Сибирская государственная геодезическая академия
Кафедра гуманитарных наук
Письменная работа
Тема: Имя в судьбе человека
Новосибирск 2010
Введение
Честно говоря, меня никогда особо не интересовала данная тема, но прочитав несколько страниц «Имена» Павла Флоренского, я решила, что другой темы для письменной работы и быть не может.
Часто мы говорим это имя тебе не подходит или что - то в этом роде, и примеряем людям другие имена. Иногда видишь человека и понимаешь он вылитый Петр ,а потом узнаешь что так оно и есть. Что же это? Просто интуиция? Магия ? Или какой-то ток, который пускает человек? Как слово (имя) влияет на судьбу человека, и имеет ли вообще какое-то значение?
Я не гарантирую, что отвечу на все эти вопросы, но обещаю попытаться, разобраться в связи имени и судьбы.
Исследование
Имя — тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность.
Какой бы род народной словесности мы ни взяли, непременно встретимся с типологией личных имен. Определенным именам в народной словесности соответствуют в различных произведениях одни и те же типы, одни и те же не только в смысле психологического склада и нравственного характера, но и в смысле жизненной судьбы и линии поведения. Это значит: в народном сознании именем определяются не только отдельные признаки или черты, порознь взятые, т. е. одномерные и двухмерные разрезы духовного организма, по и трехмерный разрез его — мгновенное соотношение элементов личности; и этим дело не ограничивается, ибо организм личности четырехмерен, и биография его — это его четырехмерная форма.
Предсказание именем судьбы и биографии — в произведениях народной словесности служит свидетельством, что для народного сознания есть четырехмерная временно-пространственная форма личности, ограничивающая ее от головы до пят, от правого плеча до левого, от груди до спины и от рождения до могилы. Краткая же фор мула содержания в этих границах — есть имя. В одних случаях, в имени народное творчество отмечает, как сказано, тот или другой отдельный признак или некоторое небольшое число их, особенно существенных, а то — хотя и не существенных, но очевидно, по коррелятивности с какими-то существенными, но расплывчатыми для формулировки, очень метко и неслучайно под смотренными носителями данного имени. Такой Признак нередко покажется второстепенным и Прихотливым; но это он именно сокращенно свидетельствует о целом мире внутренних соотношений, он — незначительный сам по себе, но более четкий показатель сложной системы. Такой признак — эмблема личности.
Сложные системы признаков — психологический склад и нравственный характер отмечаются отчасти произведениями уже перечисленных родов, отчасти песнями, былинами, духовными стихами и легендами, и сказками. Но последние, равно как и бесчисленные легенды и народные переработки житий, выразительно представляют биографическое движение личности известного имени, — ее путь, ее судьбу,— кривую ее жизни.
Когда складываются в типический образ наши представления, то имя завивается в самое строение этого образа, и выделить его оттуда не удается иначе, как разрушая самый образ. Рационалистическая мысль привыкла говорить именах как об ярком образчике мнимых обобщений, не соответствующих никакой реальности.
Имена распределяются в народном сознании на группы. Если священник даст крещаемому имя преподобного, это обещает ему счастливую жизнь, а если имя мученика,— и жизнь сойдет на одно сплошное мучение. Обычно подчеркиванье в им ни его царственности, нищелюбия и других качеств. Тут сказано «в имени». Да, в имени, а не в святом ибо и святой сам имеет определенный склад своей личности и определенную кривую жизненного пути, как носитель имени своего, старший брат своим соименникам по усыновлению имени, но — не отец. В житиях, прологах, церковных песнопениях многочисленны указания а ярком выражении святым духовной сущности своего имени. «По имени и житие» — стереотипная формула житий; по имени — житие, а не имя по житию. Имя оценивается Церковью, а за нею - и всем православным народом, как тип, как духовная конкретная норма личностного бытия, как идея, а святой — как наилучший ее выразитель, свое эмпирическое существование сделавший прозрачным так, что чрез него нам светит благо роднейший свет данного имени. И все-таки имя — онтологически первое, а носитель его, хотя бы и святой, — второе; самому Господу, еще не зачавшемуся на земле, было предуготовано от вечности имя, принесенное Ангелом.
Одна из обычных назидательных тем — о подражании соименным святым и о покровительстве их носящим общее с ними имя.
Это — не учение о покровительстве святых вообще всем христианам, молящимся им и прибегающим к их заступничеству, и не вообще назидание осуществлять в жизни христианское совершенство и подражать всем достойным примерам.
Несомненно, тут говорится о несравненно более своеобразном избирательном сродстве со святым, чье имя носишь, о покровительстве именно Того святого и о подражании не вообще святым, а именно этому, определенному. Но первое пред полагает особливую благодатную близость к нему, В второе — сродство духовного типа и общего пути жизни: ведь было бы странным указание направлять духовное внимание в ту сторону, которая, по существу, безразлична, а может быть, и чужда мне, как был бы странным и совет устраивать свою личность и жизнь по образцу.
Народное представление именной типологии, по-видимому, не лишено жизненного значения, и характеристики имен если не служат, то во всяком случае служили в руководство поведению.
Одним из памятников такого рода руководство, письменно закрепленным осколком целой культуры имен, можно представить известный «Реэстро дамах и о прекрасных девицах», печатавшийся в свое время на русских народных картинках при со ответственном изображении. Вот этот реестр:
«РЕЭСТР О ДАМАХ И ПРЕКРАСНЫХ ДЕВИЦАХ
Постоянная дама Варвара.
С поволокою глаза Василиса.
Кислой квас Марья.
Веселой разговор Аграфена.
Великое ябедство Елена.
Наглая спесь Маремьяна.
Средняя управа Устинья. .
Толста да проста Афросинья.
Песни спеть Дарья.
Хорошей голос Домна.
Худое соврать Агафья.
Впролом сходить Улита.
Умильной взгляд Фекла.
Ни туды ни сюды Фетинья.
Белые белила Авдотья.
Скорая походка Акулина.
Взглянет утешит Арина.
Промолвит накормит Марина.
Смиренная всегда Пелагея.
Всегдашняя суета Крестина.
Вправое устоять Зиннона.
Обещать не солгать Софья.
Черные глаза Улияна.
Зоровской взгляд Хавроня.
Тоскакать да поплясать Афимья.
Красные румяна Маланья.
Хорошая походка Настасья.
Приятна в любви Наталья.
Пирожная мастерица Феодора.
Горшешная пагубница Минодора.
Кринашная блудница Нимфодора.
Лукавый разговор Татиана
Веселая беседа Маргарида.
Вкрасне походит Прасковья.
Чемы и ломы Макрида.
Ниския поклоны Вера.
Проста без лукавства Мавра.
Наварныя щи Анисья.
Ленивая похотка Ненила.
Насмех поднять Каптелина.
В хорошей юпке Антонида.
Хвост поднять Марфа.
Винца испить Аксинья.
С молодцами погулять Матрена.
Дом содержать Лукерья.
Бзнуть и пернуть старая дама Соломенида».
Общечеловеческая формула о значимости имен и о связи с каждым из них определенной духовной и отчасти психофизической структуры, устойчивая в веках и на родах, ведет к необходимому признанию, что в убеждениях этого рода действительно есть что-то объективное и что человечество, всегда и везде утверждая имена в качестве субстанциальных сил или силовых субстанций или энергий, имело же за собою подлинный опыт веков и народов, вылившийся в вышеуказанной форме.
А может быть само слово, если его разложить несет в себе какой то смысл предопределяет судьбу, судя по всему да, а вот и живое доказательство этого.
Так, Герберту, впоследствии Папе Сильвестру 11, было дано предсказание, указывавшее стихом:
Герберт восходит от Р в Р, а затем папою правит P.
Таково предсказание; оно, как известно, сбылось: в трех ступенях возвышения Герберта — от Реймса к Равенне, а от Равенны к Риму, и только эти три кафедры занимал Герберт.
Исторически и биографически имена знаменательны. Есть что-то, ускользающее от рационалистического анализа. Самый пристальный дневной взгляд не рассеивает имени. А между тем, каких переживаний, заведомо реальных, ни удается этому взгляду расторгнуть и, убив собственную их форму, привести к ничтожеству. Обращаясь к строению и внутренним силам собственной нашей личности, мы легко убеждаемся, что иначе и быть не должно и не может: если мы знаем в себе что реальное, то это есть наше собственное имя.
Ведь около него именно уплотняется наша внутренняя жизнь, оно — твердая точка нашей текучести, в нем находит себе объективный устой и неизменное содержание наше Я. Без имени оно есть мгновенный центр наличных состояний, мгновенная ось поворота всей жизни в данное мгновение.
До имени человек не есть еще человек, ни для себя, ни для других, не есть субъект личных отношений, следовательно не есть член общества, а лишь возможность человека, обещание такового, зародыш. Да и за что ухватилось бы в нем общество, если бы у него не было имени? Как бы оно отметило носителя известных прав и обязанностей, — религиозных, нравственных, юридических и проч. отношений и т. д., если бы подлежащее оставалось сокровенным в себе и не соотносилось ни с собою, ни с обществом, как некоторое единство? «Это имение принадлежит... гм... гм... ему».— Кому ему? Ведь всякий в своей непроявленности есть он, и только он,— местоимение, т. е. вместо имени, но не самое имя. «Я должен тебе». Эта формула абсолютно ничего не значит, ибо и «я» и «тебе» суть только имяреки, пустые места имен, имеющие получить содержание чрез имена, либо явные, либо подразумеваемые.
Один характерный, но не подлежащий сомнению случай из времен Великой Революции весьма наглядно поясняет, насколько живо в человечестве сознание, что общественно не существует тот, у кого нет имени. К суду революционного трибунала был привлечен некто де Сен-Сир. Председатель предлагает ему обычный вопрос о его имени и фамилии. Между ними происходит следующий разговор:
«Моя фамилия де Сен-Сир», — отвечает подсудимый.
«Нет более дворянства», — возражает председатель.
- «В таком случае, значит, я Сен-Сир».
—«Прошло время суеверия и святошества, — нет более святых».
—«Так я просто — Сир».
—«Королевство со всеми его титулами пало навсегда», — следует опять ответ.
Тогда в голову подсудимого приходит блестящая мысль:
—«В таком случае, — восклицает он, — у меня вовсе нет фамилии и я не подлежу закону. — Я не что иное, как отвлеченность — абстракция; вы не подыщете закона, карающего отвлеченную идею. Вы должны меня оправдать».
Усмотренный тип закрепляется речью чрез имя. Имена выражают типы бытия личностного. Это — последнее из того, что еще выразимо в слове, самое глубокое из словесного, поскольку оно имеет дело с конкретными существами. Имя есть последняя выразимость в слове начала личного нежнейшая, а потому наиболее адекватная плоть личности. Духовное существо личности само о себе невыразимо. Оно усваивает себе предлежащий ей материал из среды, в которой живет,— мистический, оккультный, социальный, психический, физический — и, взяв его, претворяет в свое тело, сквозит в нем, лучится сквозь него, его формует. Но выразить мы можем не ее, а то, что она оформила. Имя — ближайшее подхождение к ней самой, последний слой тела, ее облекающий. Этот слой, это именное тело совершеннее всех прочих слоев обрисовывает фор мообразующее начало. Мысленно совлекая последовательные наслоения тела — гражданское и имущественное состояние, общественные отношения, знакомых, родственников, друзей, семью, жилище, творчество в разных отраслях культуры, ряд одежды, сложившиеся привычки и т. д. и т. д., мы разоблачаем личность от роскоши ее проявлений и постепенно подходим к ее самосвидетельствам, менее богатым, но более прорисованным и монументальным. Пределом всех разоблачений окажется то самое внутреннее из наслоений тела, без которого личность уже немыслима, ибо она фактически не может мыслиться и как призрак ускользает из объятий мысли. Имя есть этот предел.
Имена не сводятся к отдельным признакам. Но трудность постижения имени умножается еще и взаимодействием в каждой отдельной личности ее имени с рядом других, хотя и низшего иерархического плана, формообразующих начал: имя никогда не бывает дано в чистом виде. Раса, народность, родовая наследственность, воспитание, общественное положение, характер занятий, влияние окружающих, географические условия, состояние здоровья, жизненный режим и т. д. и т. д. — все это участвует в образовании личности. Каждая из перечисленных сторон сама есть формообразующее начало, невыразимое в своей целостности чрез исчисление отдельных признаков и познаваемое как некоторое конкретное единство, как некоторый тип строения в соответственной области.
Имя действительно направляет жизнь личности по известному руслу и не дает потоку жизненных процессов протекать где попало. Но в этом русле сама личность должна определить свое нравственное содержание. Если имя есть ритм жизни, то разве данный ритм, при всей своей определенности, мешает наполнить этот ритм различными гармониями, до противоположности?
Имя предопределяет личность и намечает идеальные границы ее жизни. Но это не значит, что, именем определенная, личность не свободна в своем имени — в его пределах. И прежде всего: каждое данное имя есть целый спектр нравственных самоопределений и пучок различных жизненных путей. Верхний полюс имени — чистый индивидуальный луч божественного света, первообраз совершенства, мерцающий в святом данного имени. Нижний полюс того же имени уходит в геенну, как полное извращение божественной истины данного имени, но и тут остается инвариантным. Преступник и закоренелый злодей направляются к этому полюсу. Между верхним и нижним полюсом помещается точка нравственного безразличия, то же по-своему предел, около которого, никогда не удерживаясь на нем в точности, собираются обыкновенные средние люди. Три предельные точки и, сообразно им, три типических разряда носителей данного имени.
имя типология судьба
Вывод
Рассмотрев данный вопрос, я пришла к выводу что имя влияет на судьбу. Заметьте, не предопределяет ее, не решает за человека как ему жить, а лишь дает подсказку в каком направлении ему двигаться.
Сейчас, в связи с неверованием в Бога и в потусторонние силы, люди перестали верить и в судьбу и соответственно в то, что мы так или иначе связаны имени. Напрасно человечество считает, что абсолютно ни от кого не зависит, за нами наблюдают, откуда то свыше. И возможно именно это «свыше» и посылает нам токи, которые , как будто говорят об имени человека. О том что это Александр, Маргарита или Фёкла.
В результате своей работы я выясняла что люди не просто так приписывали определенному имени, какие то черты, а основываясь на опыте поколений. Поскольку черты характера связанные с названием человека являются главенствующие, то по сути именно они и определяют некий стержень в людях, вокруг которого потом будут обвиваться все остальные , перенятые у окружающего мира, расовые, генетические и др. признаки.
Фонетика имени несет так же определенный смысл, звуки определенным образом воздействуют на слуховые рецепторы, а в последствии на мозг и мы реагируем на то что услышали, автоматически сопоставляя услышанное, увиденное и свое внутреннее ощущение, так сказать энергию исходящую от человека. Не всегда все 3 качества складываются во едино, и тогда мы говорим что имя тебе не подходит, и выдвигаем свой вариант названия человека.
А что если и правда не подходит, получается родители вовремя не почувствовали токи, исходящие от их дитя и прописали ему чужую судьбу. Возможно, только скорее всего не судьбу, а дали ему билет не на тот поезд. Но мы ведь знаем что есть обратный билет или поезд другого направления. Старт дан, а далее человек сам выбирает свои направления. Имя обозначает человека, определяет от части его энергетику, но судьбу свою мы строим сами и ни как иначе.
Литература
1.П.Флоренский «Имена», Москва 2003г.
2.Русские народные картинки. Собрал и описал Д. Ровинский.
3.Посмертный труд печатался под наблюдением Н. Собко. Т. 1-й. СПб., 1900. Столб. 104, рис. 123.
4.Интернет ресурсы
