Русская интеллигенция XIX–XX–го века осознавала свою миссию как миссию «просветительскую» и видела свое предназначение в «просвещении» народа и в создании социальных и политических условий для реализации права на «достойную жизнь» для каждого человека. В этом случае «просвещение» мыслилось в самом широком смысле этого слова (связанном с идеями Просвещения, но далеко их не исчерпывающим). Просвещать – значило для русской интеллигенции «распространять грамотность», «знакомить с научными представлениями о мире и обществе», «бороться с суевериями и предрассудками» и т. д. Именно в этом «популярном» значении «просвещение» стало одним из постоянных моментов самосознания отечественной интеллигенции, ее «общим делом».
Наиболее яркой фигурой русского Просвещения как в плане глубины освоения философских идей Просвещения, так и в плане актуализации на русской почве его социальных и политических теорий был А. Н. Радищев.
Александр Николаевич Радищев (1749–1802) родился в дворянской семье. Сначала он учится в Москве у преподавателей Московского университета, позднее (1762) записанный в Пажеский корпус уезжает в Петербург. В 1766 году он отправляется в Лейпциг для дальнейшего обучения. За границей Радищев переживает увлечение французскими просветителями. Вернувшись в Россию (1771), Александр Николаевич делает блестящую карьеру в Санкт–Петербурге, но уже в 1775 году выходит в отставку и уезжает в свое имение. Затем Радищев устраивается в Москве на службу в Коммерц–коллегию. В это время он сближается с Новиковым и начинает печататься в журналах. В 1790 году он издает знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву», обличающее крепостнические порядки в России. Книга была конфискована властями, а Радищева суд приговорил к смертной казни, которую Екатерина заменила на ссылку в Сибирь (Илимский острог). В ссылке среди других сочинений Радищев создает свой главный философский труд: трактат «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792–1796). В 1801 году Александр I возвращает Радищева из ссылки и привлекает к работе в Комиссии по составлению новых законов. Работая в комиссии, Александр Николаевич вновь выступил за отмену крепостного права.
В 1802 году Радищев кончает жизнь самоубийством.
Главный философский трактат Радищева («О человеке, его смертности и бессмертии») демонстрирует широкую философскую и научную эрудицию Радищева. При всей зависимости трактата от идей Лейбница, Гердера и Гельвеция Радищев демонстрирует определенную самостоятельность в продумывании поставленного им вопроса о смерти и бессмертии человека. В первых частях работы приведены аргументы, свидетельствующие против бессмертия души, в последующих ее разделах Радищев приводит доводы в пользу ее бессмертия. Мир сотворен Богом, и с момента первотолчка он непрерывно развивается. На вершине этого развития стоит человек, который есть «брат всему на земле живущему». Объединяющим человека, зверя и камень началом является «телесность». Телесному принадлежат такие атрибуты, как пространство, время, механическое движение, форма, тяжесть, делимость и т. д. Как телесное существо – человек смертен, но его непротяженная, простая (неделимая) душа, не подверженная в силу этой ее простоты распаду, бессмертна, нетленна. О бессмертности души свидетельствует активность разума и такие феномены, как сон и лунатизм, которые демонстрируют самостоятельность души по отношению к телу. В. В. Зеньковский, рассматривая в своей «Истории русской философии» это философское произведение Радищева, оценивает его следующим образом: «...весь его трактат о бессмертии свидетельствует о философской добросовестности в постановке таких трудных вопросов, как тема бессмертия… Во всяком случае, чтение философского трактата Радищева убеждает в близости философской зрелости в России и в возможности самостоятельного философского творчества…»[4].
Социальные и политические идеи Радищева покоятся на теории естественного права. Общество понимается им как результат общественного договора. Общественный договор предполагает соблюдение всеми людьми неких добровольно принятых «правил» совместной жизни. Государственная власть призвана наблюдать за соблюдением этих правил. Она создается народом и должна контролироваться народом. Радищев был принципиальным противником монархии, которая, как неограниченная власть, противоречит естественным правам других людей. Идеалом для Радищева была республика, народовластие. В основе неприятия Радищевым российского самодержавия, крепостничества, политического неравенства лежит его представление о моральной справедливости и живое, искреннее переживание страданий обращенного в крепостное состояние народа. Радищев – прежде всего гуманист, защитник свободы и человеческого достоинства. Как писал Н. А. Бердяев в «Русской идее», вместе со знаменитыми словами из «Путешествия» («Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала») родилась русская интеллигенция, точнее, радикальное ее направление. Основателем другого, более умеренного, просветительского и «филантропического» ее крыла можно считать масона и просветителя Н. И. Новикова.
Истоки масонского движения теряются в эпохе позднего средневековья. Но масонство (франкмасонство) как светская квази–церковь, как мистическая и оккультно–эзотерическая альтернатива рационализму, утилитаризму и деизму Просвещения формируется в начале XVIII–го столетия в Англии (первая масонская ложа (Великая ложа) основана в Лондоне 24 июня 1717 г.). Из Великобритании масонство распространилось по всей Европе. В России первые масонские ложи появляются в 30–е – 40–е годы XVIII века. Несмотря на многообразие духовно–идеологических установок, все масоны («вольные каменщики») провозглашали идеалы наднационального и надконфессионального духовного братства, веротерпимости, самосовершенствования человека и человечества. Масонская ложа представляла собой организацию, имевшую свой обряд посвящения, свои символы, ритуалы, эмблемы. Масоны претендовали на обладание тайным (эзотерическим) знанием и соответствующей духовной практикой. В России получили распространение практически все масонские системы Западной Европы. Это английская, шведско–берлинская, шведская, французская системы и розенкрейцерство; возникали и свои, «национальные» системы. В эпоху стремительной секуляризации общественной жизни религиозно–нравственные запросы приводили многих русских людей именно к масонам, которые привлекали их нравственной серьезностью объединявших их целей, самостоятельностью по отношению к официальным институтам государства и Церкви, а также своей «филантропической» деятельностью и перспективой приобщения к «тайному знанию», которое обещало открыть им масонское братство при достижении высоких степеней посвящения[5]. Масонство было альтернативой как исторической Церкви, потерявшей в глазах русских дворян статус высшего авторитета в вопросах веры, так и деистическим и атеистическим веяниям эпохи. С учреждения в 1731 году первой масонской ложи до официального запрещения масонских лож в 1822 году русские масоны вели активную работу по привлечению в свои ряды новых членов. Число масонов в образованном обществе было весьма значительным. В XVIII–м веке в их число входили М. М. Щербатов, А. П. Сумароков, И. Н. Болтин, М. М. Херасков, Н. И. Новиков, Н. М. Карамзин, И. В. Лопухин, педагоги Шляхетского корпуса и некоторые профессора Московского университета и Академии художеств.
Для русских масонов Библия была одним из источников мистического вдохновения. Масоны принимали все, что родилось вне христианства, если оно согласовывалось с их представлениями о христианстве. К культурному наследию античности (и не к нему одному) было почти такое же отношение, как к Священному Писанию. Воззрения масонов характеризуются своеобразным религиозным синкретизмом, что указывает на его близость к гностической традиции. Религиозная вера «вольных каменщиков» освящала произведения этих авторов ореолом «святости» и ставила в один ряд с Библией. Дух Святой, полагали масоны, присутствует в каждом из людей, делая их сынами Божьими. Но Дух раскрывается не в каждом человеке, а только в избранных. История мира в аспекте соединения человека с Богом локализуется в истории масонского ордена, внутри которого выделяется группа просвещенных и мудрых. Духовное единство людей обеспечивается не Церковью, а масонским орденом как «Храмом Бога Живого». Русское масонство никогда не отрицало христианства, но ценило в нем преимущественно моральное содержание и духовную символику церковного обряда. Масоны стремились примирить веру и разум, науку и религию, а средством такого примирения считали «очищение» религии от суеверий.
Человек для масонов – «экстракт всех вещей», существо, которое связано со всем остальным миром. Но мир не дает человеку стать «истинным человеком», «новым Адамом». Однако человек имеет в себе еще и Божественное начало. Высокое предназначение человека заключаются в том, что отличает его от природы и уподобляет Творцу[6].
Натура выступает в масонском мировоззрении как нечто зависимое от развития человека. Так как грехопадение Адама привело к «поврежденности» природы в космическом масштабе, то и ее восстановление зависит от возрождения человека. Судьбы мира и человека неразрывны, и у них один путь. Вот почему метафизические и натурфилософские идеи масонов напрямую связаны с разработкой ими нравственных и религиозных понятий. Свою задачу русские масоны видели в нравственном возрождении падшего человека, раскрытии его творческих сил, что должно привести к спасению мира.
На пути к нравственному совершенству самым первым и самым важным этапом масоны считали самоуглубление и самопознание человека, открытие в себе божественного света. Г. Флоровский совершенно справедливо указывал на преемственность масонства с сентиментализмом и с романтическими настроениями русского общества в 20–е – 40–е годы XIX–го века. «Психологически, – утверждает Флоровский, – славянофильство вырастает именно из Екатерининского масонства… <…> В масонстве впервые будущий русский интеллигент опознает свою разорванность, раздвоенность своего бытия, и начинает томиться о цельности и тянуться к ней»[7].
Масонство сыграло весьма существенную роль в воспитании «нового», склонного к самоанализу, начитанного в духовной (религиозной) и философской литературе человека. Велика его роль в распространении философских знаний, в привлечении внимания русского общества к нравственным и религиозным вопросам. Приобщение «дворянских интеллигентов» XVIII–го столетия к связанному со стоическими и неоплатоническими влияниями масонскому гностицизму подготовило почву для рецепции философских идей романтиков в двадцатые–тридцатые годы XIX–го века. «Именно в своей метафизике масонство было предвосхищением и предчувствием романтизма, романтической натурфилософии. И опыт московских розенкрейцеров (а потом Александровского масонства) подготовил почву для русского шеллингианства, прораставшего от тех же магических корней»[8].
Страницы: 1, 2, 3, 4
