Си­туа­ция де­тей бы­ла ку­да бла­го­при­ят­ней, чем у их пред­ше­ст­вен­ни­ков. То­гда, в ни­ко­ла­ев­скую эпо­ху, оп­по­зи­цию пред­став­ля­ли не­мно­гие изо­ли­ро­ван­ные круж­ки или не­боль­шие груп­пы, не рас­по­ла­гав­шие ни об­щей три­бу­ной для вы­ра­же­ния сво­их взгля­дов, ни ка­на­ла­ми свя­зи для осу­ще­ст­в­ле­ния ка­ких бы то ни бы­ло об­ще­ст­вен­ных ак­ций. Воз­му­ще­ние со­ци­аль­ной не­спра­вед­ли­во­стью и дес­по­тиз­мом не мог­ло вы­лить­ся в от­кры­тый про­тест. Рас­пла­чи­вать­ся за стра­те­гию вы­тес­не­ния об­ще­ст­вен­но­го мне­ния, при­ня­тую Ни­ко­ла­ем I, при­шлось его ли­бе­раль­но­му сы­ну. Ибо “ни­ги­лизм” 60-х го­дов и тер­ро­ри­сти­че­ское бе­зу­мие 70-х — не что иное, как за­по­зда­лая ре­ак­ция на за­си­лие кре­по­ст­ни­че­ско­го ре­жи­ма: от­каз от это­го ре­жи­ма, по мне­нию мно­гих, со­сто­ял­ся слиш­ком позд­но, ко­гда уже поч­ти не­воз­мож­но бы­ло пре­одо­леть вра­ж­ду ме­ж­ду пра­ви­тель­ст­вом и оп­по­зи­ци­ей — рав­но как и от­чу­ж­де­ние ме­ж­ду по­ме­щи­ка­ми и кре­сть­я­на­ми.

Та­ким об­ра­зом, не­взи­рая на от­те­пель, не­смот­ря на эй­фо­рию на­цио­наль­но­го при­ми­ре­ния в на­ча­ле цар­ст­во­ва­ния Алек­сан­д­ра II, стра­на все бо­лее съез­жа­ла к кон­фрон­та­ции. Про­по­вед­ни­ки тер­пи­мо­сти и ком­про­мис­са ока­за­лись в изо­ля­ции. Но­вый ли­бе­раль­ный курс дол­жен был опи­рать­ся на со­ци­аль­но­го но­си­те­ля, — най­ти его бы­ло очень труд­но. В Рос­сии не бы­ло или поч­ти не бы­ло сред­не­го со­стоя­ния — глав­ной опо­ры по­ли­ти­че­ско­го сво­бо­до­мыс­лия на За­па­де. Бур­жуа­зия, “тор­га­ши” — ни­ко­гда не поль­зо­ва­лись здесь вы­со­ким об­ще­ст­вен­ным пре­сти­жем. В об­ще­ст­ве не мог­ли про­явить се­бя в пол­ной ме­ре и, так ска­зать, се­бя оку­пить та­кие бур­жу­аз­ные ка­че­ст­ва, как бла­го­ра­зу­мие, де­ло­ви­тость и т. п. Хо­тя ин­тел­ли­ген­ция ут­ра­ти­ла вся­кую связь с пра­во­слав­ной цер­ко­вью, мыш­ле­ние ин­тел­ли­ген­тов не смог­ло ос­во­бо­дить­ся от оп­ре­де­лен­ной ре­ли­ги­оз­ной ок­ра­ски. Их фа­на­ти­че­ская пре­дан­ность ре­во­лю­ци­он­ным идеа­лам силь­но на­по­ми­на­ла стра­ст­ную ве­ру пред­ков в чис­то­ту пра­во­сла­вия, ту ве­ру, во имя ко­то­рой не­ко­гда са­мо­сжи­га­лись ста­ро­об­ряд­цы. Со­че­та­ние но­во­го и ста­ро­го да­ва­ло смесь ис­клю­чи­тель­ной взрыв­ча­той си­лы.

Дос­то­ев­ский, сам при­над­ле­жав­ший к “ор­де­ну”, но став­ший его судь­ей и об­ли­чи­те­лем, пи­сал о со­циа­лиз­ме, что он лишь на по­верх­но­сти вы­гля­дит об­ще­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ским уче­ни­ем: ку­да важ­ней его по­ли­ти­че­ских при­тя­за­ний стрем­ле­ние со­циа­лиз­ма стать аль­тер­на­ти­вой хри­сти­ан­ст­ву. Эта ха­рак­те­ри­сти­ка пре­тен­до­ва­ла на уни­вер­саль­ность, но опи­сы­ва­ла ско­рее по­ло­же­ние ве­щей в Рос­сии, чем на За­па­де

Тем не ме­нее ре­ли­ги­оз­ный ха­рак­тер мыш­ле­ния ин­тел­ли­ген­тов был не­про­из­воль­ным и не­осоз­нан­ным, ведь за­да­ча со­стоя­ла в пол­ном раз­ры­ве с тра­ди­ци­ей: ин­тел­ли­ген­ция вы­сту­пи­ла как раз­ру­ши­тель­ни­ца всех свя­тынь. Един­ст­вен­ное, что уце­ле­ло в этом все­об­щем про­цес­се раз­ру­ше­ния и ос­та­ва­лось пред­ме­том пла­мен­ных вос­хва­ле­ний, был рус­ский про­стой на­род. На­род, оли­це­тво­ре­ние муд­ро­сти и до­б­ра. Все по­ня­тия, все куль­тур­ные на­чи­на­ния, не­дос­туп­ные по­ни­ма­нию низ­ших сло­ев, бы­ли от­бро­ше­ны как не­нуж­ные и не­доз­во­лен­ные. Как за­ме­ча­ет Ни­ко­лай Бер­дя­ев, за­ня­тие фи­ло­со­фи­ей в Рос­сии дол­гое вре­мя счи­та­лось “поч­ти без­нрав­ст­вен­ным”, тех, кто уг­луб­лял­ся в аб­ст­ракт­ные про­бле­мы, ав­то­ма­ти­че­ски по­доз­ре­ва­ли в рав­но­ду­шии к на­род­ным бе­дам.

Но при всей сво­ей са­мо­от­вер­жен­но­сти, го­тов­но­сти сле­до­вать до кон­ца идеа­лам ра­вен­ст­ва, при всем на­ро­до­лю­бии, ин­тел­ли­ген­ция не мог­ла от­ме­нить тот при­скорб­ный факт, что в дей­ст­ви­тель­но­сти она при­над­ле­жа­ла к об­ра­зо­ван­но­му и, сле­до­ва­тель­но, при­ви­ле­ги­ро­ван­но­му слою. Для му­жи­ков ин­тел­ли­гент, как и по­ме­щик, был пред­ста­ви­те­лем не­на­ви­ст­но­го ев­ро­пеи­зи­ро­ван­но­го слоя гос­под: и язык,  и ми­ро­воз­зре­ние это­го слоя бы­ли им не­по­нят­ны. Хо­тя аг­рар­ный во­прос был са­мым жгу­чим и на­сущ­ным во­про­сом, кре­сть­ян­ст­во не про­яв­ля­ло же­ла­ния пре­по­ру­чить ин­тел­ли­ген­ции ру­ко­во­дство в борь­бе за его ин­те­ре­сы. Об этом сви­де­тель­ст­ву­ет хо­ро­шо из­вест­ная судь­ба на­род­ни­ков, юно­шей и де­ву­шек, ко­то­рые в 70-х го­дах “по­шли в на­род”, что­бы от­крыть ему гла­за. Кре­сть­я­не не слу­ша­ли аги­та­то­ров, а то и про­сто вы­да­ва­ли их по­ли­ции. Этот про­вал и ощу­ще­ние бес­по­мощ­но­сти, не­со­мнен­но, бы­ли од­ной из важ­ней­ших при­чин ра­ди­ка­ли­за­ции на­род­ни­ков, пе­ре­хо­да к ре­во­лю­ци­он­но­му тер­ро­ру. Об­ще­ст­во нуж­но бы­ло “раз­бу­дить”. Но и са­мые сен­са­ци­он­ные по­ку­ше­ния не су­ме­ли встрях­нуть экс­плуа­ти­руе­мые мас­сы.

Во­пре­ки всем уси­ли­ям, ин­тел­ли­ген­ция не бы­ла в со­стоя­нии за­нять ва­кант­ное ме­сто ли­де­ра. За­ста­ре­лый по­ли­ти­че­ский кон­сер­ва­тизм кре­сть­ян­ст­ва пре­пят­ст­во­вал объ­е­ди­не­нию обе­их мя­теж­но на­стро­ен­ных со­ци­аль­ных групп. Кон­сер­ва­тив­ные си­лы на­вер­ху стре­ми­лись уве­ко­ве­чить этот раз­рыв. Им бы­ло яс­но, что от то­го, кто по­бе­дит в борь­бе за ду­шу на­ро­да, за­ви­сит судь­ба стра­ны. На ин­тел­ли­ген­ции они уже и так по­ста­ви­ли крест. Но нуж­но бы­ло лю­бой це­ной по­ме­шать то­му, что­бы ни­зы по­шли за об­ра­зо­ван­ной эли­той. Кон­сер­ва­то­ры счи­та­ли жиз­нен­но важ­ным для го­су­дар­ст­ва пре­до­хра­нить от кор­ро­зии мир до­пет­ров­ских пред­став­ле­ний, в ко­то­ром жи­ли на­род­ные мас­сы. Здесь, ко­неч­но нель­зя не упо­мя­нуть Кон­стан­ти­на По­бе­до­нос­це­ва, юри­ста и го­су­дар­ст­во­ве­да, влия­тель­но­го со­вет­ни­ка двух по­след­них им­пе­ра­то­ров, в 1880-1905 го­дах за­ни­мав­ше­го пост обер-про­ку­ро­ра Свя­тей­ше­го Си­но­да — выс­ше­го пра­ви­тель­ст­вен­но­го ор­га­на Рус­ской пра­во­слав­ной церк­ви.

По­бе­до­нос­цев был убе­ж­ден, что рус­ский на­род со­хра­ня­ет аб­со­лют­ную вер­ность ца­рю: эта вер­ность по су­ти и есть са­мая на­деж­ная опо­ра са­мо­дер­жа­вия. На­род знать не зна­ет о кон­сти­ту­ции, она ему и не нуж­на, он да­же и не по­мыш­ля­ет о ка­ком-ли­бо ог­ра­ни­че­нии са­мо­дер­жа­вия. Ли­бе­раль­ные ус­туп­ки об­ще­ст­ву со­вер­шен­но из­лиш­ни. В них за­ин­те­ре­со­ва­но лишь ни­чтож­ное мень­шин­ст­во рос­сий­ско­го на­се­ле­ния. Нуж­но, сле­до­ва­тель­но, что­бы тра­ди­ци­он­ное ми­ро­ощу­ще­ние ниж­них сло­ев вы­дер­жа­ло на­пор зло­вред­ной со­вре­мен­но­сти. По­бе­до­нос­цев все­ми си­ла­ми ста­рал­ся ог­ра­дить на­род и об­ще­ст­во от но­вей­ших вея­ний, пре­ж­де все­го, ко­неч­но, от идей, шед­ших с За­па­да. Этой це­ли слу­жи­ла сре­ди про­че­го вы­дви­ну­тая им про­грам­ма на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния. Обер-про­ку­рор Си­но­да был не­вы­со­ко­го мне­ния об аб­ст­ракт­ных нау­ках, ко­то­рые толь­ко сби­ва­ют с то­ку про­сто­го че­ло­ве­ка и уве­ли­чи­ва­ют не­до­воль­ст­во оди­но­чек сво­им по­ло­же­ни­ем в об­ще­ст­ве. Об­ра­зо­ва­ние долж­но ог­ра­ни­чи­вать­ся кон­крет­ны­ми зна­ния­ми и прак­ти­че­ски­ми на­вы­ка­ми. Осу­ще­ст­в­ляя свой иде­ал на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния, По­бе­до­нос­цев энер­гич­но рас­ши­рял сеть цер­ков­но-при­ход­ских школ.

Но в кон­це кон­цов ока­за­лось, что низ­шие слои об­ще­ст­ва, ко­то­рые этот идео­лог по­сле­до­ва­тель­но­го кон­сер­ва­тиз­ма счи­тал глав­ной опо­рой тро­на, как раз и пред­став­ля­ли со­бой са­мую страш­ную уг­ро­зу для го­су­дар­ст­вен­но­го строя. На гра­ни ве­ков, с пя­ти­де­ся­ти­лет­ним опо­зда­ни­ем, на­род­ные мас­сы вклю­чи­лись в про­цесс, на­ча­тый ин­тел­ли­ген­ци­ей. Те­перь борь­ба оп­по­зи­ции и ав­то­кра­тии мог­ла ре­шить­ся толь­ко в поль­зу оп­по­зи­ции. От­ме­на кре­по­ст­но­го пра­ва при­нес­ла свои пло­ды. Це­лое по­ко­ле­ние кре­сть­ян вы­рос­ло в но­вой, бо­лее сво­бод­ной ат­мо­сфе­ре. Эти де­ти кре­по­ст­ных уже не так лег­ко под­чи­ня­лись опе­ке, как по­ко­ле­ние их от­цов. А про­грам­ма кон­сер­ва­то­ров ос­та­лась преж­ней и все так же ис­хо­ди­ла из пред­по­сыл­ки со­ци­аль­ной не­зре­ло­сти ни­зов.

Про­вал кон­цеп­ции По­бе­до­нос­це­ва был вы­зван еще и тем, что да­ле­ко не все си­лы в пра­ви­тель­ст­вен­ных кру­гах под­дер­жи­ва­ли обер-про­ку­ро­ра в его стрем­ле­нии под­мо­ро­зить Рос­сию. Бо­лее то­го, у По­бе­до­нос­це­ва бы­ли мо­гу­ще­ст­вен­ные про­тив­ни­ки, ко­то­рые на­дея­лись уст­ра­нить ре­во­лю­ци­он­ную опас­ность дру­ги­ми, в сущ­но­сти, про­ти­во­по­лож­ны­ми сред­ст­ва­ми. Та­ков был граф Сер­гей Вит­те, круп­ный го­су­дар­ст­вен­ный дея­тель, в 1892-1903 гг. ми­нистр фи­нан­сов, за­тем пред­се­да­тель Со­ве­та ми­ни­ст­ров. Вит­те, в от­ли­чие от По­бе­до­нос­це­ва, не бо­ял­ся бу­ду­ще­го. Он счи­тал Рос­сию стра­ной не­ис­чер­пае­мых воз­мож­но­стей, ко­то­рая, од­на­ко, ну­ж­да­ет­ся в ко­рен­ной мо­дер­ни­за­ции. Толь­ко так она су­ме­ет со­хра­нить ста­тус ве­ли­кой дер­жа­вы и ре­шить свои на­сущ­ные со­ци­аль­ные про­бле­мы. В ча­ст­но­сти, со­вер­шен­но ины­ми бы­ли пред­став­ле­ния Вит­те о на­род­ном об­ра­зо­ва­нии. Мо­дер­ни­за­ция стра­ны, по его мне­нию, тре­бо­ва­ла про­све­щен­ных и ди­на­мич­ных под­дан­ных, а не кос­ных при­вер­жен­цев тра­ди­ци­он­но­го ми­ро­воз­зре­ния. Эго­изм не­за­ви­си­мой лич­но­сти, столь бес­по­ко­ив­ший По­бе­до­нос­це­ва, стрем­ле­ние лич­но­сти реа­ли­зо­вать се­бя Вит­те во­об­ще счи­тал дви­жу­щей си­лой вся­ко­го про­грес­са. Без лич­ных ам­би­ций гра­ж­дан нель­зя объ­яс­нить куль­тур­ные и эко­но­ми­че­ские дос­ти­же­ния За­пад­ной Ев­ро­пы. Чуть ли не глав­ную при­чи­ну от­ста­ло­сти Рос­сии Вит­те ви­дел в не­дос­та­точ­ном раз­ви­тии лич­ной ини­циа­ти­вы.

На­ко­нец, са­мое рез­кое не­при­ятие вы­зы­ва­ла у Вит­те изо­ля­ция, про­по­ве­дуе­мая По­бе­до­нос­це­вым как за­лог со­хра­не­ния осо­бен­но­го ха­рак­те­ра Рос­сии. Для Вит­те, как и для дру­гих сто­рон­ни­ков мо­дер­ни­за­ции стра­ны, от Пет­ра I до Ле­ни­на, “осо­бен­ность Рос­сии” со­стоя­ла ис­клю­чи­тель­но в ее от­ста­ло­сти. Пре­одо­лев свое от­ста­ва­ние, стра­на ни­чем не бу­дет от­ли­чать­ся от дру­гих ев­ро­пей­ских го­су­дарств.

В этой кон­цеп­ции бы­ло, од­на­ко, сла­бое ме­сто: Вит­те не мог по­лу­чить под­держ­ки ни у ка­ко­го сколь­ко-ни­будь зна­чи­тель­но­го со­ци­аль­но­го слоя. Ра­бо­чие, чис­лен­ность ко­то­рых стре­ми­тель­но воз­рос­ла в ре­зуль­та­те ре­форм Вит­те, до­воль­но ско­ро пре­вра­ти­лись в наи­бо­лее во­ин­ст­вен­ных про­тив­ни­ков ре­жи­ма. Кре­сть­я­нам про­грам­ма ин­ду­ст­риа­ли­за­ции бы­ла не­по­нят­на и чу­ж­да. Их ин­те­ре­со­ва­ло не аб­ст­ракт­ное ве­ли­чие Рос­сии, а во­прос о зем­ле. Раз­ви­тие про­мыш­лен­но­сти, по край­ней ме­ре на пер­вых по­рах, как буд­то ни­че­го не обе­ща­ло в смыс­ле ре­ше­ния аг­рар­но­го во­про­са: на­про­тив, пред­по­ла­га­лось, что на ка­кое-то вре­мя зем­ле­дель­цу при­дет­ся еще ху­же. Ведь без вы­со­ких на­ло­гов не­воз­мож­но бы­ло осу­ще­ст­вить про­грам­му ин­ду­ст­риа­ли­за­ции. Ми­ни­ст­ру фи­нан­сов не уда­лось при­влечь на свою сто­ро­ну и ли­бе­раль­ные груп­пи­ров­ки. Кам­нем пре­ткно­ве­ния стал те­зис о не­ог­ра­ни­чен­ной цар­ской вла­сти. При всем сво­ем про­грес­сиз­ме Вит­те все же счи­тал са­мо­дер­жа­вие наи­бо­лее под­хо­дя­щим стро­ем для бы­ст­рей­ше­го пе­ре­уст­рой­ст­ва стра­ны, ибо в рас­по­ря­же­нии мо­нар­ха на­хо­дил­ся мощ­ный ад­ми­ни­ст­ра­тив­ный ап­па­рат, не под­ле­жа­щий кон­тро­лю со сто­ро­ны пар­ла­мен­та. Пар­ла­мент­ские де­ба­ты Вит­те счи­тал лишь тор­мо­зом для ре­форм.

Страницы: 1, 2, 3, 4