5. Восприятие своего места в универсуме как необходимого и имеющего основания, несущего в себе определенное призвание. Такое место не всегда уютно, но оно значимо и весомо, оно фундирует нашу индивидуальную жизнь, как бы придает ей солидность, направленность, оправданность. Когда у жизни человека есть смысл, его бытие оправдано, он «вправе быть» и «вправе быть таким, как он есть».
6. Принятие реальности, признание ее за несомненное благо, несмотря на все ее противоречия, ужасы и обманы.
Поиск и поддержание смысла – это работа не только ума, но также воли, сердца, живых человеческих чувств. Без учета смысла как эмоционального переживания разговор о нем становиться абстрактным, а сам смысл превращается в неуловимый фантом. Однако это не фантом, а то, что наиболее близко каждому из нас.
3. СПОСОБЫ ОСОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
Человек или претендует на то, чтобы создать желанный смысл, внести его в мир собственной деятельностью, либо стремится найти его извне уже сформированным и пригодным для применения, либо же, наконец, обнаруживает готовность к соучастию в выработке его смысла путем открытого диалога, общение с миром, бытием, со всеми известными и неизвестными его потенциями и факторами.
Жизнь, как продуцирование смысла
В затеизованом обществе стало привычным обобщением (укоренение которого не преодолено и доныне) убеждения, что только общественный человек вносит в окружающий мир начала смысла, добра, красоты, что вне ее практической деятельности природа и бытие в целом бездумные и пустые. Все, что есть на свете, вся действительность подлежат, мол, человеческому осознанию и имеют именно тот смысл, который люди объективно (то есть исходя из структуры своих потребностей и деятельности) у них вкладывают. Что же касается собственного индивидуального бытия человека, гарантией его осознанности появляются интересы общества и грядущих поколений: передавая последним результаты своей материальной и духовной деятельности, индивид удостоверяет тем самым, что существовал недаром, и обеспечивает себе единственно возможную форму выхода за эмпирические часовые границы своего существования.
Нет сомнения, что к определенной границе этот способ осознания оказывается вполне производительным: он стимулировал активность человека, его инициативу, крепил социальное сознание. Все это, однако, со временем все больше сводилось на нет присущими ему существенными недостатками.
Первой из таких недостатков является досадная слепота относительно естественного мира и окружающей действительности в целом. Ведь если единственный источник смысла - человеческая деятельность, то это значит, что человек может в любой способ распоряжаться естественными богатствами и бытием вообще, считаясь лишь с собственными потребностями. Если природы и окружающего мира нет для меня самостоятельным источником смысла, если у них я вижу лишь отражение собственных (или же общественных) интересов, мое обращение, даже моя любовь к ним неминуемо останутся эгоистичными; я легко уступлю эту любовь, когда дойдет до более глубоких моих (то есть общественных) интересов, а следовательно и сам в конечном итоге не найденыша в естественном мире ни благосклонности, ни пристанища. Нынешний глобальный экологический кризис - в значительной мере именно следствие того, что человек с какого-то времени перестал соотносить с разнообразием естественного мира и бытия в целом неповторимый смысл собственного существования на Земле.
Второй существенный недостаток отмеченного подхода к смисложизненных проблемам в большей степени касается уже екзистенционной структуры индивидуального человеческого бытия. Если смысл окружающей действительности дает только человек, очевидно, что осмысленность собственного существования каждого человеческого лица полностью зависит от бытия других людей, человеческих групп и сообществ, к которым она причастная, - социальных классов, наций, общества, грядущих поколений, человечества и его культуры. Пока существования всего этого не вызывает сомнений, отдельная личность может считать, что и ее существование на свете имеет свой смысл. Прогрессивному сознанию XIX ст., для которого горизонты существования человечества терялись в бесконечности светлого будущего, этого, очевидно, было достаточно. В настоящее время, однако, мы живем в мире, преисполненном таких угроз, как предположение о неминуемом конце физического существования человечества становится закономерным актом мысли. А если человечество смертно (причем возможность его гибели является вполне реальной), если его бессмертная культура оказывается еще более впечатлительной и хрупче, чем физическое его естество - в чем же тогда смысл человеческого существования на Земле и собственного бытия каждой личности в частности? Неужели в том, что все мы натворили в реальном мире ради мифического и, как оказывается, никому не нужной будущности?
Наконец, еще один, третий недостаток рассмотренной позиции связан уже с самой сущностью смисложизненного самоопределения человека. Вспомним известный в этике парадокс любви к близким и любви к далеким. Сущность его в том, что человек может действительно любить тех и посвящать свою жизнь тем, кого представляет себе конкретно, кто ей реально близкий. Давно замечено, что любовь к близким - самая тяжелая разновидность любви, но именно потому, что - единственно реальный. Любить (действительно любить) многих - особенное и редкое призвание человеческой души, непременно связано со способностью чувствовать этих многих как своих близких; этой способностью одаренные настоящие педагоги, врачи, духовные наставники и др.
Вместо этого любовь к далеким ориентирует человека на идеальные объекты, которых она конкретно воспринять и представить не может. Нам кажется, что мы любим грядущие поколения либо человечество в целом, либо же целостного и гармоничного человека будущего, это чувство может быть даже достаточно пылким - и все же, пока конкретных образов всего этот нам не дан, мы любим скорее собственные идеи относительно упомянутых высоких сущностей. Такая любовь ничем не обогащает душу и при соответствующих условиях способная выродиться в самый обычный эгоизм - при полном сохранении иллюзии собственной жертвенности и высокой моральной силы.
Жизнь как воплощение смысла
Предусматривает поиск во внешнем мире или же в духовной сфере каких-то готовых идеалов, планов, рецептов, схем, которые должны были бы предварительно определять человеческую жизнь, тем самым и предоставляя ему определенной осмысленности. Нередко люди считают, что прожить свою жизнь правильно -значить посвятить ее неуклонной реализации того или другого предыдущего замысла; отсутствие подобных идеальных установок, так же как и любые отступления от них, воспринимаются как жизненная катастрофа.
Жить легче, более комфортабельно, когда ничего не нужно избирать и додумывать самому, когда ты предварительно научен, по какому закону жить, к чему стремиться, что и как делать. Каждый знает счастливчиков, которые разделяют подобные жизненные установки на основе то ли религии, науки, или обычного здравого смысла. Вот только не теряет ли таким образом человек, вместе с грузом свободы выбора, несколько, что касается самой сути его бытия, первичной радости собственно человеческого существования? Ведь если допустить, что жизнь - только средство реализации определенного установленного предварительно смысла, который будто нависает над ним, оно моментально приобретает привкус какой-то вторичности, второстепенности. Да и какая радость, какая самостоятельная ценность может быть в жизнь, когда главное его назначение - отработка заранее заданного урока, пусть даже и преисполненного высшего смысла? Более того: какой собственный смысл может быть в жизнь, когда оно - лишь такой вот отработка чьих-то замыслов и твердых представлений, что ему предшествуют?
Общение как получение жизненного смысла
Как первый, так и второй рассмотренные направления определения смысла человеческого бытия в основе своей, монологические. Это значит, что они предусматривают лишь один-единственный логос, единственный источник осознания - в первом - деятельность самого человека, во втором - те или другие отделенные от целостности бытия идеалы или ценностные образцы - замкнутые, вроде бы слепые для любых других возможных смисло-образовывающих влияний. Фиксируется определенный смысловой центр, и жизненное задание человека сводится к утверждению того, что из данного центра происходит, - в первом - к самоутверждения через собственную деятельность, во втором - к утверждению определенных предварительно избранных идеалов, ценностей и тому подобное.
Нетрудно убедиться, что как и одна, так и другая позиция отражаются чертами произвольности; к тому же любой отдельный, оторванный от целостности бытия источник осознания рано или поздно исчерпывается, теряет способность к самовоспроизведению, что в конечном итоге толкает человека к крайностям, которые и были прослежены выше. Реальной альтернативой здесь может быть лишь переход к диалогической концепции осознания человеческого бытия, основанной на признании множественности возможных центров осознания и открытости относительно их влияния. Такая концепция ориентирует на общение с другими людьми, с ценностями своей и других культур, с миром в целом.
Именно при условиях целостного и открытого контакта с бытием смисложизненный поиск личности появляется как процесс, основанный на свободном и ответственном ее самоопределении. Осознания этого будто возвращает человека к элементарному опыту: мы видим, как на каждом из состояний своего жизненного пути он по-новому воспринимает свое место и назначение в мире. Для лица, что развивается нормально, этот процесс, невзирая на все биографические изменения и духовные переломы, являет собой определенное нагромождение позитивных жизненных смыслов, что ведет к растущей смысловой наполненности бытия. Говоря о мере освещенности реальной человеческой жизни непреходящим ценностным смыслом, мы нередко обращаемся к понятию мудрость. Мудрый человек - не просто тот, что много знает, даже не тот, что умеет применять свои знания на практике.
Мудрый - тот, кто способен практически соотносить, гармонизировать жизнь и его смысл, поднося их к единству, фундированному на позитивных человеческих ценностях. Относительно же мира объективных социальных явлений подобное единство жизни и смысла выступает собственно как культура. Именно в области культуры естественное и социальное бытие появляются в виде осознано распределенной, целесообразно организованной и ценностно-ориентированной целостности, что воплощает высшие стремления человека.
ВЫВОД
Когда мы говорим о смысле жизни, то должны осознавать, что смысл – не просто «удержание в сознании некоей ценности» или даже «понимание значения» каких-то факторов. Смысл – всегда переживание, эмоциональное состояние, причем состояние положительное.
Наличие смысла связано с наличием целей, понятых и пережитых как свои, желанные, значимые. Смысл выражается во внутренних целях и осуществляется через цели внешние.
Даже при самом мудром образе жизни, реальной безграничности продвижения вперед нам в нашем индивидуальном бытии не дано - именно через неумолимый конец последнего. Хоть как бы мы общались с окружающим миром, как глубоко достигали бы в его тайне, всему этому рано или поздно приходит конец, и перед каждым из нас, в его последнем одиночестве, появляется то же таки вопрос: зачем мне это все? Зачем вообще живет человек?
Таким образом мы, кажется, сделали круг. Мы вернулись к вопросу, с которого начали. Движение по этому кругу не было напрасным, поскольку выяснены принципиальные условия, согласно с которыми мы только и можем увидеть нашу жизнь осознанной. И все же желанного ответа пока нет - слишком глубоко влияет на всю структуру отношений человека с миром еще не проанализирована нами должным образом конечная ее существования, слишком плотно сплетаются жизни и смерть, смысл жития и смысл смерти. Закрывать глаза на это - значит радоваться иллюзиями. Можно, конечно, надеяться, что вечный смысл бытия преодолевает конец индивидуального человеческого существования, однако такие надежды немногого стоят, пока мы не заглянем в глаза самому этому концу - только так, в конечном итоге, можно понять, что же это за вечность, которая ей не чужая и к которой она стремится.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Малахов В.А. Етика: Курс лекцій: Навчальний посібник. – 3-те вид. – К.: Либідь, 2001 – 384с.
2. П.А. Кропоткин Этика: Избранные труды. – М.: Политиздат 1991. – 496с.
Страницы: 1, 2
