие, а научное объяснение несостоятельности телеологии применительно к живой природе — на стороне Дарвина. Телеологи питаются верой в то, что все вертится вокруг нас и все имеет в виду только нас. Причинному объяснению, отвечающему на вопрос, почему произошло то или иное явление природы, телеология противопоставляет домыслы о том, зачем оно возникло. Еще Спиноза, давший великолепную для своего времени критику телеологии, не отрицая целесообразности в строении человеческого тела, призывал не удивляться ей подобно глупцу, а искать истинные причины чудес и смотреть на естественные вещи глазами ученого. Так и поступил Дарвин, раскрывший естественный механизм возникновения удивительной приспособляемости организмов к условиям их существования. Своим учением о естественном отборе он показал, что прекрасные цветы существуют совсем не для услаждения нашего эстетического чувства и не для доказательства изящества вкуса всевышнего, а как форма приспособленности к окружающему, обеспечивающая нормальное протекание процесса опыления.
Изменения в мире животных и растений возникают на основе взаимодействия их с условиями жизни. Если эти изменения оказываются полезными для организма, помогают ему приспособиться к среде и выжить, то они сохраняются в результате естественного отбора, закрепляются наследственностью, передаются из поколения в поколение, образуя то целесообразное устройство организмов, ту приспособленность к среде, которые поражают наше воображение. Ярко окрашенные цветки растений привлекают насекомых, при участии которых происходит опыление. Красное, пестрое оперение самцов многих птиц развилось путем полового отбора. При этом приспособленность никогда не является абсолютной. Она всегда относительна и превращается в свою противоположность при коренном изменении условий.
Итак, отбор без отбирающего, самодействующий, слепой и беспощадный, работающий без устали и перерыва в течение несметных веков, отбирающий одинаково и поразительные внешние формы, и цвета, и самые мелкие подробности внутреннего строения, но только с одним условием — чтобы они были полезны для организма. Естественный отбор — вот причина совершенства органического мира, причина объективной целесообразности природы. Время и смерть — вот регуляторы ее гармонии.
Однако некоторые моменты телеологических концепций имеют объективную значимость. Сознательная цель является одним из главнейших атрибутов не в сфере природных процессов, но в человеческой деятельности. Кроме того, в науке применяется и так называемый целевой подход, то есть подчинение самого процесса исследования его целевой, конечной стадии.

Причинность и развитие.

Особый круг проблем возникает при рассмотрении соотношения детерминизма и принципа развития. Механистический детерминизм из-за своих исходных установок не мог раскрыть причинного характера процесса развития, так как однозначная и жесткая детерминация предполагает наличие следствия уже в самой причине, а, значит, развитие как появление новых форм в таком случае либо выходит за пределы детерминизма, либо вообще отрицается. Так, Бергсон утверждал, будто то, что предопределено, уже потенциально и совершено.
Появление новых форм, по Бергсону, возможно не в силу объективных причинных отношений, но в силу волевого импульса со стороны творческого начала, обособленного по отношению к причинно существующей природе. В этом отрицании внутренней связи между детерминацией и развитием и в определении развития как результата волевого импульса явно прослеживается и телеологическая тенденция, то есть приписывание волевому импульсу как источнику развития определенного целевого намерения.
Неспособность механистического детерминизма совместить свои установки с принципом развития проявляется также и в свойственной ему концепции «круга причинности», согласно которой время и длительность суть формы вечного возвращения всего сущего на «круги своя» (буддизм, Ф. Ницше). В таком понимании, сознательно отвергающем развитие как процесс появления нового, разомкнутость причинной цепи событий заменяется ее круговой замкнутостью, и время теряет свои главные атрибуты — необратимость и направленность.
С позиций диалектического материализма, детерминация в цепи временных событий есть процесс, предполагающий качественное развитие; движение материи отнюдь не означает однообразного повторения раз и навсегда данных форм — это было бы равнозначно отрицанию принципа развития. Следствие по своей форме и содержанию не может быть абсолютно тождественным своей причине. Причинение есть порождение и, следовательно, момент процесса развития, участвующий в появлении нового. Наиболее отчетливо эта сложная взаимосвязь проявляется в общественном развитии: с одной стороны, прогрессивная тенденция общественного развития имеет форму необходимости и причинно обусловлена, с другой — на каждом этапе его мы имеем дело с появлением качественно новых форм, причем в этом процессе немалую роль играет целенаправленная творческая деятельность человека. «Творческий потенциал» причинно-следственной связи расширяет и вероятностно- статистический способ ее проявления, где с наибольшей очевидностью выступает генетический аспект причинения — аспект порождения.

Таким образом, принципы всеобщей связи и развития получают свою конкретизацию в понятии причинности и в учении о детерминизме.

Заключение.

Ограничения на применение категории причинности накладываются не принципом развития (ибо любое развитие причинно обусловлено), но принципом всеобщей связи (не все связи являются причинными). К не имеющим причинно- следственного содержания относятся такие виды связей, как пространственно- временные корреляции, функциональные зависимости, отношение симметрии и т. п. Однако это не значит, что существует хотя бы одно явление, которое не имело бы своей причины и своего следствия; то, что находится с одним явлением в отношениях, например, функциональной зависимости или симметрии, обязательно находится в причинно-следственной связи с каким-либо другим явлением.
Причинность универсальна, всеобща. В мире нет и не может быть явлений, которые не порождали бы те или иные следствия и не были бы сами рождены другими явлениями. Образно говоря, в мире существуют лишь «родители» и
«дети». Причем причина может быть как внешним явлению обстоятельством, так и его внутренним противоречием. Когда наша мысль начинает двигаться по ступенькам «причинения» и стремится отыскать самую первую причину, то она растворяется в бесконечной дали универсального взаимодействия.

Список использованной литературы:

1. А.Г.Спиркин. Основы философии. М.1988

2. Введение в философию. Учебник для ВУЗов, т.2.

Страницы: 1, 2, 3, 4