Поскольку нет никаких биологических, физических или психологических оснований для любви, поскольку любят не за что-то, любят потому что не могут не любить, то у любви есть только метафизические основания. Метафизика, метафизическое созниние – это видение бесконечности позади всякой вещи или любого явления, видение бесконечного фона, открытости, невыразимой, не улавливаемой в строгих понятиях атмосферы, «легкого дыхания». Человека любят за то, чтов нем приоткрывается эта бездонная неисчерпаемая глубина, приоткрывается тому, кто его любит. И в этом, как представляется, заключено то, что делает человека таинством.
Человек без любви – жалкое, неполноценное существо, не постигающее смысла своего существования. Любить – значит жить.
Вера. Религиозная вера – это возможность сверхчувственного опыта. Но для очень большого числа людей такой опыт – пустой звук. И даже люди, которым он доступен, часто не улавливают присущего ему сверхчувственного характера. Можно наслаждаться красотой и при этом воображать, то красота исчерпывается приятными эмоциями. Можно верить в Бога, но сомневаться, но сомневаться в религиозном опыте, считать его иллюзией.
Вера, считал Франк, есть воля открывать душу навстречу истине, прислушиваться к тихому, не всегда различимому «голосу Божию». Это воля заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в этом смысле темную глубь нашей души, где «тлеет» искорка, и в этой искорке увидеть ke? исходящего из самого солнца духовного бытия.
Вера в своем первичном существовании есть не мысль, не убеждение в существовании трансцендентного личного бога как такового, а некое внутреннее состояние духа, живая полнота сердца, подобная свободной радостной игре сил в душе ребенка. И это состояние духа определенно чувством нашей неразрывной связи с родственной нам божественной стихией бесконечной любви, с неисчерпаемой сокровищницей добра, покоя , блаженства, святости.
Таким образом, жить в вере – значит жить в постоянном напряжении всех своих сил, целиком жить в настоящем, жить сердцем, для которого любой предмет, любая внешняя данность открывается в ее несказанности, значительности, таинственной глубине. Вера – это горение сердца, зажженного силой, которая по своей значительности и ценности с очевидностью воспринимается как нечто высшее и большее, чем сам человек. Вера не есть, ни идея, ни система идей. Она есть жизнь и источник жизни, самосознание, которое само испытывается и действует как живая и животворящая сила.
Когда человек достигает внутреннего преображения, духовной просветленности через усилия веры, то ему открывается реальность, которая по своей очевидности, ошеломляющей силе красоты и мудрости так захватывает человека и потрясает человека, что любые эмпирические факты его существования, все радости и невзгоды повседневной жизни, кажутся чем-то случайными и совершенно не важным. Состояние веры отличается от состоянием повседневной озабоченности, как поэтическое вдохновение от физически тяжелого и бессмысленного труда.
Состояние надежды, определяющей чувство будущего, отношение человека к будущему и его оценку настоящего, в своих сущностных моментах восходит к культурно–абстрактному содержанию ценностности (аксиологичности) как таковой. Ситуация выбора, которая порождается ценностями, ставит человека в отношение к будущему, которое возникнет в результате его выбора.
Счастье можно рассматривать и как своеобразный мотив деятельности, в этой своей "ипостаси" оно первично по отношению к ней, программирует ее. В качестве мотива счастье существует как нечто, само собой разумеющееся, как не всегда осознаваемый фон деятельности, в той или иной степени (в зависимости от личности и обстоятельств ее бытия) определяющий жизненную стратегию, сложным образом (иногда чрезвычайно конфликтно) пронизывающий всю систему индивидуальных ценностей.
Что касается императивной характеристики счастья, то она весьма условна. Стремление к счастью - естественное желание, определяемое природой человека; внешнее повеление здесь, по существу, отсутствует, детерминация (если о ней можно вести речь) представлена как самодетерминация.
Выделяя эти три "образа" счастья, мы должны отдавать себе отчет, что в своем реальном, конкретном бытии счастье существует как сложный "сплав" оценки, повеления, мотивации, который специфически выражается на языке эмоционально-психологического аппарата человека.
Счастье можно рассматривать как сложное взаимоотношение объективного и субъективного, которое имеет различные формы проявления. Любое индивидуальное представление о счастливой жизни, насколько бы своеобразным оно не было, не свободно от социальных влияний, накладывающих существенный отпечаток на всю систему ценностных ориентаций личности. Наличие социальной, т.е. объективной по отношению к индивиду, детерминации личностных представлений о счастье и их практической реализации не означает, конечно, фатальной предопределенности человеческой судьбы. Разные люди, как известно, по-разному ведут себя даже в сходных социальных условиях, проявляя способность (либо неспособность) к поддержанию своей личностной автономии, независимости. (Активный, волевой человек способен преодолеть даже неблагоприятное для него стечение обстоятельств, слабый же даже в относительно приличных условиях находит основания для сетований на судьбу).
Ответ на вопрос: "Может ли быть счастлив человек, личные интересы которого противоречат общественным?", - не так прост, как может показаться на первый взгляд. Опыт показывает, что эгоистическая ориентация только на собственные интересы, наиболее эффективно, как представляется индивиду, ведущая его к счастью, на самом деле уводит от него. Эгоцентризм - неверно выбранное направление жизнедеятельности, поэтому он опасен не только своими последствиями для других людей, но и наносит существенный вред своему "носителю". Удовлетворенность жизнью предполагает ее социальную значимость, связана с утверждением своего "я" в социальной связи. Для счастья, вероятно, необходимо жить "для себя" и вместе с тем жить "для других". Эта мысль хорошо выражена А.Толстым: "Счастье есть ощущение полноты физических и духовных сил в их общественном применении".
Преодоление себя (негативных особенностей своей "природы") - способ самореализации личности, способ благодарный, но трудный, поэтому известная с давних пор истина (брать - значит терять, отдавать - значит приобретать) является ценностью далеко не для всех людей. Ориентация "на других" не должна, разумеется, становиться самоцелью, препятствующей сохранению индивидуальности и превращающей существование человека в непрерывное "самообуздание". Идеальный вариант - гармония объективного и субъективного, личного и общественного, однако даже при наличии такой установки в сознании Индивида вряд ли можно ожидать ее простого, безболезненного утверждения в практике. Различные варианты дисгармонии, препятствующие, как правило, достижению счастья, определяются, конечно, не только особенностями личности, но и неблагоприятными социальными обстоятельствами ее бытия. История этики, кстати говоря, оставила нам различные рекомендации по достижению счастья в условиях дестабилизированной среды. Многие из них вполне актуальны сейчас. Принципиально и немедленно изменить их вряд ли возможно индивидуальными усилиями, а вот осознание их сути и определение в этом контексте своей жизненной позиции - задача достижимая. В любом случае очень важно ставить перед собой следующие вопросы: "Что я из себя представляю? Не являюсь ли я сам причиной своего несчастья?"
Смысл жизни человека - этот вопрос появился вместе со становлением человека как сознательного существа. Время существования вопроса равно времени осознанного существования человечества. И на каком бы высоком уровне не находились сознающие себя существа, перед ними всегда будет вставать этот вопрос вопросов. Мы сталкиваемся здесь с феноменом, уходящим своими корнями в онтологические основания человеческой природы. Суть его в том, что человек не может существовать и развиваться, не утверждая высшего, т.е. не совпадающего с простым "физическим" присутствием на Земле смысла собственного существования. Утверждение высшего смысла своего существования является для человечества в целом и для каждого отдельного человека одним из необходимых условий возможности элементарного самосохранения.
Выражаясь более отвлеченно, можно сказать, что утверждение высшего смысла существования входит в качестве необходимого момента в тот "способ", которым осуществляется человеческое бытие. Утрата этого высшего смысла приводит к распадению тех органических форм общения, из которых складывается человеческий род, ведет человека, а тем самым и человечество к деградации.
Смысл жизни является центральным вопросом мировоззрения, ответ на который определяет всю жизнь человека. Само наличие сознания предполагает необходимость смысла, т.е. осмысления себя самого. Смысл присущ любому самосознанию. Можно сказать, что самосознание конституируется смыслом, меняется в зависимости от того, в чем человек видит цель своей жизни. Решить проблему смысла стремится философия, свой ответ на него дает и религия. Вне зависимости от того, задается человек или нет целью вычленить для себя логический смысл своего существования, он уже живет в соответствии с тем или иным "смыслом", сложившимся у него под воздействием определенной социальной ситуации и уровня развития его личности.
Духовное ближайшим образом связано со смыслом, и особенно с наиболее важным для человека - со смыслом его собственной жизни. С этим вопросом сталкивается каждый человек, будь он землепашец или философ, но не каждый задумывается над ним. Вопрос о смысле изначально присущ человеческому бытию, но не всегда он, тем не менее, бывает осознанным и целенаправленным. И лишь тогда, когда человек задается этим вопросом, он может встать на путь приближения к пониманию духовного.
Человеческое существо обладает существованием, но не всегда человеческим образом, и именно вопрошание о смысле жизни очищает для человека его собственное бытие. Вся история духовной культуры человечества есть такое вопрошание, такое очищение и выявление сути человеческого бытия в мире. Однако слабо развитый в духовно-нравственном отношении человек может связывать смысл своей жизни с чувственным удовольствием, с удовлетворением исключительно материальных, эгоистических потребностей. Но вместе с ростом осознанности человеком своего бытия растет и его осмысленность, начинается переход от материальных потребностей к духовным, от удовлетворения эгоистических запросов к творчеству на благо других людей и всего человечества.
Вопрошание о смысле жизни - не праздное занятие, но необходимость. Прячась от этого вопроса, человек удаляется от реализации себя в жизни. Ясно осознанный с юношеских лет смысл может вести человека всю жизнь как путеводная звезда, давать ему мужество и энергию, которые способны преодолеть любые препятствия. Российский философ Н.Н. Трубников писал о том, что сама жизнь требует от человека осмысленного к ней отношения. И в данном случае духовное выступает и в виде процесса, и в виде результата осмысления собственной жизни, в чем открывается ее осознанный смысл. Но он не навязывается жизни извне, а раскрывается как ее сущность и принцип, способствующий развитию, возрастанию и совершенствованию.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
