Значение философских взглядов исследователя проявляется в том, что при решении философией мировоззренческих проблем вырабатываются не только те наиболее общие идеи, принципы и категориальные смыслы, которые являются предпосылкой освоения объектов на современной ей стадии развития науки, но и формируются категориальные схемы, значимость которых для науки обнаруживается лишь на будущих этапах эволюции познания. В этом смысле можно говорить об определенных прогнозирующих функциях философии по отношению к естествознанию.
Так, идеи атомистики, развитые вначале в философии, лишь в XVII-XVIII вв. превратились в естественнонаучный факт; развитый в философии Лейбница категориальный аппарат был избыточен для механистического естествознания XVII в. и ретроспективно может быть оценен как предвосхищение некоторых наиболее общих особенностей саморегулирующихся систем; в разработанном Гегелем категориальном аппарате были отражены многие наиболее общие сущностные характеристики сложных, саморазвивающихся систем; теоретическое изучение объектов, принадлежащих к этому типу систем, в естествознании началось лишь в середине XIX в..
Работая на двух взаимосвязанных полюсах - рационального осмысления наличных мировоззренческих структур культуры и проектирования возможных новых способов понимания человеком окружающего мира (новых мировоззренческих ориентаций), философия и выполняет свою основную функцию в динамике социокультурного развития. Она не только объясняет и идеологически обосновывает те или иные наличные способы мировосприятия и мироосмысления, уже сложившиеся в культуре, но и готовит своеобразные “проекты”, предельно обобщенные теоретические схемы потенциально возможных мировоззренческих структур, а значит, и возможных оснований культуры будущего.
В этом процессе как раз и генерируются те избыточные для науки той или иной исторической эпохи категориальные схемы, которые в будущем могут обеспечить понимание новых, более сложных, по сравнению с уже изучавшимися, типов объектов (7).
Переход от одного типа философских оснований науки к другому всегда обусловлен не только внутренними потребностями науки, но и той социокультурной средой, в которой развиваются и взаимодействуют философия и наука (8,9).
Двойная функция философских оснований науки - быть эвристикой научного поиска и средством адаптации научных знаний к господствующим в культуре мировоззренческим установкам - ставит их в прямую зависимость от более общей ситуации функционирования философии в культуре той или иной исторической эпохи.
Развертывание философией своих прогностических функций выступает одним из важных условий перестройки философских оснований науки. Поскольку же философская прогностика непосредственно затрагивает глубинные основания культуры, постольку каждая историческая эпоха и каждый исторически сложившийся тип общества задают свои границы философского творчества и генерации в нем новых категориальных смыслов.
Однако для науки важно не только существование в сфере философского знания соответствующей эпохи необходимого спектра идей и принципов, но и возможность путем селективного заимствования соответствующих категориальных схем, идей и принципов превратить их в свои философские основания (7).
Разумеется, сами по себе эвристический и прогностический потенциалы философии не снимают проблемы практического применения в науке ее идей. Такое применение предполагает особый тип исследований, в рамках которых выработанные философией категориальные структуры адаптируются к проблемам науки. Этот процесс связан с особой конкретизацией категорий, с их трансформацией в идеи и принципы научной картины мира и в методологические принципы, выражающие идеалы и нормы той или иной науки. Указанный тип исследований составляет суть философско-методологического анализа науки. Именно здесь осуществляется своеобразная выбора из категориальных структур, полученных при разработке и решении мировоззренческой проблематики, тех идей, принципов и категорий, которые превращаются в философские основания соответствующей конкретной науки (основания физики, биологии и т.д.).
В результате при решении кардинальных научных проблем содержание философских категорий весьма часто обретает новые оттенки, которые затем выявляются вторичной философской рефлексией и служат основанием для нового обогащения категориального аппарата философии.
Выявление компонентов оснований науки и их связей позволяет перейти от простой констатации влияния социокультурных факторов на развитие науки к конкретному анализу того, как эти факторы интегрируются в ткань научного исследования. Основания являются именно тем слоем в системной динамике знания, который, с одной стороны, непосредственно связан с конкретными теориями и фактами каждой дисциплины, а с другой - определен мировоззренческими установками и другими социокультурными факторами, опосредуя их влияние на специальные процедуры эмпирического и теоретического исследования (7,8).
1.3. Эволюция взаимоотношений философии и естествознания. Эпистемология
В 17-ом веке складываются первые сообщества ученых. Это сообщества людей, осознавших свои особые задачи и общественную роль. Поэтому можно говорить о рождении науки как особого социального института в 17 в. В 1662г. возникает ставшее в последствие знаменитым Лондонское Королевское общество ученых, в 1666г. – Парижская Академия наук.Первые ученые не стремятся к противоборству ни с господствующей религией, ни с государственной властью, ни с традиционными философскими воззрениями. Они ищут для науки место в сложившейся системе знаний и общественных институтов, определяют ее собственную нишу. Иначе и не могло быть: при рождении наука была столь слаба, что всякая конфронтация с существующей системой институтов и знаний была бы для нее губительной. Конечно, полностью избежать конфликтов не удалось: случай Г.Галилея, как и другие подобные, - яркое тому подтверждение. Однако первые ученые стремятся избежать противостояния. Напротив, они ищут покровительства у королей, герцогов, богатых меценатов и создают добровольные общества свободных испытателей природы – естествоиспытателей. Характерно и то, что наука возникает вне стен университетов, которые традиционно служили целям подготовки кадров богословов для католитической церкви. Лишь постепенно, в течение ХVIII –начало XIXв. наука проникает в рамки университетского образования. С этого момента наука становиться деятельностью в полной мере профессиональной. Ученые-любители сменяются учеными-профессионалами.
В период возникновения наука отчетливо не осознает себя чем-то радикально отличным от философии. Первые ученые называют свои труды «позитивной экспериментальной философией». Пути и методы научного изучения природы обосновываются философски. Особый вклад в обоснование науки и методов научного познания внесли такие мыслители, как Ф. Бэкон, Р.Декарт, Дж. Локк, Г. Лейбниц и др.
Во многих случаях одни и те же люди выступают и как философы, обосновывающие правомерность научного познания, и как ученые- естествоиспытатели. Будучи убеждены в перспективности научного изучения природы, они подчас остро критикуют традиционную для Западной Европы схоластическую философию, тесно связанную с античными взглядами на природу. Однако первые ученые убеждены в совместимости их воззрений с христианским мировоззрением. Они полагают, что, разгадывая тайны природы, они лишь расшифровывают «письмена Бога». Они убеждены, что читают Книгу Природы, в которой Творец запечатлел определенные закономерности. Природа не является хаотическим сцеплением разнородных частей. В силу замысла Творца в ней присутствуют закономерности. Человек, будучи наделен разумом, способен их познать. Такого взгляда на научную работу придерживались не только первые ученые, но и многие исследователи природы в последующие времена. Однако важно подчеркнуть, что первые этапы развития науки не были связаны с конфронтацией ее ни с религией, ни с другими формами культуры, в том числе философией (4).
Сравнение методов современной философии с методами создателей великих философских систем XVII и XVIII столетий делает очевидным основополагающее различие их подходов к естественным наукам. Философы XVII-- XVIII веков поддерживали тесную связь с естествознанием своего времени, а некоторые из них, такие, как Декарт и Лейбниц, были ведущими математиками и физиками. Позднее между философией и естественными науками возникло отчуждение, что привело к непродуктивной напряженности отношений между двумя группами наук. Философы, профессиональное обучение которых строится обычно на историко- филологической основе, обвиняют ученых-естествоиспытателей в чрезмерной специализации и обращаются к метафизическим проблемам. Естествоиспытатели же со своей стороны допускают ошибки в философской трактовке эпистемологических проблем, которые хотя и решены такими философами, как Лейбниц или Кант, в рамках науки того времени, требуют нового анализа в рамках современного естествознания. Такое отчуждение ведет к взаимному неуважению, неверному пониманию целей исследования друг друга.
Исторические корни этого разделения можно проследить с начала прошлого столетия. Для Канта познание в том виде, как оно реализуется в математической физике, все еще было отправной точкой эпистемологии. Хотя такая основа обусловливает определенную односторонность его системы, она объясняет также четкость его эпистемологической позиции, способствующую большому влиянию его философии. Однако вызывает удивление, сколь мало опирался Кант при разработке своей системы на частные научные результаты и сколь мал естественнонаучный материал, использованный им в его главных трудах по эпистемологии. Он рассматривал научную концепцию познания скорее как нечто целое, порожденное его системой из того опыта, который возникает в результате анализа чистого разума. Именно такой была концепция познания в математической физике его времени. О том, насколько хорошо он выполнил поставленную перед собой задачу, свидетельствует тот живой интерес, который проявили к его концепции познания представители естественных наук. Независимо от того, были ли они ее противниками или сторонниками, им казалось естественным разъяснить свои позиции по отношению к точке зрения Канта, и они постепенно стали отождествлять доктрину Канта с философией как таковой. Однако решение Кантом эпистемологической проблемы было в тоже время последним, где наука играла какую-то роль. Более поздние философские системы окончательно утратили связь с наукой своего времени; и хотя некоторые из них, такие, скажем, как натурфилософские системы Шеллинга и Гегеля, трактовали научный материал в более широком плане, нежели Кант, их философия природы была скорее наивной оценкой достижений науки, чем подлинным пониманием духа научного исследования. Именно с этого времени происходит разрыв естественных наук и философии. Спекулятивные и рационалистически-аналитические компоненты кантовской системы были сохранены, близость же с естественными науками утрачена. Философ чувствовал свое родство с представителями гуманитарных наук, и если его вообще интересовали естественные науки, то он полагал, что проблема познания природы уже решена со времен Канта и что дальнейшее развитие естествознания состоит только в расширении кантонской программы. Подобная концепция даже в ее более гибкой форме у неокантианской школы не могла предотвратить конфликта с действительным развитием естествознания. Между тем естественные науки шли своим путем. Конечно, нельзя упрекать Канта за то, что он не смог предвидеть такого развития, но нельзя также ожидать и того, что современный ученый- естествоиспытатель признает философию Канта в качестве основы своей эпистемологии. Ни в философии Канта, ни в господствующих школах философии он не найдет той эпистемологии, которая позволит ему понять его научную деятельность. Философия все еще относится к гигантскому комплексу естествознания как к чему-то чуждому, не заслуживающему ее внимания.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
