Учитывая, что Калининградская область имеет исторические и социокультурные особенности, не типичные для обычных российских регионов, респондентам, как и в исследовании 2001 г., задавался вопрос об их отношении к довоенному этапу ее истории, культуре Восточной Пруссии. Оказалось, что более половины респондентов относятся к довоенной истории края, культуре Восточной Пруссии с уважением. Четверти опрошенных очень интересны история и культура Восточной Пруссии; 9% составила доля респондентов, относящихся к истории края безразлично; 3% опрошенных она чужда, или они относятся к ней негативно.

По всем возрастным группам преобладает позитивное отношение к «восточнопрусскому» прошлому региона. Наибольшее число «безразличных» пришлось на молодежь (13% среди респондентов до 23 лет) (табл. 4).

Таблица 4

Отношение к истории региона и культуре Восточной Пруссии
(распределение по возрасту) (%, от числа опрошенных)

 В скобках приводятся аналогичные данные 2001 г.

Жители области, родившиеся за ее пределами, несколько более сдержанно относятся к прошлому края: доля «безразличных» среди них составляет 11%, что почти в два раза выше аналогичного показателя по группе уроженцев области. Переселенцы последнего десятилетия (с 1992 г.) образуют группу жителей края, для которых его история наиболее безразлична или чужда. При этом у более «молодых» эмигрантов эти отношения выражены более ярко: так, переселенцам 1992-1997 гг. «восточнопрусское» прошлое региона безразлично в 15% и чуждо в 5% случаев, тогда как для мигрантов последнего пятилетия - в 26 и 11% соответственно.

В ходе опроса респондентам предлагался перечень различных социальных групп, духовную близость с которыми им следовало оценить. Как и в исследовании 2001 г., прослеживается тенденция уменьшения частоты идентификации с группой по мере ее численного увеличения: если духовную близость с семьей часто ощущают 84% опрошенных, а с друзьями - 57%, то со всеми людьми на Земле - только 8% респондентов. Наиболее малозначащими общностями для жителей региона по-прежнему являются такие неопределенные социальные образования, как граждане СНГ (лишь 9% респондентов идентифицируют себя с этой общностью), советский народ (13%), все человечество (8%).

Изменения, произошедшие за два года, почти по всем параметрам находятся в пределах статистической погрешности. Довольно серьезная динамика наблюдается по двум параметрам, представляющих особый интерес в рамках нашего исследования, - это идентификация с локальным сообществом и страной (табл. 5).

Таблица 5

Идентификация с людьми, проживающими в одном населенном пункте, и с россиянами ( % от числа опрошенных)

* В скобках приводятся аналогичные данные 2001 г.

Можно отметить два существенных момента. Во-первых, это усиление идентификации с локальным сообществом - явление, в целом нетипичное для российской действительности. В-вторых, превалирование «российской» идентичности над локальной и ее довольно высокая значимость. Можно предположить, что динамика последнего показателя связана с угрозами отрыва Калининградской области от «большой» России, активно нагнетающимися средствами массовой информации.

Разные группы респондентов по-разному идентифицируют себя с предложенными социальными общностями и группами.

Наблюдаются расхождения между представителями разных возрастных групп. Более молодые чаще ощущают духовную близость с людьми того же возраста (ответ «часто» выбрали соответственно 56% респондентов в возрасте до 23 лет, 44% - 24-30-летних, также 44% - тридцатилетние, около трети - респондентов старше 40 лет). Респондентам трудоспособных возрастов (особенно от 30 до 50 лет) ближе люди одной с ними профессии, рода занятий. Заметно снижается доля тех, кто ощущает духовную близость с друзьями, - с 73% в группе самых молодых респондентов до 27% в старшей возрастной группе. Только с семьей респонденты всех возрастных групп почти одинаково часто испытывают духовную близость.

Что касается идентификации различных социальных групп жителей области с социально-территориальными общностями, то уроженцы Калининградской области и других российских областей идентифицируют себя с россиянами примерно одинаково часто (соответственно в 46 и 48% случаев). Уроженцы Калининграда и других российских территорий несколько реже идентифицируют себя с советским народом, чем выходцы из таких бывших союзных республик, как Казахстан, Молдова, республики Прибалтики.

Что касается духовной близости с населением локального сообщества, то жители небольших городов и сел ощущают ее чаще (вариант ответа «часто» выбран в 47 и 49% случаев соответственно), чем жители областного центра (27%). Таким образом, степень идентификации с локальным сообществом опять оказывается связанной с его размерами и плотностью внутренних связей.

Как и в 2001 г., респондентам задавался вопрос: «С какой из следующих географических групп Вы идентифицируете себя в первую очередь?». Из табл. 6 можно видеть, что за два года, прошедшие с предыдущего исследования, произошли некоторые изменения - как в иерархии идентичностей, так и в значимости групп для жителей региона.

Таблица 6

Идентификация с социально-географическими группами
(% от числа опрошенных)

В 2001 г. явного перевеса в пользу какого-либо из предложенных вариантов ответа не наблюдалось, хотя и можно было говорить о предпочтениях одних объектов идентификации по сравнению с другими. Локальная общность как объект для идентификации выбиралась респондентами примерно в трети случаев, далее следовали варианты «Я - житель Калининградской области» и «Я - россиянин» (соответственно 28,0 и 24,6%).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7