Так же в принципе обстоит дело с истиной, высказанной В. И. Лениным до Октября, насчет возможности победы социалистической революции первоначально в одной стране. Ленин исходил из практики мирового революционного движения пролетариата и угнетенных народов колониальных стран в эпоху империализма и, в частности, из тех условий, которые сложились в годы первой мировой войны. Вывод Ленина о возможности прорыва фронта империализма первоначально в одной или нескольких странах и тем самым о предстоящем периоде сосуществования двух систем — социализма и капитализма - целиком опирался на практику, ибо в самой общественной жизни, в практике уже были все элементы для того, чтобы такой вывод сделать. Однако Октябрьская революция, подтвердив этот вывод Ленина, не только сделала ленинскую теорию революции очевидной истиной, но вместе с тем позволила уточнить ее во многих отношениях, как, например, в вопросе о том, что прорыв этот совершается первоначально не в нескольких, а в одной, отдельно взятой стране, притом в стране экономически сравнительно отсталой.
Итак, проверка теории практикой не есть единичный акт, это - процесс, который в значительной своей части осуществляется еще в ходе создания теории, когда каждый шаг рассуждения теоретика проверяется и подтверждается предшествующей практикой. В. И. Ленин говорил о «Капитале» К. Маркса, что «проверка фактами respective практикой есть здесь в каждом шаге анализа».
Диалектическое понимание практической проверки теории как процесса нисколько не противоречит тому, что определенное практическое действие выделяется как решающий момент в этом процессе. Однако выделение этого решающего акта практики при проверке теории может быть правильно понято лишь при уяснении процесса взаимодействия теории и практики, в котором роль практики как основы познания неразрывно переплетается с ее ролью как критерия истины.
Выше уже отмечалось, что косвенное действие критерия практики всегда имеет место при проверке теоретических предположений. Действительно, в практике мы получаем новые ощущения, которые находят свое обобщение в абстрактных понятиях и суждениях. Следовательно, новые данные практики, привлекаемые для проверки истинности выдвинутого нами суждения, сами должны предстать в форме суждений, и соотнесение этих новых суждений с суждением, подлежащим проверке, требует логического мышления. Правильность логических операций, таким образом, является необходимым моментом всякой практической проверки. Более того, если предшествующая практика доказывает верность некоторых наших суждений, а из них мы логически выводим новое суждение и настаиваем на его истинности до специального акта практической проверки, то встает вопрос: не может ли логическое доказательство заменить полностью или частично практического доказательства, практической проверки?
Проиллюстрируем сущность поставленного выше вопроса на простом примере. Предположим, что конструктор создал технический проект моста через реку. Утверждение конструктора, что проектируемый мост способен выдержать определенную нагрузку, будет истиной еще до того, как мост построен, благодаря проверке предшествующей практикой, о которой мы говорили выше, поскольку при своих расчетах конструктор опирался на законы механики, которые проверены практикой миллионы раз, на знание формул сопротивления материалов, которые также неоднократно проверялись практикой, и т. д. Если мост был рассчитан без ошибок, выводы конструктора насчет возможной нагрузки, которую мост может выдержать, истинны и до воплощения в жизнь, хотя, безусловно, в ходе строительства моста в его расчеты будут внесены известные коррективы.
Данный пример нам нужен здесь не для того, чтобы еще раз показать роль предшествующей практики для проверки знаний, а для того, чтобы подчеркнуть другой аспект проблемы. Когда конструктор делает свои расчеты, он исходит из определенных законов механики, из формул сопротивления материалов как из посылок; опираясь на эти посылки, он рассуждает, т. е. делает определенные выводы. Для того чтобы сформулировать всякое новое суждение вообще, в том числе суждение истинное, необходимо построить его из понятий и других суждений и тем самым, сознавая это или нет, воспользоваться правилами логики. Наш конструктор не только рассуждает, он делает также весьма сложные математические расчеты. Но, производя математические действия. люди тоже рассуждают по правилам логики, так что этот момент мы можем специально не выделять.
Таким образом, если наши посылки — в данном случае это законы и формулы — доказаны практикой и поэтому верны и если мы рассуждаем правильно, не нарушая законов логики и не делая ошибок в математических расчетах, то мы можем, исходя из этих посылок, прийти к выводам, соответствующим действительности. Этот безусловный факт широчайшим образом эксплуатируется идеалистами, для того чтобы искать критерий истины, не выходя из сферы мышления.
Типичным образчиком такой постановки вопроса являются рассуждения неопозитивистов. Один из членов «Венского кружка» О. Нейрат откровенно заявляет: «Предложения следует сравнивать с предложениями, а не с «опытом», или с каким-либо «миром», или с чём-нибудь еще. Все эти бессмысленные удвоения принадлежат к более или менее утонченной метафизике и поэтому их следует отвергнуть. Каждое новое положение сталкивается с совокупностью предложений, имеющихся налицо и согласованных друг с другом. Предложение называется правильным, если его можно отнести к системе. Все то, что мы не можем систематизировать, отбрасывается как неправильное. Вместо того чтобы отвергать новые предложения, мы можем также в случае затруднительности решения изменять всю систему предложений до тех пор, пока не сможем включить новое предложение...
В данной теории мы всегда остаемся внутри области речи — мышления».
В хвосте позитивизма идут и некоторые представители современного философского ревизионизма. Например, югославский философ А. Маркович утверждает, что «...критерием точности является внутренняя когерентность мышления, то есть внутреннее соответствие мыслей...». Столь же ошибочной является и эклектическая точка зрения, согласно которой имеются якобы два критерия истины — логический и практический. Уместно заметить, что отзвуки этого воззрения встречаются подчас и в марксистской литературе, представляя собою вольную или невольную уступку позитивизму. Например, известный польский марксист А. Шафф пишет, что практика является «самым высшим и главным критерием истины. Из этого не вытекает, что она является единственным критерием; могут иметь место и производные критерии, подчиненные главному, но исполняющие в определенных условиях и границах функцию пробного камня истины». В качестве такого производного критерия А. Шафф приводит как раз именно логическую правильность.
Представление насчет двух критериев истины является неверным, даже если практический критерий назван главным. А. Шафф выражается неточно, отрицая практику как единственный критерий истины. Логическая правильность рассуждений (правильность математических действий в том числе) является необходимым условием, для того чтобы достичь истины, но это условие не является достаточным. Действительно, если мы будем делать ошибки в логическом рассуждении, в арифметике, алгебре или при решении дифференциальных уравнений, то очевидно, что из правильных посылок мы не сможем прийти к правильным выводам. Но в то же время, если наши посылки или хотя бы одна из них неправильны, не соответствуют действительности, то, исходя из этих посылок, мы можем развить целую систему неправильных представлений, которая будет логически стройной и непротиворечивой. Логическая правильность рассуждений необходима, но она сама по себе еще не может обеспечить истинности вывода, ибо необходимо, чтобы те факты, посылки, из которых мы исходили, были доказаны практикой. И только в этом случае при правильном логическом рассуждении можно прийти к истинным выводам.
Как же объяснить, что наше мышление из одних истин с помощью логики может выводить другие истины? Ответ на этот вопрос был дан уже Гегелем, правда, с позиций тождества человеческого мышления и бытия, поскольку и первое и второе было для него воплощением абсолютной идеи. Освободив гегелевскую диалектику от мистической шелухи, основоположники марксизма придали этому выводу Гегеля рациональный вид: «наше субъективное мышление и объективный мир,— указывал Ф. Энгельс,— подчинены одним и тем же законам».
«Фигуры логики», правила построения суждений, по выражению Ленина, есть «самые обычные отношения вещей». Эти правила не выдуманы человеческой головой, они прошли проверку во всей общественной практике, начиная со времени становления человека и его мышления. «Практическая деятельность человека,— подчеркивает В. И. Ленин,— миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом».
Значит, логический критерий в конечном счете сам прошел практическую проверку, которой является практика человечества. Но эта практика доказывает истину не только прямо и непосредственно, но и весьма опосредованным образом, через проверку истинности законов мышления.
Наше глубокое убеждение в истинности многих положений, которые, непосредственно практикой либо еще не доказаны, либо непосредственно вообще не могут быть доказаны, зиждется как раз на том, что законы мышления, которыми мы пользуемся, проверены практикой.
Рассмотрим пример. Материалистическая философия и современное естествознание выдвигают утверждение, что живое на Земле произошло из неживого. Истинно ли это утверждение? Непосредственно в эксперименте оно еще не доказано, ибо пока что мы не научились в лаборатории превращать неживое в живое. Поэтому, когда мы доказываем истинность этого суждения, мы опираемся на определенные факты, подтвержденные практикой, и делаем из них логические выводы. Практика показывает, что живое не может существовать в космическом пространстве, если оно не защищено от действия космического излучения; поэтому живое и не может быть занесено на Землю из космического пространства. Доказано также, что Земля существует 5—6 млрд. лет и что на первоначальных стадиях ее существования жизни на Земле не могло быть; кроме того, известно, что существуют живые организмы, как, например, вирусы, необычайно близкие к неживому; практика доказывает способность и неживого и живого к поступательному развитию. Исходя из этих доказанных практикой суждений, мы логически последовательно рассуждаем следующим образом: если материя вообще способна к поступательному развитию, а на Земле жизнь существовала не вечно и не могла быть занесена на нее извне, то живое возникло из неживого в определенный период исторического развития Земли. В доказательстве этого важнейшего научного положения мы исходим из всей совокупности данных практики, особенно из эксперимента и наблюдения, и хотя практика здесь и не дает еще непосредственного доказательства данного утверждения, тем не менее у нас нет оснований сомневаться в его истинности.
Еще большую роль опосредованная проверка играет при доказательстве истинности таких утверждений, которые непосредственно вообще доказать невозможно. Например, положение о бесконечности пространства не может быть непосредственно доказано на практике, ибо, как бы далеко мы ни пошли в исследовании бесконечного мирового пространства, всегда будет существовать возможность двигаться далее. Доказать положение о бесконечности пространства прямым экспериментом и наблюдением невозможно. Истинность подобного рода суждений доказывается практикой опосредованно, причем правильные выводы из правильных посылок играют решающую роль.
Итак, диалектический характер критерия практики проявляется в том, что в нем непосредственно сплетаются и взаимодействуют практическая проверка и логическое доказательство, которое в опосредованном виде, через доказательство практикой истинности законов логики, также оказывается в последнем счете моментом практической проверки.
Следующий важнейший момент диалектического понимания критерия практики заключается в том, что этот критерий одновременно абсолютен и относителен.
Критерий практики является абсолютным в том смысле, что он способен доказывать абсолютную истину. Каждое конкретное суждение, которое мы расцениваем как абсолютно истинное, является таковым только потому, что его абсолютная правильность доказана практикой. Например, утверждение о том, что в 1959 г. впервые был осуществлен запуск с Земли космического снаряда, ставшего новой планетой Солнечной системы, есть абсолютная истина, потому что мы на практике удостоверились в выходе ракеты за пределы земного притяжения путем наблюдения за выпущенным ею натриевым облаком, приема радиосигналов и т. д. В последующем мы будем говорить об абсолютности критерия практики именно в этом смысле.
Но критерий практики вместе с тем и относителен. Под относительностью критерия практики подразумевается его неполнота, т. е. то, что он подтверждает истинность наших теорий в целом как истин относительных, которые неполно, относительно точно, приблизительно верно отображают действительность.
Относительность критерия практики выражается в недостаточности отдельного изолированного акта практики для доказательства полностью истинности или ложности того или иного положения теории. Единичный эксперимент, вообще говоря, может быть истолкован по-разному, и каждое толкование может частично подтверждаться этим экспериментом и, следовательно, являться относительной истиной. Более того, эксперименты одного рода могут подтверждать одну теорию, эксперименты другого рода, произведенные над тем же самым объектом,— другую теорию. И так -продолжается до тех пор, пока не удается создать теорию, которая синтезирует подобные частные представления и поэтому оказывается способной объяснить и те и другие эксперименты, т. е. находит свое подтверждение во всей совокупности данных опыта. Например, в начале XX в. опыты по дифракции, интерференции и т. д. рассматривались как подтверждение волновой теории света, в то время как излучение абсолютно черного тела и фотоэффект находили свое объяснение только с позиций квантовой теории. Создание в конце 20-х годов современной теории электромагнитного поля (квантовая электродинамика) объединило эти два полярных объяснения, синтезировало их, и новая теория (по крайней мере в своих основных положениях) находит подтверждение во всей совокупности данных опыта.
Если практику как критерий истины следует рассматривать в ее целостности, как всю совокупность данных практики в определенной области исследования, и в ее историческом развитии, т. е. как процесс, то столь же справедливы эти требования и по отношению к теории. Подлежащая проверке на практике теория также не должна рассматриваться как механическое сочетание отдельных суждений, каждое из которых должно быть проверено отдельно на практике. Практика может доказать истинность частного суждения, но само это частное суждение может быть включено в весьма различные и подчас противоположные теории. В рассмотренном примере дело обстоит так. Отдельным экспериментом по дифракции (или даже целым рядом подобных экспериментов) доказывают суждение: свет есть волновой процесс. Но это суждение может быть составной частью весьма различных более общих теоретических представлений: свет есть только волновой процесс, свет есть диалектическое единство волн и корпускул, непрерывного и прерывного. Первая теория одностороння и поэтому неверна, вторая верна.
Итак, относительность критерия практики не может быть сведена только к неполному «наложению» друг на друга отдельных актов практики и отдельных моментов познания, хотя она, безусловно, находит в этом свое проявление. Относительность критерия практики означает, что вся практика доказывает истинность всей теории как истины относительной, как приблизительно верного отражения мира. «Неполнота» критерия практики состоит в том, что наши знания никогда не отражают полностью объективный мир, ибо наша практика никогда не охватывает его полностью. «...Не надо забывать,— писал В.И. Ленин,— что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления».
Это знаменитое высказывание В. И. Ленина толкуется иногда в том смысле, что, мол, критерий практики не содержит в себе абсолютного момента и не может доказывать истину как абсолютную. Так, например, в упоминавшейся уже нами весьма интересной книге А. Шаффа данное высказывание В. И. Ленина использовано для подкрепления следующего тезиса автора: «...Марксизм-ленинизм, однако, ни в какой степени не утверждает, что практика представляет собой абсолютный критерий». А. Шафф признает, что отрицание абсолютного момента в критерии практики равнозначно отрицанию возможности обладания абсолютными истинами, и далее прямо пишет, что практика не может дать полной гарантии истинности наших суждений. Но это неверно. У Ленина в приведенной цитате под представлением подразумевается не отдельное высказывание, а цельное и полное представление о каком-либо явлении, а такое представление всегда может быть доказано практикой неполно, только как истина относительная. Но в относительной истине всегда содержится истина абсолютная, т. е. истина, доказанная практикой абсолютно. Дело в том, что определенные стороны, части, моменты цельного теоретического представления выражаются в отдельных суждениях, и многие такие суждения как частного, так и общего порядка вполне могут быть доказаны абсолютно уже на данном уровне развития практики, т. е. так, что никакое последующее развитие практики эту истину опровергнуть не может. К подобного рода абсолютным, вечным истинам относятся не только «истины факта», например, утверждение, что «социалистическая революция в России произошла в 1917 г.», но и утверждения, в которых выражена сущность какой-либо теории.
На стадии достижения результата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своих действий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали. Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным и исчерпывающим, но тем не менее всегда позволяющим сделать оценку истинности обстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности, но один из главных.
В структуре практики много относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Это находит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируют практику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент на средства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единое целое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ее объеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимо учитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию и направление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.
1. Догалков А.Г. Истина как проблема научного познания. БГПИ. 1999
2. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс.М.2002
3. Кирвалидзе Н.И. Проблема критерия истины и «советология».Тбилиси. 1984
4. Кордзия Д.Т. Практика и проблема обоснования истины.Тбилиси.1975
5. Некоторые вопросы критерия истины. Краснодар.1969
6. Практика-критерий истины в науке.М.1960
7. Турсунов К.Т. Диалектический характер практики как критерия истины.М.1973
8. Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А. Введение в философию.М.1989
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
